Русская мода. Фейк! Фейк! Фейк! - Мистер Моджо
Сейчас эти сотни тысяч экземпляров газет и журналов открываются читателями под утренний кофе, покупаются в подземке, сминаются подмышками клерков в общественном транспорте и бросаются почтальонами на лужайки частных домов. То же самое происходит с интернет-сайтами – бесконечные клики мышками в поисках новостей, которые уже через час облетят земной шар, обрастут миллионами комментариев в блогах, вознесут удачливых и похоронят тех, кому не повезло.
У Полины Родченко есть все основания относить себя к последним. Когда новости будут прочитаны, о ней узнает весь мир. Но это не та слава, к которой она стремилась, а ее зеркальное, с точностью до наоборот, отражение. Известность, которая вот-вот обрушится на Полину, сотрет ее в порошок, перемолет в своем жерле ее мечты, желания и амбиции, и когда от них останется только пыль, невидимыми губами навсегда сдует ее со сцены…
Впрочем, нет. Время от времени ее призрак еще будет появляться в разного рода рейтингах и контекстах к новостям. «Топ-лист курьезов», «Десятка людей, которые облажались в этом году сильнее всего» или «Кто еще удивил нас в 21 веке?» – отныне, если имя Полины и будут упоминать, то только в таких подборках.
Пошел двенадцатый час, как она неподвижно сидит в своей кровати – в тунике от Givenchy, ну точно как молодая Одри Хэпберн, будто сбежавшая с бала. Собственно, что-то подобное и произошло: после того, как фотограф заметил ее сумочку и указал на то, что это очевидная подделка, Полина пробыла в саду Тьюильри недолго. Несколько секунд она еще пыталась справиться с замешательством и улыбалась, буквально натягивала эту улыбку на себя, будто ничего не произошло – в то время как стрекот фотокамер вокруг нее становился все громче и оглушительнее, а людей, стремящихся запечатлеть ее падение, скапливалось вокруг все больше. Терпеть эту муку было выше ее сил. С каждой новой вспышкой улыбка сползала, обвисала на краешках губ и постепенно превращалась в растерянную гримасу, а потом Полина – сжавшая от шока все мышцы своего тела – окончательно потеряла контроль над собой. Из ее глаз брызнули густые крупные слезы.
За всю свою сознательную жизнь она плакала только один раз. Это было в далекой юности, в начальных классах школы, а поводом для слез послужила сущая мелочь. Мальчик из параллельного класса украл из ее портфеля букварь и не захотел отдавать. Полина сначала пыталась увещевать его, затем – когда это не сработало – перешла на крик, и – наконец – разрыдалась и побежала жаловаться учительнице. Мальчика наказали, учебник вернули, а для нее это стало хорошим уроком – сжимая в руках заново обретенный букварь, Полина неожиданно серьезно и с полной ответственностью пообещала себе никогда больше не плакать.
Она держала свое слово больше двадцати лет. Когда в старших классах стоматолог заставил ее носить брекеты, когда она стояла студенткой в длинной очереди экзаменующихся в колледже Сейнт-Мартин, когда проходила бесчисленные собеседования в «Актуэль» – ни одной слезинки не упало из ее глаз, но, боже мой, как ей тогда хотелось удариться в слезы. И вот теперь плотина оказалась прорвана. Очертания Анны Винтур, Эммануэль Альт и других небожителей мира моды – совсем недавно такие близкие и осязаемые, растворялись перед ней и махали на прощание ручкой.
Мир, к которому она так долго шла и в котором мечтала ощутить себя своей, прямо из-под носа ускользал на недосягаемую высоту. У Полины уже не осталось сил, чтобы стесняться. И слезы текли и текли из ее глаз в три ручья – смывая тушь и оставляя черные разводы на щеках, шее и пальцах.
Она смутно помнит, как ее довезли до отеля. По всей видимости, это был тот же лимузин, который привез ее на показ. Она буквально ввалилась в его салон, едва не выдернув дверную ручку, и внутри разрыдалась уже в голос. Чернокожий шофер понял все без слов. Беспрестанно сигналя, чтобы никого не раздавить, он задним ходом стал осторожно выводить автомобиль из толпы фотографов, модников и зевак, а, едва оказавшись на открытом пространстве, немедленно дал по газам. «Успокойтесь, мадемуазель, возьмите себя в руки, вытрите слезы…», – уговаривал водитель, стремясь быстрее увести ее от пережитого позора. Где ему было знать, что позор только начинается.
Слыша шаги удаляющегося портье в коридоре, Полина вскакивает с кровати, бежит к двери и распахивает ее. Пачка свежих газет лежит на коврике – Полина садится прямо на пол и начинает судорожно перелистывать страницы.
Долго искать не приходится. «Ле Монд» поместил ее фотографию прямо на первую полосу – на снимке плачущая Полина закрывает лицо руками, в одной из которых болтается проклятый клатч, ставший причиной ее бед. Заголовок гласит: «Редактор русского «Актуэль» появился на показе «Ланвин» с фальшивой дизайнерской вещью». Ниже на той же странице помещена статья о том, что французы будут помогать военной силой американцам в Ираке – но по сравнению с тем, сколько места отдал «Ле Монд» Полине, эта заметка выглядит совсем крохотной. Информация о вчерашнем провале русской красотки кажется редакторам более важной, чем сообщение о том, что сыны Франции уезжают гибнуть в чужие края. На третьей и четвертой странице дается детальный обзор происшедшего перед показом. Действия Полины называют беспрецедентными, безответственными, неумными и бог знает еще какими – в ее словарном запасе даже не находится эквивалентов, чтобы перевести все эпитеты на русский язык. Фотохроника, обрамляющая репортаж, пестрит ехидными замечаниями. «Как мог человек, называющий себя главным редактором, не распознать подделку одного из известнейших брендов?», – вопрошает журналист под фотографией, на которой Полина, отвернувшись от камеры, забирается обратно в лимузин. «Нервы у бедной девочки сдали довольно быстро», – отмечает подпись под ее плачущим, в разных ракурсах, лицом. И наконец – снимок отъезжающего из сада Тьюильри лимузина с комментарием «Для редактора из России это может означать только одно. Мы знаем что».
Остальные издания также уделяют внимание происшедшему. «Либерасьон» пишет об этом на последней полосе, в светской хронике, у кого-то снимки мелькают на новостных страницах, но так или иначе инцидент обсуждают все. Газета с труднопроизносимым названием даже разражается аналитической колонкой по этому поводу, которую снабжает карикатурой – девушка, похожая на Полину, изображена на ней с пиратской повязкой на глазу, деревянной ногой и попугаем на плече. Аналитик рассуждает о краже интеллектуальной и другой собственности пиратами, сокрушается, негодует и в итоге приходит к неутешительному выводу, что мир катится в тартарары.
Полина откладывает газеты, встает с пола, уходит обратно в свой номер и закрывает за
