Джеймс Чейз - Том 15. Я сам похороню своих мертвых. Мисс Шамвей машет волшебной палочкой

— Лоис? — сказал он. — Не могли бы вы предупредить сенатора, что я опоздаю? Я смогу с ним встретиться лишь в два часа.

— Хорошо, мистер Инглиш.

Он отключил телефон и снова сел.

— Ну, валяйте, инспектор. Скажите то, что вы жните мне сказать, — проговорил он спокойно, но угрожающе.

Морили пододвинул свой стул и посмотрел Инглишу прямо в глаза.

— Я думаю, вам не надо говорить о неприязни помощника прокурора к сенатору Бомонту. Они на ножах с того времени, как сенатор занял свое место. Все прекрасно знают, что вы поддерживаете сенатора. Если помощник прокурора может доставить вам неприятность, он сделает это, чтобы досадить сенатору. Если он может скомпрометировать вас в каком-нибудь скандале, он не остановится ни перед чем, чтобы сделать это.

— Для инспектора криминальной бригады вы отлично разбираетесь в политике. Хорошо, предположим, что вы правы. Какое отношение это имеет к Мэри Сьюит?

— Это может иметь большое значение. Доктор Ричард сказал, что ваш брат умер вчера между девятью часами и десятью тридцатью. Он не мог сказать точнее. Мэри Сьюит, по его мнению, умерла между десятью часами и полуночью. Мисс Хопер уверяла меня, что видела вашего брата, выходящего от Мэри Сьюит вчера вечером без четверти десять. Помощник прокурора поспешит заявить о двух самоубийствах, если будет уверен в этом. Но ваш брат мог убить девушку, потом вернуться в контору и застрелиться. Если он придет к такому выводу, получится большой скандальчик, о котором напишут все газеты, и сенатор пострадает по вашей милости.

Инглиш долго молчал, не спуская неподвижного взгляда с Морили.

— А почему вы все это говорите мне, инспектор? — наконец спросил он.

Морили пожал плечами, его маленькие глазки избегали смотреть на него.

— Не я один моту догадаться, что это было убийство, мистер Инглиш. Доктор Ричард утверждает, что это было самоубийство, но он не видел пятен крови на ковре. Если бы он знал про них, он изменил бы свое мнение, и помощник прокурора тоже, но они не знают об этом.

— Но они будут в курсе дела, когда вы подадите свой рапорт, — сказал Инглиш.

— Боюсь, что так, если только я не забуду сообщить им об этом.

Инглиш сверлил глазами холодное, невыразительное лицо Морили.

— Есть еще свидетельство мисс Хопер, — сказал Инглиш. — Она видела, как Рой уходил из квартиры девушки. Если она начнет болтать об этом, помощник прокурора произведет обыск и может обнаружить пятна.

Морили улыбнулся.

— Не беспокойтесь относительно мисс Хопер, я займусь ею. Я знаю людей ее сорта: они ни за что на свете не пожелают предстать на суде свидетелями… Опытный адвокат, типа Сэма Крайня, может доставить ей много неприятностей. Я ей дам это понять, и она не будет болтать, поверьте мне.

Инглиш шагнул вперед.

— Вы отдаете себе отчет, что очень мало шансов на то, что Рой убил эту девушку? Если она действительно была убита, и не Роем, значит, настоящий убийца остается безнаказанным?

Морили пожал плечами.

— Если помощник прокурора услышит про пятно, убийцей будет ваш брат, мистер Инглиш. Вы можете поспорить на это всем своим состоянием. Впрочем, учитывая все сделанное вами для меня в прошлом, я подумал, что смогу оказать вам услугу, раз представляется такая возможность.

— Очень любезно с вашей стороны, инспектор. Я не забуду этого. Может быть, действительно лучше не говорить о пятне?

— Как хотите, — сказал Морили, вставая. — Я в восторге, что мог быть вам полезен, мистер Инглиш.

— Послушайте, — продолжил Инглиш с отсутствующим видом, будто речь шла о несущественном. — Вы выиграли матчевое парк, не так ли, инспектор? Сколько там получилось?

Морили провел пальцем по своей черной бородке, прежде чем ответить:

— Пять тысяч долларов, мистер Инглиш.

Инглиш улыбнулся:

— Так много?

— Мне кажется, да.

— Тогда я сейчас распоряжусь. Я считаю, что всегда надо платить долги. Я полагаю, вы предпочтете чек?

Инспектор промолчал.

Инглиш снова обратился к внутреннему телефону.

— Гарри, не занимайтесь комиссионными, о которых я вам говорил. Я сам сделаю.

— Хорошо, мистер Инглиш.

Инглиш встал и направился к несгораемому шкафу.

— У вас четко поставлено дело, мистер Инглиш, — заметил Морили.

