Марина Серова - Крутая мисс
Наступившая тишина показалась нам поистине гробовой. Пассажиры, робко оглядываясь по сторонам, пытались шевелиться, ощупывали себя и обменивались возбужденными замечаниями. Некоторые торопливо отстегивали ремни. На какой-то миг показалось, что обоих террористов вымело из салона во время посадки — настолько они выпали из поля зрения перепуганных людей. Но те не замедлили напомнить о себе и сделали это достаточно жестко.
Словно из ничего в проходе опять возник черноусый и грозно прокричал: «Сидеть!» — сопроводив свой окрик короткой очередью из автомата, которую он с видимым удовольствием пустил над головами пассажиров.
Короткий треск выстрелов заставил всех умолкнуть. Десятки пар глаз сошлись в той точке, где маячила зловещая фигура террориста. Неприятности, можно сказать, только начинались.
В напряженной тишине было слышно, как завывают сирены за бортом самолета. В иллюминаторе мне удалось рассмотреть лишь неяркие огни какого-то приземистого павильона, расположенного в некотором отдалении от посадочной полосы или того, что ее нам заменило. Вся суета происходила по другую сторону лайнера.
Мой сосед-британец бросил задумчивый взгляд на пропоротую пулями внутреннюю обшивку салона и негромко заметил:
— Итак, мы на земле, но радоваться рано. Теперь эти негодяи могут стрелять в нас, не опасаясь разгерметизации самолета, — у них развязаны руки.
Как бы в подтверждение его слов откуда-то донеслись отрывистые хлопки выстрелов, потом все стихло. Стреляли явно внутри самолета, и это наводило на очень грустные мысли.
Во всяком случае, двух смертельных опасностей мы избежали — самолет не разбился при посадке и, кажется, даже не загорелся. Это немного скрашивало неутешительный итог путешествия. Но время шло, а дальнейшая судьба пассажиров не прояснялась — наши надсмотрщики чего-то ждали. Надо признать, нервы у этих подонков были стальные.
Наконец откуда-то из-за пазухи террориста раздался писк сотового телефона. Держа в одной руке автомат, он выхватил трубку и прижал ее к уху.
— Да, мы готовы, — без колебаний ответил он. — Сейчас же выходим.
Разговор велся на испанском, но, убрав телефонную трубку, террорист опять перешел на английский и рявкнул:
— Первые шесть рядов встают и идут к выходу из самолета. Там без задержки спускаются по аварийному трапу и садятся в автобус. Кто попытается улизнуть — будет убит на месте!
К счастью, наши с англичанином места как раз замыкали выбранную террористом квоту. Говорю — к счастью, потому что в нее определенно попадал и Быков, а мне не хотелось с ним расставаться.
Мы начали подниматься с мест и покидать салон под бдительным присмотром черноусого и девушки-индианки. Всего нас набралось человек тридцать.
— Вещей не брать! — орал террорист, поводя дулом автомата. — Выходить по одному, не толпиться!
Джеймс Доули как истинный джентльмен в дверях пропустил меня вперед, но, когда мы оказались у распахнутого самолетного люка, предупредительно оттеснил меня в сторону и первым нырнул вниз, пообещав подстраховать, когда я буду спускаться.
— Это совсем не страшно, — заботливо пояснил он. — Вы просто съедете, как с ледяной горки.
Произнося последние слова, он уже занес ногу над упругой оранжевой полосой аварийного трапа, как произошел конфуз, который, вероятно, причинил ему неизмеримо большие страдания, чем даже вынужденное сидение вниз головой. А случилось вот что.
За выходом из самолета наблюдали два террориста — высокие молодые люди в черных рубашках, джинсах и тяжелых солдатских башмаках. Оба держали в руках короткие автоматы, и у обоих на носу красовались дурацкие солнцезащитные очки, хотя до восхода солнца было еще очень далеко. Они не слишком отличались бы друг от друга, если бы подбородок одного не украшала курчавая черная поросль.
Именно этот «барбудо» прервал объяснения Доули самым коварным и неожиданным образом. Разъяренный секундной заминкой, он прорычал: «Заткни пасть, американская свинья!» — и пнул англичанина кованым башмаком в зад. Доули взмахнул руками и полетел вниз, едва ли сумев приземлиться без ущерба своему имиджу.
Я последовала за ним с некоторой опаской, но бородач, неожиданно благодушно осклабившись, произнес по-испански:
— Проходите, сеньорита! Все в порядке. — Он даже подал мне руку, видимо, приняв за соотечественницу.
