Хрустальная пирамида - Симада Содзи
— Да, довольно странное увлечение. Действительно, подозрительный человек, — сказал археолог, явно заинтересовавшись рассказом.
— Выставив в ряд препараты, он взял в руки один из них, которым, видимо, особо гордился, и показал мне. Это была самая большая бутыль, содержимое которой меня поразило.
— Что там было?
— Алексон сказал буквально следующее: «Это человек будущего».
— Человек будущего?
— Да. «В будущем человечество будет выглядеть именно так, — изрек он уверенно, как мессия, обращающийся к
пастве. — Наша проклятая цивилизация будет бесконтрольно развиваться — и в конце концов создаст таких людей».
— И что это было?
— Препарат младенца. Человеческого. Препаратов «людей будущего» у него было много, побольше и поменьше. Видимо, и только что родившиеся, и еще находившиеся в утробе матери.
— Но это были не обычные младенцы?
— Они совсем не походили на людей. У них были руки и ноги; они находились в привычной позе младенца, но выглядели как гротескные, болезненно искаженные куски плоти.
Археолог оставался все с тем же напряженным выражением лица.
— У некоторых младенцев были расколоты черепа, так что мозги вышли наружу. У одних они занимали почти весь объем бутыли, как раздувшийся воздушный шарик; у других, наоборот, в середине головы был провал, и лица не были похожи на человеческие. Глаза навыкате, губы странно вывернуты, будто растянуты в стороны, словно в не слышном нам крике.
— Где же он все это взял?
— Я спросил, но он не стал говорить. Только твердил, что это люди, что это истинный облик людей.
На этом писатель прервал свой рассказ.
— Да, люди собирают не только марки и старинные монеты, но и еще много чего.
Нил, Египет — 3
С тех пор прошло два года. Микул подросла и стала лицом и фигурой походить на взрослую. Она уже обращала на себя внимание мужчин из деревни, и некоторые за ней ухаживали.
Как-то ее отец отправился на рыбную ловлю и не вернулся. Рыбаки с другой лодки, ловившие вместе с ним, рассказали, что лодка перевернулась и отца унесло течением, но мать сказала, что его вынесло на берег. Она после этого ходила расстроенная и часто грустила одна.
Микул принесла в свое жилище ящик, в котором сидел Дикка, и использовала его как лежанку, но иногда подолгу в одиночку разглядывала картины на нем.
Там были дворцы, построенные из камня, перед ними танцевали женщины. Они были в головных уборах; на лбах, плечах и руках сверкали золотые кольца. Кольца были и на вскинутых в танце ногах. Их лица и одежды были невиданной красоты. Микул думала, что это, наверное, и есть то замечательное место, которое называется городом.
Однажды к Микул пришел незнакомый мужчина в такой же белой одежде, как Дикка. Он сказал, что Дикка прислал с ним письмо и деньги.
Микул не умела читать и попросила рассказать ей, что написано в письме. Мужчина сказал, что Дикка хочет с ней увидеться и спрашивает, не собирается ли она в Гизу. А если собирается, пусть возьмет эти деньги на дорогу.
Микул спросила, что такое деньги, и мужчина объяснил, что за деньги можно получить все, что ей захочется.
Микул охватило волнение. Она ответила, что все это очень сложно — у нее здесь мама, ее нельзя оставить одну. Услышав это, мужчина сказал, что раз так, Дикка очень опечалится, и ушел.
После этого прошло пять дней. Мама Микул неожиданно сказала, что уезжает с острова — собирается замуж за мужчину с Большой земли. Микул удивилась, но она знала, что на острове и раньше бывали такие случаи.
— Ты очень симпатичная, и найдется немало мужчин, которые позаботятся о тебе. Счастье — как птица; его надо ловить, когда оно рядом.
И вот она села на корабль и уплыла. Микул осталась одна.
После этого деревенские парни стали соперничать за руку Микул, и двое даже пострадали в этих схватках. Стало ясно, что, если она и примет ухаживания кого-то из деревенских, дело миром не кончится. Девушек на острове не хватало.
Микул отправилась на причал и спросила у старика-сторожа, когда придет корабль. Выяснилось, что на следующее утро ожидается лодка с кукурузой, но она уйдет сразу же после разгрузки.
Еще старик сказал ей, что лодка пойдет в Пуке, в свой порт приписки ниже по течению. А когда Микул поинтересовалась, далеко ли оттуда до Гизы, сторож замолчал. Казалось, он погрузился в далекие воспоминания.
— А, Гиза… Есть такой город. Самое красивое место на земле. Но он очень, очень далеко. Нужно долго плыть по этой реке, почти до самого моря. Гораздо дальше, чем Пуке.
— Я хочу туда, в Гизу.
— Это долгое путешествие. Девушке в одиночку не по силам.
Микул настаивала, что все равно хочет туда добраться, и тогда старик предположил, что в Пуке должны быть корабли, направляющиеся в Гизу, и что там, уже на месте, нужно поискать такой корабль. А потом он сказал: «Если б ты была моей дочерью, я бы тебя ни за что не отпустил».
Ночью в своем доме, где она теперь осталась одна, Микул глубоко задумалась. Остаться на этом острове и выйти замуж за кого-нибудь из местных — или выбрать полное приключений путешествие в Гизу?
Но как только она закрыла глаза, перед ее мысленным взором предстало красивое лицо Дикки, появившегося два года назад из ящика. А потом она представила лица мужчин из ее деревни. Не то чтобы кто-то из них был ей неприятен, но ей казалось невозможным выбрать кого-нибудь из них себе в мужья, хотя в последнее время ей все чаще предлагали это сделать. Все они нравились ей одинаково. Но не больше того. И только при воспоминании о Дикке в груди у нее что-то сжималось и немножко хотелось плакать.
Так Микул решилась ехать в Гизу. Встретиться с Диккой, а потом можно вернуться в деревню и выйти за кого-нибудь замуж.
Надев на безымянный палец левой руки кольцо с синим камнем, которое подарил ей Дикка, взяв привезенные мужчиной деньги, бананы и вяленую рыбу, Микул в своей самой любимой одежде ждала на причале, когда подойдет лодка с кукурузой.
Она поздоровалась с подошедшим стариком-сторожем.
— Ну что, все-таки решила ехать? — спросил тот, глядя на нее с обеспокоенным выражением на коричневом от солнца морщинистом лице.
Микул кивнула.
— В большом мире много нехороших людей, никогда не открывай душу незнакомцам. И поскорей возвращайся на наш мирный остров. — Старик похлопал ее по плечу.
В утренней дымке появилась лодка под белым парусом. Она шла против течения, так что двигалась не очень быстро. Пока подошла к причалу, прошло немало времени. С лодки бросили канат. Старик подхватил его и крепко привязал к стволу дерева.
— О, как удачно, сегодня тебе и девочка помогает? — крикнул лодочник в белой повязке на голове, заметив Микул. — Мы торопимся.
— Подбросишь эту девочку до Пуке? — спросил старик.
— Давай. Тогда помоги с разгрузкой.
После разгрузки Микул поднялась на борт. Парус был спущен. Солнце уже совсем поднялось, начинался очередной день под палящими лучами.
— Отдать швартовы! — прокричал лодочник, не обращая никакого внимания на взволнованную Микул.
Старик закинул канат через борт, лодочник оттолкнулся длинным шестом от берега, и лодка легко отошла от причала. Лодочник с грохотом кинул шест на дно, взял багор и принялся им орудовать. Он, несомненно, был уверен, что Микул уже не раз уплывала так с острова.
На самом деле девушка впервые в жизни оказалась на лодке, впервые в жизни расставалась с островом.
Едва она помахала в ответ старику, как остров стал удаляться. Некуда было спрятаться от бивших прямо в голову солнечных лучей. Откуда-то доносились птичьи голоса.
Остров становился все меньше и меньше. Шли вниз по течению, поэтому не было нужды ставить парус — лодка и так шла быстрей больших кораблей.
Скоро весь остров можно было охватить одним взглядом. Место, где Микул провела восемнадцать лет своей жизни с самого рождения… Постепенно он стал походить на какой-нибудь листок дерева, плывущий по поверхности реки. Это искренне удивило Микул. Мардху был для нее целым миром. Здесь она с детства играла, плавала, лазила по деревьям, пела песни, танцевала — и вот все это оказалось таким крохотным местечком!
