Росс Макдональд - Чисто семейное дело
— Да. Завтра в восемь.
Годвин повернулся к Бредшоу.
— Рой, я бы на вашем месте поднялся к миссис Бредшоу и узнал, как она себя чувствует. Я дал ей успокоительное, но толку, кажется, мало. Ваше внимание будет для нее лучшим лекарством.
Доктор и Алекс подхватили Долли под руки и повели к машине. Девушка молчала и не делала никаких попыток вырваться, но шла так, будто ее тащили в газовую камеру.
10
У меня в сумке завалялась пинта виски. Я начал было откупоривать бутыль, когда вдруг вспомнил об Эрни Уолтерсе, моем коллеге из Рино, с которым я в свое время распил не одну такую пинту. Я тут же заказал междугородный разговор. К счастью, Эрни был дома.
— Детективное агентство Уолтерса, — услышал я его ленивый полуночный голос.
— Лью Арчер говорит. Здорово!
— Откуда ты взялся на мою голову? Я уже пижаму натягивал.
— Ничего, я ненадолго. Окажи мне одну услугу, ладно? Потом рассчитаемся. Ты записываешь?
Я услышал щелчок магнитофона и начал рассказывать о смерти Хелен:
— Спустя два часа после убийства интересующий меня субъект вышел из дома и уехал в темном «форде» с откидным верхом и невадскими номерами. Первые четыре знака — ФТ-37. Беглец — молодой человек атлетического сложения. Рост — около пяти футов одиннадцати дюймов, одет в черный дождевик и шляпу. Все понял?
— Как не понять… Ежели найду его, куда сообщить?
— Я остановился в мотеле «Отдых у моря» в Пэсифик-Пойнт.
Не успел я повесить трубку, как послышался стук в дверь и появился Алекс. Он был в одних брюках, из-под которых торчала пижама.
— Я слышал, как вы разговаривали…
— Я уже кончил. Входите и хлебните виски.
Он с опаской переступил порог, будто боялся угодить в западню.
В буфете нашлось два стакана. Я разлил по ним виски, и мы принялись молча потягивать его.
— Самое печальное в том, — сказал наконец Алекс, — что я оставил Долли в клинике с таким чувством, будто предаю ее забвению. Эта больница показалась мне сродни дантовскому аду: какие-то люди, крики, стоны… Долли чувствительная девушка. Не знаю, как она все это перенесет.
— Ну, это все же лучше, чем слоняться по городу в таком состоянии, в каком она сейчас.
— Думаете, она сошла с ума?
— Немного не в себе. Бывает и хуже.
— Значит, все образуется?
— Меня больше интересует юридическая сторона, а не психология.
— Но вы не думаете, что Долли убила свою подругу, правда?
— На вашем месте, Алекс, многие уже давно побросали бы своих жен и уехали домой.
— Не на такого напали!
— Это чувствуется, — ответил я.
— Может, отец и назвал бы меня дураком, но мне совершенно наплевать, виновна Долли или нет. Я остаюсь.
— Это дорого вам обойдется.
— Вы хотите ободрать меня как липку?
— Я-то как раз могу подождать. И Годвин тоже. Но уже завтра вам может понадобиться адвокат.
— Зачем?
— Чтобы оградить Долли от посягательств со стороны властей. В этом вам сумеет помочь только сильный юрист, а они обычно не дают кредита, когда речь идет об уголовных делах. Сегодня я говорил с шерифом, и мне совсем не понравился блеск его глаз. Крейн не дурак и догадался, что я не раскрыл своих карт. Он обязательно вцепится в Долли как только узнает о делах семейных.
— О каких еще делах?
— О том, например, что ее отец убил свою жену, мать Долли. Видимо, судили его здесь, и шерифу известны все материалы дела.
— Получается нечто вроде повторения истории, да? Вы же сами сказали, что тот бородач, Чак Бегли, и есть отец Долли.
— Похоже, что так.
— С него все и началось, — пробормотал Алекс себе под нос. — Что, по вашему мнению, могло произойти между ними в то воскресенье?
— Не знаю, Алекс. Возможно, отец высказал обиду. Во всяком случае, он оживил в ее памяти ужасы прошлого. Я собираюсь выяснить побольше о том, давнем убийстве.
— Вы даже не пытаетесь меня успокоить…
— За это мне не платят.
Он медленно поднялся.
— Ладно, вы устали, а мне еще надо позвонить. Спасибо за виски и бесплатный разговор.
— Подождите, Алекс. Вы хотите звонить отцу?
— Нет. Долли просила меня связаться со своей теткой Элис.
— Я о ней слышал. Она просила вызвать тетку сюда?
— Да, только не знаю, стоит ли.
— Это смотря какая тетка. Она живет здесь, в городе?
— Нет, в Индиан-Спрингс. Мисс Элис Дженкс.