— Спасибо за комплимент, — сухо проговорил Инглиш. Он открыл шкаф, вынул спуда две пачки банковских билетов и бросил их на письменный стол. — Вы предпочитаете наличными? Что ж, пожалуйста. Я не прошу у вас расписки.

Морили взял деньги и пересчитал, прежде чем сунуть их в карман.

Инглиш вернулся на свое место за письменным столом, пристально посмотрел на инспектора.

— Вдруг помощник прокурора не доверится вашему рапорту? — сказал он. — Он может послать кого-нибудь обследовать помещение Мэри Сьюит, и тот, возможно, сумеет обнаружить пятно.

Морили улыбнулся.

— Это, может быть, и нечестно с моей стороны, — смущенно сказал он, — но я утверждаю, что услуга, которую я вам оказываю, стоит этой цены. Пятно больше не существует. Я уничтожил все, — он подошел к двери. — Ну что ж! Я не стану вас больше задерживать. Мне необходимо поехать в комиссариат и написать рапорт.

— До свидания, инспектор.

После ухода Морили Инглиш глубоко вздохнул.

— Проклятие какое-то! — проворчал он вполголоса. — Это ведь настоящий шантаж. Вот подонок.

Инглиш с порога ресторана увидел сенатора, одиноко сидящего в углу. Лицо его выражало нетерпение и недовольство.

Сенатору Генри Бомонту исполнилось шестьдесят пять лет, он был маленьким и тщедушным. Его морщинистое лицо имело цвет старой кожи, а серые, стальные глаза глядели по-молодому пронзительно.

Обладая невероятной амбицией, он надеялся когда-нибудь сесть на президентское кресло. Свою карьеру он начал мойщиком бутылок в трактире и сумел извлечь из этого выгоду. В награду за услуги, оказанные им во время войны, ему поручили пост администратора в Управлении дорог и мостов. Тогда он и встретился с Инглишем, который мечтал пустить в ход свою гироскопическую буссоль. Бомонт познакомил его с деловыми людьми, и, благодаря этим знакомствам, Инглишу удалось наладить дело.

Когда Инглиш обосновался в Эссекс-Сити, он вспомнил о Бомонте и предложил финансовую помощь в случае, если тот захочет выставить свою кандидатуру на пост судьи. Бомонт воспользовался предложением, представившейся возможностью и, благодаря деньгам Инглиша, добился своего.

Но через шесть месяцев должны были состояться перевыборы. Их результаты представлялись далеко не очевидными. Оппозиция, побежденная в прошлый раз, была далеко не сломлена.

Сенатор приподнялся, приветствуя Инглиша.

— Я уж думал, что вы вообще не придете, — упрекнул он хорошо поставленным голосом и сел.

— Меня задержали. — Инглиш не стал вдаваться в подробности. — Что будем есть?

Пока сенатор составлял свое меню, метрдотель сунул в руки Инглишу конверт.

— Это письмо пришло для вас десять минут назад, мистер Инглиш, — шепнул он.

Инглиш поблагодарил, заказал бифштекс с зеленым горошком и бутылку вина, потом вскрыл конверт.

«Все идет хорошо. Корина отлично сыграла свой номер. Вердикт: самоубийство на почве нервного кризиса. Больше нечего опасаться. Сэм».

Инглиш сунул письмо в карман, и на лице его появилась жесткая улыбка.

Как только метрдотель отошел от стола, сенатор спросил:

— Что за история с вашим братом? Что же это он сделал, бог мой?

Инглиш поднял на него удивленный взгляд, будто Бомонт тревожился о чем-то несущественном.

— Вот уже много месяцев Рой жил на нервах. Я предупреждал ею, что он слишком много работает. И вот нервы не выдержали напряжения. Он предпочел легкий путь.

Щеки сенатора налились кровью.

— Рассказывайте другим эти глупости, — сказал он, не повышая, однако, голоса. — Рой никогда в жизни ни одного дня не работал. Говоря о шантаже…

Инглиш пожал плечами и проговорил безразличным тоном:

— От этого канкана следовало ожидать чего-то подобного. Слишком многие будут рады устроить скандал… Рой покончил с собой потому, что у него возникли осложнения в делах, вот и все.

— В самом деле? — Бомонт наклонился вперед, насмешливо глядя на Инглиша, — Я слышал, что он заставил одну женщину «петь» и что у него должны были отобрать лицензию. Это правда?

— Совершенно верно, но никто не посмеет этого утверждать, если не захочет быть привлеченным мною к ответственности за клевету.

Бомонт откинулся назад. В его взгляде появилось восхищение.

— Это так? — все же спросил он.

Инглиш утвердительно кивнул.

— Комиссар полиции начал следствие. Я с ним говорил. Он не пойдет дальше, Бомонт.

Официант принес бифштекс. Сенатор подождал, пока он отойдет, и продолжал: