Александр Рассказов - Реализация ниже себестоимости
Окончив подбор персонала, Зотов приступил к исполнению плана. Дабы потешить свое самолюбие, просидев два часа в библиотеке и определив перспективные направления поиска, он направил Галю копать законы и искать наиболее простой способ создания проблемы. Где их создавать он уже знал из опыта работы в ОБЭП. Галя была толковым специалистом и долго не засиделась в библиотеке, а пересела за телефон и получила нужную информацию от своих подруг. Поняв, что по-прежнему "впереди планеты всей", она отрапортовала Олегу Игоревичу о своих изысканиях, которые, в сущности, были ее личным опытом работы, не забыв намекнуть, что они могут обсуждать свои проблемы и в более интимной обстановке.
Зотов рассудил так, что если кто - то и нуждается в защите, так это тот, кто ее не имеет, а не имеет ее тот, кто ростом не вышел и начал штурм с маленькой по размеру фирмы "Селенга". Согласовав план и сроки с Макаровым, он направил Рината в автомагазин за две недели до проверки. Но тут план опять дал осечку. В "Селенге" то ли забыли, то ли не восприняли его всерьез, но к Милову так и не обратились за помощью. Вместо этого стали давить на непосредственных исполнителей, то есть на штатных инспекторов, которые не были в курсе, в чьи игры играют. Отправить Милова, Зотов не решался. Ничто не должно было связывать два ведомства, а вторичное появление Милова, могло вызвать ненужные подозрения. На этот случай у Зотова был запасной вариант: в случае сопротивления, на "Селенге" должен был появиться он сам, так как это его непосредственная обязанность. Но и тут фортуна опять отвернулась от Олега Игоревича. Начальник Зотова, Александр Николаевич Хрущев, такой же лысый и упрямый как его тезка, поручил Зотову, как он считал, неотложное дело и никак не мог понять, что именно ему, Зотову, необходимо отдать "Селенгу" на съедение.
Все события должны были произойти в течение десяти дней, иначе терялся всякий смысл. Акт документальной проверки не должен был попасть на стол начальника налоговой инспекции, информация о его существовании не должна была уйти дальше Макарова. Но прошло десять отведенных дней, и информация вышла из под контроля. "Селенга" почему-то не предпринимала никаких действий, если не считать запуганных до смерти инспекторов. Зотов и не мог себе предположить, что директор "Селенги" был полностью погружен в иллюзии, созданные им самим. Он наивно верил, что "крыша" сможет решить любую проблему и даже не думал о том, чтобы браться за ее решение самостоятельно. А "крыша" в свою очередь думала, что сможет все уладить и через десять, и через двадцать дней. Такими могущественными казались связи и люди, заинтересованные в том, чтобы все было хорошо. Зотов с ужасом думал, что же он наделал, и ужас его удваивался, потому что он не мог понять, что на самом деле происходит.
Олег Игоревич сунул палец в щель между полосками жалюзи и увидел, как пожилой человек с бакенбардами и пышными взъерошенными бровями садиться в машину.
Не стоило ему приезжать, - подумал он.
Конечно, никто и не заподозрит, какие дела связывают его и Макарова вместе, ведь тот бывает здесь каждую неделю. Зотов не знал почему, но ему не нравилось, что Макаров приезжал в налоговую полицию и зашел к нему поболтать. Конечно, если бы он не зашел, было бы еще подозрительней, ведь они друзья и все это знают, но Зотову это все равно не нравилось.
Не хорошо как - то получилось с "Селенгой", Олег Игоревич, - вывел его из раздумий голос Милова. Он обернулся и увидел коротко постриженного, на манер братка, парня. Ринат стоял как верный пес в ожидании приказаний или хотя бы душевного разговора от своего хозяина.
"Надо бы ему сказать, чтобы волосы отрастил, - подумал Зотов, у нас не банда какая-то, а госучреждение. Странно, десять лет назад ему делали противоположное замечание, потому что обросшими тогда ходили хиппи и разгильдяи. А теперь все как в зеркале. "
- Почему ты так решил, Ринат? - спросил Зотов.
Как же, фирму-то мы утопили, а поиметь с этого ничего не смогли.
"Эка, шустрец, - думал Зотов, - я ведь ни полусловом не обмолвился о том, что это наша работа, даже Макарова он не знает. Вон как раскланивался, когда столкнулся с ним в дверях, а выводы уже сделал. Вот молодежь, все на лету хватает. " А вслух сказал:
Напрасно ты так думаешь, Ринат. Мы с тобой доброе дело сделали, бюджет пополнили. И не просто придрались, а законными методами нашли сокрытую прибыль. А то, что при этом нам с тобой ничего не перепало, так, извини, мы за это зарплату получаем.
Далеко на эту зарплату не уедешь.
Вот тут ты абсолютно прав, и чтобы в следующий раз нам было на что и куда уехать, давай быть более убедительными.
Да, я, Олег Игоревич...
Знаю, знаю. Давай не будем устраивать дебаты. Ты зачем пришел?
Так, это, узнать, что надо.
Иди, Ринат, отдыхай, мне подумать надо. А как понадобишься, я сам тебя позову.
Ладно.
