Татьяна Соломатина - Естественное убийство. Невиновные
– Так какие же у неё были взгляды? – перебил Всеволод Алексеевич своего уже достаточно накачанного вискарём собеседника. Сам он после первых ста граммов не пил. Ему ещё за руль, как ни крути. Пора этого Корсакова на финишную прямую выводить.
– Ну, у меня в доме – мясо. А она – веганка. Я курю – а она бросила. Я выпиваю, а она – только коктейли из травяных сборов. Да и не против я был отдельной её от меня жизни. Тем более что мой дом недалеко от этого. Десять минут на машине. И к тому же я рассудил, что если она будет жить одна, то…
– То и личную жизнь наконец устроит?
– Ну да.
– Тема приданого и страхов по этому поводу к тому моменту уже отпустила?
– Я думал: «Была бы Настя счастлива». Встречаются же в конце концов вменяемые молодые люди!
– Самонадеянно, но логично, да. Так откуда появился Олег?
Олег появился из какого-то уездного городка. И он даже не собирался «покорять столицу». Настя познакомилась с ним на вечеринке у подруги. Что за подруга – Леонид Николаевич толком не знал. Он к тому моменту старался не вмешиваться в жизнь дочери. Хотел ей дать некоторую свободу и независимость…
– Иллюзию свободы и независимости.
– Что?
– Вы хотели дать ей иллюзию свободы и независимости. Свободным и независимым может быть только абсолютно самостоятельный человек. Впрочем, неважно… Извините, что перебил.
Олег был двоюродным братом Настиной подруги и просто приехал в гости, посмотреть столицу. С той вечеринки они ушли вместе. Всю ночь бродили по городу… Олег не пил, не курил и… И сделал Насте предложение руки и сердца. Без тисканий, без поцелуев-объятий. Просто сказал, что никогда не встречал такой красивой, такой умной девушки. Ну и так далее… Она согласилась, потому что он ей тоже очень понравился. И она привезла его в этот дом. Парень пришёл в замешательство. И… убежал. Сказал, что ему надо побыть одному – и уехал в свой уездный городишко. Настя искала его через двоюродную сестру, свою подругу. Но подруга сказал ей, что Олег не может жениться на Насте, хотя очень и очень любит её. Не может, потому что Настя богатая, а он – ничто, какой-то инженер-строитель. Дочь Корсакова была безутешна – и папа подключился к разрешению ситуации. Вот оно! То есть – он. Тот самый бессребреник, которому нужны не деньги Настиного папы, а сама Настя! Разумеется, что он раскопал подноготную этого Олега. Олег Иванович Плотников. Ничего особенного в биографии не наблюдалось. В том уездном городишке он и родился. У матери-одиночки. Простой женщины, всю жизнь проработавшей на полиграфическом комбинате в отделе кадров. После школы поступил в строительный институт. Не в Москве. Москвы боялся. После окончания вернулся домой и исправно трудился в каком-то уездном СМУ. Женат не был. Детей нет. На два года моложе Насти. Ни красавец ни урод, вы, Всеволод Алексеевич, уже имели возможность наблюдать.
– Вполне смазлив. Странно, что ваш зять не женился, учась в строительном институте. Мужчины всегда в дефиците. Особенно непьющие, некурящие, всю зарплату до копейки домой приносящие.
– Что бы там ни было – он не женился. Друзья-товарищи говорили, что была какая-то роковая первая любовь. Была да сплыла. Покорять Москву укатила, вроде как.
– Да, женщины смелее…
– Настя к нему приехала. Разговор у них состоялся. Он рыдал у неё в ногах, говорил, что она – королева, а он – никто и ничто, ноль без палочки. В общем, всё у них получилось. Он согласился переехать в Москву…
– На какие только жертвы ради любви не пойдёт мужчина, – не удержался от саркастического комментария Северный.
– Он был совершенно искренен, так что зря иронизируете, Всеволод Алексеевич, – сказал Корсаков. – Я уже говорил вам, что Олег – человек слабый. Но при этом он неплохой слабый человек. Так что он…
– Вашу дочь никто не убивал, Леонид Николаевич. Это ненасильственная смерть. Глупая, мракобесная, но ненасильственная.
– Но я хочу, чтоб вы раскопали всё. Всё, что можно. О тех, кто втянул её в это безумие… Как моя внучка оказалась в коробке из-под обуви и… – Корсаков неопределённо помахал рукой. – Что ещё там, чёрт возьми?! Вам лучше знать.
– Как-то вы стали слишком… драматичны. Спиртное?.. Кстати, внучка, да. Она лежит здесь. – Северный достал из кармана блокнот и ручку, написал адрес больницы. – Спросите о состоянии младенца Корсаковой. Я не знал фамилию вашего зятя. Да и к тому же он так страдал, – Всеволод Алексеевич состроил многозначительную мину, – что мне было не до политесов. Вы уж там сами разбирайтесь, кто заявит на неё права – неплохой слабый законный отец или хороший сильный дедушка, – это не моё дело. Моё дело, как вы справедливо заметили, – раскопать всё, что можно. Или закопать – всё, что нужно. В рамках законодательства, разумеется.
