КиМ - Август Северн
– Хорошо, что ты принял себя. – Рука Монаха прошлась, едва касаясь, по шрамам на моём лице. – Ты принял страдание, прими и Свет.
После прикосновений к моему лицу, все негативные ощущения с меня стекли как с гуся вода. Монах сидел передо мной как обычный, измученный подагрой и сухим, жарким воздухом, человек почтенного возраста. Стакан перед ним был пуст.
– Я не готов давать обет безбрачия. – Выпалил первое что пришло мне в голову, чтобы не принять столь заманчивого предложения.
– А кто сказал, что я зову тебя на путь монаха или священника. – Верн откинулся от стола, выпрямив спину. Уперевшись руками в колени, замер. Теперь он выглядел очень уставшим, старым, человеком, экономящим свои силы, прежде чем встать и уйти. – Ты останешься собой, будешь делать всё тоже самое (заботиться о животных и людях). Только дай Свету прорости из тех «зёрен» что я пробудил в тебе – боль и сомнения останутся позади. С большой вероятностью могу сказать, что из тебя получиться прекрасный отец, муж, дедушка.
Моё сердце защемило от картинки сидящих на моих коленях светловолосых близнецов. На плечо легла рука любимой женщины. Когда она наклонилась, чтобы поцеловать меня, я утонул в её запахе.
– И для этого мне нужно предать друга? – Это произнёс не мой рот, но мои губы шевелились в так этим словам. – А Свет даст мне силу легко расстаться с жизнью человека?
– Имеет значение выбор. На какой путь не встань, всё равно придётся его пройти. – Старик поднялся, посмотрел на меня с высоты своего роста. – Когда придёт время коснись лучика света, скрытого внутри тебя.
Проходя мимо барной стойки, Монах коротко кивнул Теду. Колокольчик над дверью жалостно звякнул, провожая гостя. Пиво у меня кончилось, наггетсы и время тоже. Пора было собираться на ночной обход зоопарка. Когда я проходил мимо Теда, то поймал себя на коротком кивке. Тед с жалостью в глазах (ты держись) проводил меня взглядом до дверей.
Бродя по тёмным аллеям зоопарка, мне с трудом удавалось слоить дважды два, стараясь избежать проснувшейся во мне жалости к себе, своей судьбе. Только дойдя до вольера со львами, вдыхая их запах, ко мне пришло понимание, что Светлый прекрасно видел причины моего поступка. Он знал ВСЁ. Светлый прокатился по мне ещё более тяжёлым катком чем Тёмный. Во мне закипела злость, пары которой осаждались капельками гнева, собираясь в сгусток ярости. Мой громкий смех тряс меня, впившегося побелевшими от напряжений пальцами в сетку вольера. Львы недовольно стригли в мою сторону ушами. Весь зоопарк выдавал звуками своё недовольство моим «весельем».
– Одна сторона готова стереть меня в порошок. Вторая даёт «сладкий леденец». А что даст третья? Кто направляет Сида? Кому не страшно противостоять «Аду» и «Раю»? – Задрав голову, я попытался разглядеть звёзды на, «загаженном» светом фонарей зоопарка и города, небе. Вспомнив, что Сид так же смотрел и ругал звёзды, я рассмеялся им в «лицо».
Утром я сразу из зоопарка ушёл в свою квартиру. Неприятно ощущая сосущее чувство под ложечкой, ассоциирующееся у меня сейчас с аскезой. Вторая часть меня жаждала сорвать трубку телефона, позвать Джил и Дженнифер на оргию плоти. Включив в душе холодную воду я дрожал, сморкался и рычал, стараясь заглушить все голоса и радужные картинки, холодом, болью и судорогами, рвущими мои мышцы. Для большей уверенности я готов был удариться головой о край ванны, когда меня подхватили сильные руки Теда.
– Успокойся, Ким. – Его тепло, его голос, остановили головокружительное кружение Мира во Времени. Я в его руках истекал слезами, как когда-то кровью. – Они любят бить по слабым местам. Прикоснуться к «почкам», они набухают, а после их ухода начинают болеть. ДЖИЛ!!!
Через какое-то время я начал чувствовать тепло в своём теле. Кончики пальцев рук и ног кололи маленькие иголочки. Пахло яблоками. Нежные руки Джил втирали, мяли, возвращали мои мышцы к жизни.
Ближе к вечеру я проснулся, чувствуя себя «нормально», для человека, проспавшегося после запоя. Волны лёгкой дрожи и вибрации прокатывались по моему телу, вызывая дрожь в руках и ногах. Хотя одно отличие было – голова была чиста и легка. Звонивший будильник не заставлял расколоться голову на части, а побуждал к действию. Только вот тело было несогласно с головой. Не с первого раза попав по кнопке будильника мои усилия не принесли плодов. Только посмотрев на дисплей будильника я понял, что звонит телефон (до моего пробуждения оставался ещё целый час).
– Спускайся, – голос Теда в трубке был напряжён, – к тебе посетитель.
Молча положив трубку, мне пришлось прожечь взглядом потолок, но до небес мой взгляд так и не дошёл. Собрав силу воли в кулак, спустил дрожащее тело с кровати и отправил его в ванную. Контрастный душ вернул тонус в тело, прогнал дрожь, но лёгкая дезориентация осталась. Чтобы не вызывать конфликт между ясным мозгом и расслабленным телом, мне пришлось направить негативные эмоции в другое русло. Как приятно сейчас было костерить Теда с его клиентами. Когда он убедил меня закончить учиться на ветеринара, я поддался. Его предложение получить диплом психолога, несколько удивило меня, но у меня тогда была куча свободного времени. Подвох заключался в предоставлении Тедом мне клиентов, которым наличие у меня диплома психолога, никак не помогало. Этим людям, потерявшим нить своей жизни было достаточно взглянуть на мои руки, без перчаток. В особо тяжёлых случаях, просто опускал капюшон, и в них просыпалось желание жить и действовать. Традиционные объятья наполняли их уверенностью и задором. Мы всегда смеялись после объятий, даже если это была «принцесса несмеяна», залетевшая по пьяни на одной из вечеринок.
Если в душе моё тело отрезвила холодная вода, то вид Сида на моём месте встряхнул мой мозг. Это «чучело» в капюшоне спокойно сидело на моём месте. Хоть мне его лица не было видно, его взгляд парализовал меня. Тот, кто сидел на моём месте походил не моего школьного друга еще меньше, чем в тот день, когда он пришёл впервые в этот паб. Внутри меня разрасталось настойчивое желание поддаться панике и убежать. Моя голова невольно начала поворачиваться в сторону входной двери паба. Пустой взгляд моих глаз зацепился за хмурое лицо Теда. Качающийся из стороны в сторону подбородок бармена заставил подняться моей душе из пяток. Когда моя голова вернулась на место, мне пришлось сглотнуть комок вины, чтобы она не проступила на моём лице.
– Привет, Сид. – голос мой хоть и не выражал искреннюю приветливость, слава богу, не дрожал от страха. Глаза видели отличия
