Рафаэль Кардетти - Свинец в крови
— Последний вопрос по поводу двери: если я правильно поняла, у вас есть ключи от квартир всех ваших подопечных, так?
Лицо Кемпа исказилось гримасой. Он, казалось, смутился.
— Если быть честным, в последние недели я занимался только Наталией. За этот год контракты шли лавиной. У меня уже не оставалось ни минутки для других девушек, я предпочел от них отказаться. Кроме того, я занимал особое место в жизни Наталии. Когда я нашел ее в Будапеште, ей только-только минуло шестнадцать. Нас связывала настоящая, очень крепкая дружба.
— Выражаясь точнее, она была для вас единственным источником доходов.
Сара, не раздумывая, пошла напролом. Ей хотелось понять, о чем думает этот тип в действительности, что скрывается за внешностью безупречного делового человека, сшитым на заказ костюмом и немыслимо дорогими часами «Эрмес».
Кемп побелел. Дежурная улыбка исчезла. Он опустил голову и уставился на тщательно отполированные туфли.
— Вы могли бы выразиться поделикатнее, но это именно так.
— Следовательно, ее смерть означает для вас финансовую катастрофу?
— Поскольку вы, судя по всему, относитесь ко мне как к подозреваемому, спросите у самой себя: какую выгоду я мог бы получить от того, что срублю сук, на котором сижу? На Наталию ушли годы труда и усилий. Успех пришел не сам собой. Я потратил пять лет на то, чтобы сделать из нее звезду. Я не...
— А сколько Наталия принесла вам в этом году? — перебила его Сара.
— С меня довольно вопросов такого рода, капитан. Наталия умерла. Последнее, о чем я сейчас думаю, — это потерянные деньги. Вы выходите за рамки дозволенного. Прошу вас, прекратите.
Кемп больше не собирался позволять так обращаться с собой. Ему не нравились методы этой наглой следовательницы. Его лицо приняло жесткое выражение. Он встал и взял пальто, лежавшее рядом с ним на диване.
Сара со своей стороны понимала, что переступила грань. Этому старому приему ее научил Лопес. Сразу же загнать подозреваемого в угол. Вывести его из равновесия первыми же вопросами, чтобы сломать его уверенность в себе и помешать занять оборонительную позицию. Тонкая игра. Надо точно определить силу ударов и, главное, уметь вовремя остановиться.
Она исчерпала свои возможности. Если она будет и дальше продолжать в том же роде, Кемп откажется отвечать. И ни один адвокат не позволит ей так нападать на допрашиваемого. Надо сбавить обороты. Агент оказался крепким орешком. Его замешательство продолжалось не более минуты. Саре удалось на несколько секунд поколебать его, но не вывести из равновесия.
— Вы правы, — признала она, — прошу прощения за бестактность.
— Если вы хотите расспросить меня о смерти Наталии, я готов отвечать. В противном случае прошу обратиться к моему адвокату.
— Хорошо, сменим тему. Садитесь, прошу вас.
Кемп молча кивнул и снова сел.
— Вернемся к самому началу, — предложила Сара, стараясь снять напряжение. — Вы мне сказали, что она пережила какой-то разрыв, я правильно поняла?
Сара заранее знала ответ. Она видела в журналах фотографии манекенщицы в обнимку с молодым человеком. Антикваром или художником, она уже не помнила. Но ей хотелось услышать эту историю из уст Кемпа. Она продуманно обозначала ему путь к отступлению.
Поняв, что разговор принял иное направление, агент, казалось, расслабился. Все же он понял, что инспекторша расставила ему ловушки. Ее тон мгновенно стал менее напористым. В обмен на это ему придется сообщить ей кое-какие ценные сведения.
— Наталия долгое время жила с одним мужчиной. Его зовут Алекс Кантор. Он владелец небольшой галереи в Третьем округе, возле Бобура.
— И сколько они были вместе?
— Года два, что-то около того. Они расстались несколько недель назад.
— Кто стал инициатором разрыва?
— Наталия. Ей это надоело. Со времени их встречи Алекс очень изменился. Он стал ревнивым. Он не мог спокойно видеть ее полураздетой на фотографиях или на подиуме.
— И до каких пределов доходила эта ревность?
— Не понял?
— Он скандалил, давал волю рукам? Он вел себя ненормально по отношению к ней? Я не знаю... Приведите какие-то примеры.
— Он все неохотнее отпускал Наталию в поездки. По работе ей приходилось проводить три-четыре месяца в году вне дома. Конечно, ее расписание не благоприятствовало семейной жизни, но что она могла поделать? Обратного пути не было. Один шаг назад означал бы конец всей карьеры. В этом деле или надо быть на гребне, или тебя относит течением. Никакой точки равновесия нет, тут или все, или ничего.
