Во всем виноваты кувшинки - Анна Васильевна Дубчак
Подумай, какие вопросы ты ей задашь. И, самое главное, не стесняйся спрашивать про деньги. Люди, живущие в Европе, отличаются от наших, русских, душевных и открытых людей. Для нее деньги – это самое главное. Вот и поговори с ней, открыто попроси денег. Я погуглила, в какой округе она живет. Центровая тетка твоя! Да, еще, чуть не забыла! Когда будешь у нее там, спроси, узнай ее фамилию и запиши в блокнот, поняла? Быть может, мы сами здесь потом узнаем, кем она тебе точно приходится.
Я привезла тебе продуктов, денег, чтобы ты не переживала и почувствовала себя спокойнее. Жди момента, когда труба тебя снова позовет в дорогу. Как только это случится, сразу же позвони мне, мы поговорим. И не забудь про блокнот! Все будет хорошо, Лиза, так что держи хвост пистолетом и не отчаивайся.
Обнимаю тебя.
Твоя Вера.
6. 26 июля 2022 г
Выйдя из маршрутного такси, Мила, нахлобучив поглубже на голову бейсболку, прикрыв козырьком лицо и стараясь не привлекать к себе внимание, а потому даже не спросив у местных обитателей, ехавших вместе с ней до Марфино, где находится скобяная лавка, решила сама заняться ее поиском.
Погода была прекрасная, чуть прохладная. Все вокруг было зеленым и благоухало. Мила, оглядывая дачные окрестности, любуясь домиками с ухоженными участками с садами и ровными грядками, тихо плакала, все еще не в силах поверить в то, где она и зачем сюда приехала. Как, как могло такое случиться, что какая-то гадина приехала к ней, чтобы рассказать о том, что Мила – страшная и бестолковая уродина, от которой ушел ее парень. Что она болтушка, что никаких денег она никогда бы не заработала. Это какой сволочью, стервой надо быть, чтобы специально выведать у Игоря адрес своей соперницы, приехать к ней и застрелить ее прямо в сердце. Именно пристрелить. Или нет, она ее зарезала. Без ножа. Словами, одним своим видом, своим насмешливым и презрительным взглядом, своими стройными ляжками, полной грудью, густыми черными волосами, своей уверенностью и счастьем. Зачем она это сделала? Ну, ушел Игорь от своей бывшей, теперь он с тобой, так радуйся, обнимай его, наслаждайся им, строй планы, угождай ему, давай денег, верь в него, живи с ним, рожай ему детей! Так нет же. Этого счастья ей оказалось мало!!! Она захотела увидеть соперницу и рассказать ей о своем счастье и приказать оставить Игоря в покое. Не звонить ему.
А что Игорь? Тряпка. Почему он сам не приехал и не рассказал ей, что полюбил другую девушку. Ну а если и не полюбил, то просто прилепился к той, что показалась ему более перспективной, денежной, удачливой. Может, она к тому же еще и в постели более раскрепощенная и позволяет ему многое, на что не соглашалась Мила? Пусть. Так скажи об этом, будь ты мужиком! Нет. Просто исчез. Даже не подумал о том, что происходит сейчас с ней? Неужели ему в голову не приходит, что она волнуется за него. Что предполагает самые ужасные вещи, что он мог попасть под машину, что заболел, что операция… Да мало ли какие причины могли быть, которые помешали ему не то что приехать к ней, даже позвонить?! Вот странно было бы, если бы она не стала его разыскивать, обзванивать больницы! А она звонила? Ведь не звонила… А почему?
Мила даже остановилась, чтобы спросить себя, почему она-то сама повела себя не совсем правильно? Неужели внутреннее чутье подсказало ей, что он жив и здоров? Такое может быть? Она же просто сжалась, замерла в ожидании информации о нем. Да и вообще, сколько дней-то прошло? Она и не помнила. Может, неделю она его не видела. И ведь злилась. Получается, что и она вела себя не так, как должна была бы вести себя влюбленная девушка. Так, может, она и не любила его? И изначально злилась, когда он задавал ей слишком много вопросов о деньгах, мол, когда же ты заработаешь эти тысячи евро? Они не говорили о свадьбе, деньгах, о будущем, Игорь был зациклен исключительно на деньгах и постоянно искал способы заработать. И да, он действительно мечтал открыть блинную. Что ж, пусть открывает.
Мила даже не шла, а маршировала, отбивая пятки о твердую дорогу, словно даже и ноги ее злились, а потому сделали ее походку нервной, чрезмерно упругой, жесткой. Она имела самое смутное представление о том, куда она идет и зачем. Хотя воображение и рисовало ей маленький неказистый магазинчик товаров для сада с выставленными по обеим сторонам от двери металлическими тележками с задранными рогами ручек, прислоненными к стене цветными дешевыми тазами, рулонами с пластмассовыми сетками, рубероидом, яркими садовыми лейками…
Она шла по самой широкой дороге, направляясь туда, куда и прочие дачники, и, наконец, оказалась на развилке, как бы в центре садового товарищества, куда сходились дорожки, ведущие к дачам, и где располагалось несколько небольших магазинчиков, беседка с лавками, самодельные, сбитые из досок, прилавки, за которыми дачницы торговали поздней клубникой и зеленью. Загорелая бабушка в джинсовой куртке только и успевала продавать бутылки с домашним молоком. Когда Мила приблизилась к ней, сидящей на старом выгоревшем тюфяке, большая сумка-термос была уже пустой. Молочница была в отличном расположении духа и, пересчитав выручку, аккуратно сложив купюры, сунула в прикрепленную к поясу потрепанную борсетку.
– Здравствуйте… – начала было уже Мила, да вдруг вспомнив, что ее никто здесь не должен вообще запомнить, и что ей нельзя заговаривать об Ольге, хозяйке скобяной лавки, она криво улыбнулась и зачем-то спросила: – Это у вас коровье было молоко или козье?
– Коровье. Козье сын привезет через полчаса. Так что, если нужно, приходите, вмиг все раскупают деткам.
«Какая же ты дура!» – подумала про себя Мила, поражаясь тому, что совершает одну глупость за другой.
Первой глупостью была поездка сюда. Она знала, вернее, чувствовала, что здесь случится что-то ужасное, неотвратимое. Второй глупостью было ехать на маршрутке. Она должна была заказать такси – все же меньше
