Моя грязная Калифорния - Джейсон Мосберг
Пен ждет в холле «Сикрет Робот Продакшенз». Дорога от Маммота до Лос-Анджелеса заняла пять с половиной часов. На шоссе 395 дул боковой ветер со скоростью восемьдесят миль в час. Пен боялась, что ветер снесет ее машину с шоссе. Поэтому пришлось ехать медленно.
Она нервничала из-за своего трехминутного опоздания, но теперь сидит здесь, в холле, уже двадцать минут.
— Пенелопа?
Пен поднимает взгляд и видит молодую блондинку, чья осанка, блузка, серьги и работа предполагали, что ей не потребовалось ни цента кредита, чтобы учиться в университете Лиги плюща.
— Да. Пен.
— Рада встрече. Ребята вас ждут. Хотите что-нибудь выпить?
— Нет. Спасибо.
Блондинка придерживает для Пен дверь конференц-зала. Мэтт и Джамал встают ей навстречу. У обоих здоровенные плечи и широкие улыбки.
— Пенелопа? Я Мэтт. Рад встрече.
— Джамал. Спасибо, что пришли.
— Не за что. Спасибо, что пригласили.
Пен садится в одно из двенадцати кресел на роликах. Его кожаная обивка скрипит.
— Как ваш день? — спрашивает Джамал.
— Хорошо. Да, хорошо.
Мэтт подается вперед.
— Послушайте, мы хотели пригласить вас на общую встречу, но ваш агент сказал, что вы работаете над новой идеей, и мы хотели бы об этом услышать. И хотим добавить, что мы в восторге от вашего короткометражного фильма «Летающий объект».
— О, спасибо.
— Каков был бюджет? — спрашивает Мэтт.
— Никакого по сути. У меня не было бюджета. Пара друзей помогли, но…
— Кто-то из крупных компаний сделал для вас спецэффекты бесплатно? — спрашивает Джамал.
— Какие спецэффекты?
Мэтт смеется. Джамал хихикает.
Мэтт добавляет:
— «Близкие контакты» в моей пятерке фаворитов. С тех пор еще ни один фильм про НЛО не производил на меня такого впечатления, как ваш. Да, пусть это и короткометражка, но вы молодец.
— О… ну, спасибо.
Пен знает, что он имеет в виду фильм Спилберга «Близкие контакты третьей степени», но она его никогда не смотрела.
— А решение сделать псевдодокументалку? Умно. Особенно при сегодняшнем кинорынке. Я всегда любил «Это Spinal Tap»![18]. Люблю прием, когда история рассказывается в стиле документального фильма.
— Я должен спросить. Как вам все-таки удалось это инсценировать? — спрашивает Мэтт.
— Инсценировать?
Мэтт смеется.
— Понимаю. Фокусники и их фокусы. Мы позволим вам сохранить тайну. Просто знайте, что мы — ваши фанаты и хотим найти проект, который будем делать с вами вместе.
— Расскажете нам о своей новой идее? — спрашивает Джамал.
Пен не знала, что от нее ожидали предложения нового проекта. Она думала, это просто встреча. И все же была рада поделиться темой, над которой работала.
— Конечно. Не возражаете, если я встану?
— Как вам удобнее, — говорит Мэтт.
Она прокручивает в голове идею и, поразмыслив тридцать секунд, прерывает молчание:
— Вы когда-нибудь слышали о Доме Пандоры?
Оба мужчины мотают головами.
— Его иногда называют Фрактальным[19] домом. Бункером. Домом тоннелей. Подземкой. Но чаще всего — Домом Пандоры.
— Так. — Мэтт подается вперед.
— Он устроен как дом-айсберг.
— Что такое дом-айсберг? — спрашивает Джамал.
— Это такие дома, в которых можно увидеть только десять процентов, а девяносто процентов здания находятся под землей.
