Владимир Першанин - Библиотечка журнала «Милиция» № 4 (1997)
— Сейчас еще ничего. Летом сидеть хреново, — поделился своим тюремным опытом Амелин. — Люди от духоты умирают.
В свое время он просидел в изоляторе одной братской республики три с лишним месяца, но вспоминать об этом сейчас не стал. Петренко с ним согласился и тоже мысленно вспомнил подземную каталажку в Африке, где он пробыл однажды полторы недели.
— Слон, слоненок, — посочувствовал он неизвестному собрату по несчастью. — Дожил ли ты до полной и окончательной победы демократии?
— Говно не тонет, — выразил свое мнение Сергей.
— А честные коммерсанты сидят!
Немного полежали, потом принесли ужин: кукурузную кашу без хлеба и теплый чай.
— А завтракали мы с тобой копченой колбаской с кофе, — брезгливо осматривая малоаппетитные желтые комки, сказал Петренко. — Будем жрать?
— Будем, иначе сдохнем!
— У тебя что-нибудь ценное при себе осталось? — спросил Петренко Амелина, с отвращением глотая холодную кашу.
— А как же!
Сергей достал из крошечного карманчика, вшитого в подкладку куртки, две двадцатидолларовые бумажки.
— Молодец! У меня тоже кое-что есть, — Петренко показал небольшой рифленый перстень. — Платина. Память о любимой женщине. Сочи, ночь, теплое море… и водопад роскошных платиновых волос на моем плече, как в кино. Завидуешь?
— Нет.
— Ну и правильно. Это была моя первая и единственная жена. Она не выдержала испытания разлукой.
Петренко театрально вздохнул, в рыжих глазах его блестели веселые искорки.
— Сорок долларов и кольцо, — подвел он итог. — Хватит на два небольших подношения и вполне приличную взятку. Остается найти объект…
В ту же ночь они познакомились с дежурным по КПЗ, маленьким смуглым сержантом. На предложение заработать сержант ответил согласием. Получив двадцатку, он принес через час пять пачек «Мальборо», огромную дыню, пакет яблок и две буханки хлеба. Еще одну передачу он организовал через сутки, когда снова заступил на дежурство.
Теперь оставалось самое сложное — уговорить его поехать в город и дать звонок нужному человеку. Другого выхода из создавшегося положения Петренко не видел. За трое суток к ним в камеру никто не заходил, обвинительное заключение предъявлять не торопились. Можно было предположить, что их решили на какое-то время изолировать, и время это могло растянуться до неопределенных сроков.
Смуглый сержант колебался. Одно дело — потихоньку таскать продукты, и совсем другое — кому-то звонить, становясь, по существу, сообщником арестованных.
Раздраженный собственной нерешительностью, он со злостью рассуждал, какие крупные взятки берут дорожные полицейские и его начальство. А здесь, в вонючем КПЗ, только и остается, что сшибать копейки за незаконные передачи. Сержант два месяца не получал зарплату, а жена недавно родила третьего ребенка.
Он наконец решился. В обмен на платиновое кольцо съездил в Чемкар и позвонил по записанному на клочке бумаги телефону. Спустя два дня по указанию из канцелярии губернатора Петренко и Амелина освободили. Вернули даже часть денег, изъятых при аресте.
Чиновник из канцелярии губернатора встретил их возле полицейского отделения. Молча показал на запыленную бежевую «Волгу» и сам уселся за руль.
— Нам бы нашу машину вернуть, — деликатно напомнил Петренко. — Собственность фирмы.
— Забудьте про нее, — недовольно буркнул чиновник. — Изъята как орудие преступления до конца следствия.
— Ну что ж, законы у вас суровы, остается только смириться. Мы едем в Урджар, к Довлатову?
— Вы с ума сошли! Хотите, чтобы нас всех троих прикончили? Мы возвращаемся в Чемкар. А вам надо срочно уезжать в Россию. Вы ничего больше не добьетесь, только свернете себе шею.
Петренко брезгливо тер грязное пятно на рукаве светлого итальянского плаща. После недельного пользования плащом как подстилкой на тюремных нарах его можно было смело выбрасывать.
— В столице да и в нашей провинции тоже усиливается влияние оппозиции, — продолжал чиновник. — Парламент требует от президента начать переговоры с Тан-Булаком. Президент пока не принял решения, но, видимо, переговоры состоятся.
— Понимаю, — усмехнулся Петренко, — сильный ветер с юга.
— Весьма сильный. И может превратиться в ураган. Кстати, мне было нелегко добиться вашего освобождения.
— Спасибо, — очень серьезно отозвался Петренко. — О Решеткове и Лагутине есть какая-нибудь информация?
— Они живы.