– Ваши услуги будут щедро оплачены в любом случае.
– Не сомневаюсь. Тем более я как раз хотел подарить своей матушке сумочку из страуса. Сумочки из страусов очень дорого стоят, не правда ли? Мне будет проще с вашей помощью откупиться от её дражайшей заботы, чем постигать её истинные причины. Тем паче моя матушка в том благословенном возрасте, когда не то что родить в корыто, но и забеременеть-то уже никак, даже приди ей в голову пара-тройка шальных мыслей по этому поводу…
– Вы, Всеволод Алексеевич, немного забываетесь! Меня, конечно, предупреждали о вашей, как бы это сказать, невоспитанности…
– Я никогда не забываюсь, Леонид Николаевич. И уж тем более я не забываю, что вы только что потеряли дочь. Вы сами ещё это до конца не осознали. Так что сегодня вызовите врача, друга, проститутку… Пойдите в спортзал или в бассейн. Или седация, или физическая нагрузка. Транквилизаторы и спиртное тупо оглушают. А вот физическая нагрузка повышает уровень эндорфинов. Эндорфины блокируют боль. Раковому больному морфин – не кайф, но облегчение мук. Вам сейчас эндорфины – не удовольствие, но лекарство. И ещё… Мне нужна информация. И вы, Леонид Николаевич, и этот ваш Олег Плотников – напишите мне на бумаге всех Настиных знакомых, с которыми она общалась в последнее время. Да и не в последнее тоже. Всё, что знаете. Знаете имя? Пишите имя. Если ещё и фамилию – отлично! Адрес, где работает, – вообще прекрасно. И пусть ваш Саша мне эти списки как можно скорее доставит. И ещё мне нужно ваше разрешение вот на что: кровь. На ДНК-анализ. Настину и так возьмут. Но и Олега кровь нужна.
Корсаков молчал. Северный не торопился прерывать затянувшуюся паузу. Наконец, не меньше чем через минуту, Леонид Николаевич приглушённо выдавил:
– Его-то зачем?
– Надо знать, до какой степени ваша дочь пользовалась предоставленной ей свободой и независимостью.
– Вы полагаете?.. Из ревности убил в родах? Но как?!
– Я пока ничего не полагаю. Просто хочу знать наверняка.
– Хорошо.
– Я облегчу вам задачу. Скажите ему, что это нужно для коррекции лечебной схемы его ребёнка.
– И всё же неужели вы допускаете?..
– Успокойтесь, Леонид Николаевич. Аллели, локусы, хромосомы… Вопросы отцовства-материнства иногда простые, а иногда сложные. Думаю, в данном случае это окажется простой формальностью. Но вы сами просили всё выяснить от и до. То есть досконально и наверняка. Так что прошу вас, помогите мне выполнить вашу же просьбу.
Всеволод Алексеевич поднялся с кресла, давая понять, что на сегодня всё.
– Могу я вам звонить, если что?
– В любое время, господин Северный.
Корсаков тоже поднялся, но вместо дежурного рукопожатия просто отошёл к окну.
Уже подойдя к двери, Северный обернулся и спросил:
– Такой большой дом… Слишком чисто и ухожено всё. Особенно территория. Газоны тоже стригла беременная Настя или ваш чудесный зять?
– За газонами-деревьями ухаживал мой садовник. Я же сказал вам, что живу в десяти минутах. Он приходит нечасто, работает быстро и уходит.
– Понятно. И последний вопрос на сегодня, Леонид Николаевич: зачем всё-таки вы меня пригласили?
Северный вышел за дверь, не дожидаясь ответа.
Он дружелюбно пожал ошивавшемуся во дворе охраннику Саше руку, задал пару вопросов об организации охраны посёлка, о соседях, соседской прислуге и отчалил с места кровавых событий.
Всеволод Алексеевич рулил и думал о том, сколько смертей произошло в этом городе в тот временной отрезок, что он провёл в этом особняке. Сколько людей именно за сегодняшние сутки будет убито тем или иным способом? А сколько ненасильственных смертей произойдёт? Статистика-то известна, и она совсем невесёлая. Но ещё страшнее становится, когда в голове твоей беспрестанно крутится мысль о том, что пользуйся люди элементарным здравым смыслом, дарованным им от природы, – то ничего противоестественного с ними бы не происходило. Впрочем, что это он, стареет?.. Дело есть дело. Попросили всё выяснить? Выяснит. В том числе – зачем попросили. Кто дал контакты Всеволода Алексеевича? Сеня. Вот Сеню он сейчас и выдернет из его семейной субботы, чтобы не слишком расслаблялся, лишая отдыха друзей.