— Давайте попробуем дозвониться вместе.
Мы нашли в справочнике штата ее номер, заказали разговор и сели ждать.
— Что я ей скажу? — спросил меня Алекс.
— Придумайте что-нибудь. А потом дайте трубку мне.
Раздался резкий звонок. Алекс схватил трубку.
— Да, да! Кто это? — послышался из наушника похожий на сердитое шипение голос.
— Алло! Это Алекс Кинкайд. Мисс Дженкс? Мы с вами не знакомы, но я — муж вашей племянницы Долли Макджи. Мы поженились несколько недель назад, а недавно Долли серьезно заболела… Нет-нет, скорее нервы. Она хочет видеть вас. Мы в Пэсифик-Пойнт. Долли положили в клинику доктора Годвина.
Он умолк и вытер вспотевший лоб, потом повернулся ко мне.
— Она говорит, что завтра занята.
— Дайте мне трубку… Алло, мисс Дженкс! Моя фамилия Арчер…
— Здравствуйте, мистер Арчер. Что вам от меня понадобилось в час ночи?
Голос ее звучал раздраженно и зло, но пока она держала себя в руках.
— Я частный детектив. Очень жаль, что пришлось лишить вас сна, но здесь произошло убийство, и ваша племянница — важнейший свидетель, а возможно, и не только свидетель. Во всяком случае, ей нужна помощь, а вы, насколько я знаю, единственная родственница Долли, если не считать ее отца…
— Об этом типе можете забыть. А кого там у вас убили?
— Преподавательницу и подругу вашей племянницы, профессора Хелен Хагерти.
— Никогда не слыхала про такую, — сказала она с облегчением.
— Еще услышите. Вы были очень близки с Долли?
— Да, пока она не выросла. Собственно, я ее и воспитывала после смерти матери. Том Макджи имеет какое-нибудь отношение к этому новому убийству?
— Возможно. Он был здесь, в городе.
— Так я и знала! — услышал я ее торжествующий крик. — Не надо было вообще выпускать его на свободу. Таким, как он, одна дорога — в газовую камеру!
— Мне хотелось бы подробнее поговорить об убийстве вашей сестры, но не по телефону. Может быть, вы сумеете вырваться к нам?
— Нет, никак не получится. Завтра днем у меня очень важная встреча с политическими деятелями штата. Они специально приедут из Сакраменто.
— А утром?
— Нет, я буду готовиться к дискуссии по новым социальным программам. Если наш проект забракуют, я лишусь места.
— Сколько миль от вас до Пэсифик-Пойнт?
— Семьдесят.
— Можно мне приехать часам к одиннадцати?
Она заколебалась.
— Ну давайте, если это так важно. Встану на час раньше, только и всего. У вас есть мой адрес? Я живу совсем близко от главной улицы.
Я поблагодарил ее, выпроводил Алекса и улегся в постель, дав себе мысленный приказ проснуться в половине седьмого.
11
Клиника размещалась в длинном и узком одноэтажном здании. Ровно в 8 часов утра я нажал кнопку звонка, и меня тут же впустил доктор Годвин собственной персоной. Мне показалось, что он специально караулил за дверью.
— Вы точны, мистер Арчер, — сказал он, теребя лацканы белоснежного халата. — Присаживайтесь, прошу вас.
Мы сели в приемном покое. С кухни доносился звон тарелок.
— Это ваша собственная клиника, доктор? — спросил я.
— Отчасти. Большинство пациентов здесь под моим наблюдением.
— Как дела у Долли?
— Чуть лучше. Но она должна остаться здесь еще по крайней мере на неделю. И никаких допросов, пожалуйста, особенно официальных.
— Почему?
— Потому что закон в его современном примитивном состоянии, равно как и его представители, способны и здорового человека довести до ручки. К тому же, суд принимает во внимание показания, данные в состоянии временного помутнения рассудка. Я давно борюсь с этим беззаконием, но пока толку мало.
— Ну, что до меня, доктор, то я на вашей стороне. Я не верю в виновность девушки, но полагаю, что у нее есть сведения, которые помогут раскрыть убийство. Вы говорили с ней сегодня утром?
— Да, вернее, слушал, как она изливала душу.
— То, что вы узнали, может мне помочь.
— Я связан врачебной тайной. Вы же не имеете официального статуса, и если вас заставят повторить в суде то, что я расскажу, вы будете вынуждены это сделать под страхом статьи о неуважении к присяжным. Так что лучше вам ничего не знать.
— Мне уже приходилось бывать в таком положении. Гарантирую, что полиция не выжмет из меня ничего важного.
— У Долли было тяжелое прошлое. Отец — безответственный и жестокий человек, отвратительно обращавшийся с ребенком, бивший жену. Под конец он и вовсе бросил семью.