— Вы не можете, дорогой друг, сказать, где они сейчас находятся?
Петренко был сама любезность. Однако «дорогой друг» был настроен совсем по-другому. Этот далеко не молодой человек из породы крепкозадых служак с трудом, почти без посторонней помощи, добрался до верхушки провинциальной власти. Торопясь наверстать упущенное, он хватал все, что мог. Не раз попадался, но вовремя выворачивался.
Повиснув на крючке российской спецслужбы, он был вынужден оказывать помощь Петренко, но делал все возможное, чтобы эта помощь носила самый общий, ни к чему не обязывающий характер.
Освобождение двух русских из полиции уже выходило за рамки действий, очерченных им самим. Говорить что-то конкретное о местонахождении пленных летчиков он тем более не хотел.
— Полевые командиры контролируют огромную территорию, — доверительно сообщил он известную всем истину. — Они могут прятать летчиков в любой точке пустыни.
— Как бы узнать поточнее?
— Об этом вам может рассказать господин Довлатов… если захочет. Но все идет к тому, что вам надо уезжать. Я берусь доставить вас до русского пограничного поста.
Сейчас «дорогой друг» смотрел на Петренко почти ласково. Он готов пойти на любой риск, чтобы помочь им. Уезжайте и не рискуйте!
— Мы намного подождем, — коротко отозвался Петренко.
В его взгляде появилось нечто такое, из-за чего чиновник предпочел больше не спорить. Он высадил их возле отеля и молча развернул машину.
В тот же вечер Петренко куда-то отлучился, потом принес в номер дипломат и выгрузил на стол тяжелый сверток. Размотал чистую холстину и подмигнул Сергею.
Касаясь рукоятками друг друга, на столе лежали два тяжелых автоматических пистолета Стечкина с запасными обоймами. Четыре картонные коробки с патронами были завернуты отдельно.
— Пришло время вооружаться, — провозгласил он. — Система, конечно, знакома?
— Очень даже, — проверяя ход хорошо смазанного затвора, ответил Амелин.
— Кроме всякой мелочевки там имелись кольты. Но я выбрал «Стечкина». Серьезное оружие для серьезных людей. Завтра мы, возможно, кое-куда съездим и только потом покинем этот славный городишко. А сегодня предлагаю сходить в бар, вознаградить себя за отсиживание в кутузке. Насладимся наготой красавиц Розы и Иветты!
А Сергей подумал, что, кажется, начинается второе действие их затянувшегося спектакля. Насмешливый полковник из неизвестного ведомства не потащит эти железки просто так в номер. Ну что ж, тем лучше. Амелину уже порядком надоела роль статиста и сопровождающего.
В тот вечер они засиделись в баре до конца представления. Сергею показалось, что обычное ироничное спокойствие изменяет напарнику. Наверное, завтра будет действительно тяжелый день.
Они оба устали крутиться внутри замкнутого круга, по существу, ничего не добившись за три недели пребывания здесь. Гибли и калечились люди, пытавшиеся им помочь, потом их самих затолкали в каталажку, и существовала опасность, что с ними расправятся так же легко, как с Джемаль-Ходжи.
Петренко подозвал официанта.
— Роза сегодня свободна?
— Я сейчас узнаю. А ваш друг? Может быть, ему тоже подобрать подружку?
— Как хочет.
— Не надо, — поторопился вмешаться Сергей.
Ему еще никогда не приходилось иметь дело с любовью за деньги, ответ был непроизвольной реакцией на неожиданный вопрос. Потом шевельнулось сожаление. Но Петренко молчал, и Амелин не стал менять решение.
Официант вернулся через несколько минут и шепнул, что вообще-то Роза устала сегодня, предстоит еще деловая встреча, но…
— Вы надолго рассчитываете занять внимание Розы?
— Надолго.
— Если до утра, то это будет стоить восемьдесят долларов.
— Цены растут, — усмехнулся Петренко.
— Вы не пожалеете. Через десять минут она будет у вас в номере. Возьмете что-нибудь угостить даму?
— Да, две бутылки шампанского и закуску на ваш вкус.
Официант смотрел на них ласково и слегка покровительственно. Наконец-то разглядели, что к чему. Так и надо было с первого дня! Наверное, он имел неплохие проценты от продажи девушек, да на радостях еще и обсчитал обоих клиентов.
Роза появилась через десять минут после их прихода. Вблизи она оказалась еще эффектнее, чем на сцене. Длинные черные волосы опускались на матовые полные плечи. Велюровое платье с большим декольте по цвету напоминало смуглую кожу танцовщицы и, тесно облегая фигуру, усиливало эффект обнаженности. Губы, покрашенные в рубиновый цвет, пятном выделялись на округлом лице.