— Мне кажется, такое поведение трудно назвать странным, господин Кемп. Он просто пытался спасти семейную жизнь, вот и все.
— Не думая о Наталии! О том, что она создавала столько лет!
— Судя по всему, вы не очень-то его жалуете.
— Нет, этот тип — сущий кровосос. Из тех, кто очень любит появляться повсюду с изумительной девушкой, но не способен дать ей расцвести. Даже после расставания он не прекращал досаждать ей. Сущая язва.
Вот теперь дело становилось интересным. Кемп понемногу забывался. Налет холодной вежливости постепенно таял.
— Как это он ей досаждал?
— Он хотел во что бы то ни стало поговорить с ней. Да вот, к примеру, вчера вечером мы с Наталией и еще с парочкой друзей пошли в «Инферно», и там, как бы случайно, оказался Алекс. Наверное, следил за ней.
— Они разговаривали?
— К счастью, нет. Вышибала с VIP-этажа его не пустил. Наталия его даже не увидела. Тем не менее среди ночи он позвонил мне и потребовал ее новый номер телефона.
— Вы провели с Наталией весь вечер?
— Нет, я ушел около часа. Наталии хотелось повеселиться. Когда я уходил, она танцевала с кем-то в зале.
— Вы знаете, как она вернулась домой?
— Она сказала мне, что возьмет такси. Но я не знаю, сделала она это или нет.
— Мы проверим. В котором часу вам звонил Кантор?
— Где-то между шестью и семью, точно не знаю. Судя по голосу, он был пьян. Нес какую-то чушь. Чтобы отвязаться, я сказал ему, что Наталия уехала из Парижа. Он пригрозил, что зайдет к ней и проверит. Сейчас я вспоминаю, что тон у него был агрессивный, во всяком случае возбужденный.
— Настолько агрессивный, что вы почувствовали в нем желание причинить зло Наталии?
— Не знаю. Нормальным его состояние, во всяком случае, назвать было нельзя.
Сара мысленно отметила предполагаемое время звонка Кантора. Кемп удачно выкручивался, переводя подозрения на того, кого считал своим соперником. Кантор и Кемп друг друга не выносили, это было совершенно очевидно. Единственной точкой их соприкосновения была Наталия. Конфронтация между двумя мужчинами обещала стать кровавой.
— Теперь я могу уйти? Я сказал вам все, что знал.
— И что я хотела услышать... — добавила Сара. — Господин Кемп, мне нельзя терять время. Помогите мне еще немного, прошу вас. Может быть, вы решитесь рассказать мне то, что я, так или иначе, все равно выясню?
Агент остался сидеть на диване, прямой как палка. Только рука слегка дернулась, и это свидетельствовало о том, что он нервничает.
Следовательница играла с ним, как кошка с мышью. Она вонзила коготки в хвост своей жертвы, надеясь, что та расстанется с его кончиком, лишь бы вырваться. В подобных случаях лучше прикинуться мертвым и выждать, пока противник совершит ошибку.
Непроизвольным жестом Кемп поправил галстук. Он чувствовал проницательный взгляд Сары Новак. Она ждала любого знака, малейшей дрожи.
Он решил оставаться спокойным и сосредоточенным до самого конца. Его глаза встретились с глазами собеседницы.
— Я ничего не скрываю, от вас, капитан. Для начала вам следовало бы повидаться с Алексом. Прошлой ночью он искал встречи с Наталией, вот и все. Если вы мне не верите, проверьте сами. Вряд ли вам будет сложно получить распечатку моих телефонных звонков. В остальном — я не знаю, удалось ли ему найти Наталию и виноват ли он в ее смерти.
Он встал, надел пальто и выждал, чтобы Сара тоже поднялась.
— Я хочу сказать вам еще кое-что, капитан. Я назвал вам имя Алекса не для того, чтобы отвести ваши подозрения от собственной скромной персоны. В молодости мне довелось испытать на себе последствия клеветнических наветов. Мне, лучше чем кому бы то ни было, известно, как они опасны.
Выходя из квартиры своей подопечной, Кемп подумал о соседе, выдавшем его «Штази» всего за несколько месяцев до падения Берлинской стены. В те времена судьбу человека, жившего с худшей стороны этой стены, мог решить один телефонный звонок.
Чтобы оправдать собственное существование, секретная служба распространяла идею о том, что совершенно невинных людей не существует. Уже никто не удивлялся, увидев, как рано утром возле дома останавливается патрульная машина. Это было почти в порядке вещей. «Штази» подозревала всех — от простого рабочего до высокого партийного функционера.