Они заинтригованно кивают, а Пен продолжает:
— О Доме Пандоры ходят разные слухи. Некоторые говорят, что архитектор Заха Хадид получила восьмизначную сумму за разработку суперсекретного подземного дома в Южной Калифорнии, но ей пришлось подписать соглашение о неразглашении, поэтому никто не знает, где он находится. По другим слухам, сайентологи начали строительство бункера за двести миллионов долларов, но на полдороге забросили проект и продали его паре миллениалов, чьи родители заработали миллиарды в эпоху дот-комов, и те используют дом для роскошных вечеринок длиною в неделю. Некоторые утверждают, что именно здесь живут те самые люди-ящеры. Другие говорят, что дом был построен правительством США в качестве убежища для одного процента элиты на случай апокалипсиса.
— А кто-нибудь видел этот дом? — спрашивает Мэтт.
— Многие утверждают, что видели. Трудно знать наверняка. Некий Чарли Деннис, бухгалтер из Пасадены, однажды исчез. В один прекрасный день не пришел на работу. Это попало в прессу, устроили большое расследование по делу о пропавшем без вести. Полгода спустя он вдруг появился и заявил, что заплутал в одном доме и все это время искал выход. Я пыталась взять у него интервью, но он уже два года находится в закрытой психиатрической лечебнице в Санта-Барбаре.
— У меня мурашки по коже, — говорит Мэтт.
— Некоторые люди говорят, что дом находится в Бичвуд-Каньон, прямо здесь, в Лос-Анджелесе. Я слышала, как называли Сайпресс-Парк, Глассел-Парк. Другие говорят, что в Анза-Боррего. Палм-Спрингс. В интернете есть свидетельства о том, что одна компания проводила экскурсии по дому за полторы тысячи долларов, но власти Калифорнии закрыли эту компанию еще в 2016 году. Какие бы из этих слухов ни оказались верны, общее в них то, что дом, похоже, нарушает законы физики. Целые комнаты залиты светом без каких-либо окон или ламп. Там бесконечное эхо, и, если проиграть музыку, она будет звучать вечно.
— Отличный сеттинг для фильма или сериала о доме с привидениями! — вставляет Мэтт. — О каком формате вы думаете? Художественный фильм? Триллер в стиле «Блумхаус»[20]?
Пен колеблется, чувствуя, что они ее не поняли.
А Мэтт продолжает:
— Мы должны будем поговорить с нашим боссом, но звучит интересно, и, думаю, нам удастся получить деньги на разработку сценария. Вы ведь с этого собираетесь начать? Со сценария?
Или можно взять несколько тысяч и снять концептуальную видеопрезентацию, знаете, типа атмосферный трейлер.
— Деньги нужны мне в основном на расследование, — говорит Пен.
Джамал и Мэтт переглядываются, ждут друг от друга, кто первый ответит.
— Деньги есть деньги, — говорит Мэтт. — Я имею в виду, если мы купим идею, вы сможете использовать деньги на все что захотите.
— Я не планирую писать сценарий. Мне нужны деньги для поиска этого места, а потом мне понадобится команда, чтобы задокументировать, как мы туда входим.
— Значит, предпочитаете жанр документального фильма? — спрашивает Мэтт. — Про поиск мифического дома? То есть вы думаете о псевдодокументалке?
— О документальном фильме. Я сейчас перечислила слухи о доме, но у меня есть собственная теория. Следование этой теории и станет предметом документального фильма.
Мэтт прищуривается, потом кивает.
— Так, а в чем состоит теория?
— Мне придется сначала немного объяснить. Вы знакомы с гипотезой симуляции?
— Идея о том, что мы все живем в симуляции, — говорит Мэтт. — Конечно. Матрица.
— С той скоростью, с какой развиваются компьютерные технологии, как по-вашему, через сколько лет мы научимся разрабатывать достаточно сложные симуляции, чтобы люди внутри них не знали, что живут в симуляции?
— Да, помню, слышал об этом в одном подкасте, — говорит Джамал.