Стоя у края трапа, я успела зафиксировать в памяти не слишком многое — странный вкус разряженного горного воздуха, от которого слегка закружилась голова, слепящий свет прожекторов где-то сбоку, проблески синих тревожных маячков, а совсем рядом с лайнером, в полутьме, неподвижный силуэт автобуса, возле которого суетились люди. В следующую секунду я уже соскользнула вниз, где меня поймали чьи-то сильные и грубые руки. Это не был Доули. Я опять увидела угрожающий силуэт мужчины с автоматом и поняла, что террористы передают пассажиров по конвейеру. Тотчас же последовал толчок в спину, направлявший к автобусу.
Через минуту меня впихнули внутрь, где людей было как сельдей в бочке. Другими словами, автобус напомнил мне наш родной транспорт в часы пик. На фоне заднего окна я снова увидела тени с автоматами. Кто-то грубо окликнул меня, приказав садиться. Все места уже были заняты, и я хотела возмутиться, но в этот момент кто-то потянул меня за руку.
— Садитесь на пол, Юлия! — услышала я негромкий голос Доули. — Иначе вас может постичь моя судьба. — Он сокрушенно вздохнул, а когда я кое-как пристроилась рядом с ним на жестком полу, добавил: — Вы знаете, где чаще всего убивают журналистов? Как раз здесь, в Колумбии!
Кажется, из пассажиров я была последней, кто сел в автобус. Вслед за мной погрузились только человек пять-шесть террористов. Тотчас заработал мотор автобуса, и вспыхнул свет фар, показавшийся мне ослепительным.
Со своего места я могла видеть в окно лишь выхваченные из тьмы фарами верхушки деревьев и громаду «Боинга», буквально зарывшегося носом в заросли. По-видимому, мы были на волосок от катастрофы. Но оценить этот факт в полной мере мешало скопление теснящихся вокруг меня человеческих тел, от которых исходил резких запах пота и страха, силуэты террористов с автоматами на фоне аэродромных огней и громовой голос, усиленный мегафоном, который вдруг раздался откуда-то спереди — вероятно, из кабины водителя.
— Освободить дорогу! — гремел мегафон по-испански. — Ничего не предпринимайте — иначе мы взорвем автобус! Не забывайте — Гальегос в наших руках!
Ответом этому заявлению было лишь сиротливое завывание спецмашин на летном поле.
— Кто это — Гальегос? — шепотом спросила я у Доули.
— Помощник директора департамента внутренних дел, — ответил англичанин. — Кажется, он летел вместе с нами…
Автобус заревел, немного сдал назад и, набирая скорость, начал описывать дугу, словно ища выход из тупика, в который забрался «Боинг». На какое-то мгновение он выскочил на ярко освещенное место, и у меня появилось ощущение полной нереальности происходящего: слепящий свет, напряженные человеческие силуэты, мчащийся автобус — словно я смотрела какой-то фильм без начала и конца. Но в следующее мгновение автобус опять провалился во тьму и помчался куда-то. Куда — я могла только гадать, с моего места были видны лишь огромные, переливающиеся алмазным блеском звезды на бархатно-черном небе.
В салоне автобуса царило угрюмое молчание, изредка прерываемое чьими-то истерическими всхлипами. Никто не решался поинтересоваться, куда нас везут. Меня же утешало только одно обстоятельство — в неизвестность мы направлялись вместе с Валентином Сергеевичем.
Глава 5
Вероятно, за нами была отряжена погоня. Возможно, велось наблюдение с воздуха. Но никаких признаков ни того, ни другого мне заметить не удалось.
Автобус мчался довольно резво по хорошей дороге, а в окна заглядывали только сверкающие, незнакомые мне созвездия. Однако через некоторое время мы свернули куда-то в сторону от шоссе — началась тряска, и звезды исчезли за пологом черного леса. В салоне по-прежнему царило молчание. Никто даже не шевелился. Только иногда вспыхивали красные огоньки сигарет террористов.
Так мы ехали около часа. Потом автобус неожиданно остановился, дверцы раскрылись, и несколько человек с автоматами торопливо выскочили наружу. Мне удалось выглянуть в распахнутую дверь, и совсем рядом я увидела огни какого-то селения.
Некоторое время ничего не происходило, а потом снаружи послышались громкие голоса, приближавшиеся к нам. Мне показалось, что там происходит какой-то бурный спор. Высокий мужской голос несколько раз повторил по-испански: «Безумие!»
Но не этот голос был решающим. Вскоре он умолк, а за окном автобуса вдруг вспыхнул ровный белый свет, льющийся откуда-то сверху, и другой голос сердито прокричал: «Пусть выходят!»