Дверь за Миловым тихо закрылась, и комната наполнилась мыслями Зотова, а подумать ему было о чем. Деньги, занятые для Макарова, скоро надо будет отдавать, а отдавать их пока не из чего. Но там, где он их занял, этот аргумент не играет роли. Там нужны аргументы посерьезнее.
"А правильно ли я поступил? - думал Зотов. И сам себе отвечал:
Правильно".
Его план был небезупречен, но вполне дееспособен. И если он
не сработал в первый раз, то обязательно сработает во второй. x x x
Неспроста "Алькор-авто" был клиентом Гольдман. Светлана Аркадьевна была человеком с определенным набором качеств, и эти качества делали свое дело. Когда-то она работала в сметном отделе строительной организации, которой руководил Виталий Николаевич. Величайшее изобретение соцреализма, работало в руках Гольдман вполне успешно. Очень немногие заказчики разбирались в сметах на уровне понимания, и ни одна из составленных смет не имела ничего общего с действительностью. Ее можно было раздуть, ужать и делать все, что угодно, потому что на уровне заключения договора это не имеет никакого значения, потому что по факту исполнения, сдаваемый объект еще меньше похож на проект. Светлана Аркадьевна поняла сразу, что станет великим сметчиком. Ее память и сухой аналитический ум давали хорошее преимущество. Но кроме этого, Гольдман обладала величайшим самомнением, и когда стало очевидно, что Светлана Аркадьевна сможет добиться большего, она без сожаления оставила свою работу и занялась бухучетом, а затем и аудитом. Делала она это основательно и планомерно. Взять хотя бы тот факт, что на момент, когда Старков поступал к ней на работу на ее компьютерах не было ни одного нелицензионного продукта. Или то, как она собирала свою библиотеку. Не в каждой аудиторской фирме есть своя библиотека, а у Гольдман был даже свой библиотекарь. Светлана Аркадьевна выписывала все, что касалось бухучета и налогообложения. Она лично прочитывала литературу, как она сама говорила: "По диагонали", после чего делала копии с интересных статей и отдавала их в подшивку, лично давая указания, как и куда разложить материал. В результате этого в фирме было множество устаревшего программного обеспечения и библиотека, которой могла пользоваться только Гольдман. Но никто не мог сказать, что Светлана Аркадьевна нарушает авторские права или долго ищет нужный ей материал. Когда Старков познакомился с ней, он ходил по аудиторским фирмам, ища работу. Перед тем как зайти к ней, он побывал в одной фирме, давшей объявление о приеме сотрудников. Очевидно, Старков попал в обеденный перерыв, потому что сотрудники, средний возраст которых был сорок пять - пятьдесят, резали салат из помидоров в железную миску размером с тазик. Старков уже было открыл рот, чтобы произнести заранее заготовленную речь, но с его губ сорвалось только: "Извините", и он закрыл дверь.
"Тетки в кофтах, " - подумал Старков.
В его жизни было две неосуществленные мечты: поработать в банке и аудиторской фирме.
"Что же, - подумал он, - одной мечтой будет меньше".
К Гольдман ему идти не хотелось потому, что слышал о ее склочном характере от своего друга. Он работал в фирме, где Гольдман проводила аудиторскую проверку, и рассказывал про нее, как про откровенно жадного человека. Но знакомство со Светланой Аркадьевной оказалось не таким, каким Старков себе его представлял. Гольдман отказала ему с порога, сославшись на ненадобность. Старков не очень расстроился и решил: раз уж я пришел, то хоть расспрошу человека, чего я лишился. Они поговорили двадцать минут и Светлана Аркадьевна изменила свое решение. Старков, тоже изменил свое к ней отношение. Мало того, он полюбил ее, потому что встретил наконец человека, оценившего его.
Старков вырос в детском доме и никогда не знал своих родителей. Дефицит родительского тепла и сладкого сделали свое дело. Он искал понимания, дружбы, любви и не находил его ни среди воспитателей, ни среди учителей. Его сверстники приспосабливались к жизни лучше. Они знали, что являются отказниками или сиротами, а у большинства из них были настоящие родители или родственники. Его судьба была клочком бумаги. Имя и фамилия были его, но отчество не удосужилась написать торопливая мамаша на бумажке, которая заменила свидетельство о рождении. Со Светланой Аркадьевной они нашли общий язык. Она слушала его идеи без высокомерия и как могла поддерживала их. У Гольдман было много задумок, которые ей хотелось бы решить, но она не знала как. Старков знал как, но не знал, куда применить свои знания и небольшой опыт. Первая же работа окупила его пребывание в фирме. Старкову удалось автоматизировать процесс списания оплаченного НДС у крупного клиента Гольдман. Ранее он делался вручную и занимал несколько недель. Теперь это все, решалось за пару дней, причем полностью исключались ошибки. Старков был горд, что сумел оправдать оказанное ему доверие. Однако задумки Гольдман быстро иссякли, и Старков все больше и больше становился похож на обычного сотрудника. У него не было прекрасного образования и тех природных качеств, которыми обладали другие, и он стал чувствовать себя посредственным ничтожеством. Работа с реализацией ниже себестоимости Старкову нравилась, он понимал в ней все от начала до конца. Конечно, ему пришлось освежить свои знания, но обычно работа начиналась с нуля. Причина тому проста: там, где все известно, проблем не возникает, там, где возникает проблема- "конь не валялся".
