Михаил Март - Там, где обрывается жизнь: повести
Вячек спустился в подвал, открыл железную дверь и включил свет. В такое время сюда никто не заходил. Все необходимые Виолетте каталоги были в приемной.
Архив есть архив — сотни ящиков вдоль всех стен, за пять минут вопрос не решить, но Вячек не беспокоился. Поток клиентов кончится не раньше трех часов ночи. Главное — не пороть горячку. Виолетта услышала телефонный звонок и сняла трубку.
— Салон моды «Стиль». Слушаю вас. В трубке послышался мужской голос.
— Мой регистрационный номер ноль двадцать семь. Я по пути к вам, хотел бы посмотреть каталог за август.
— У нас есть более свежий.
— Я его уже видел. Прошу вас выполнить мою просьбу.
— Разумеется. Никаких проблем. Виолетта велела сесть на свое место девушке:
— Я сейчас вернусь. — И поднялась на третий этаж. Коридор, где располагались кабинеты администрации, пустовал. Она отперла кабинет, вошла, но даже не успела включить свет. Сильная рука в перчатке зажала ей рот, в сонную артерию вонзилось тонкое лезвие ножа. Смерть наступила мгновенно. Виолетта упала на ковер. Из горла брызгала кровь пульсирующими струйками. Нож остался торчать в горле. Рука в перчатке белым платком промокнула рану, и платок моментально пропитался кровью. Его осторожно положили в целлофановый пакет. Человек вышел из кабинета и закрыл дверь.
* * *Свиридов и Вербицкий расслаблялись, сидя дома, пили коньяк в открытую, не маскируя его под чай.
— Ходят слухи, что тебя выдвигают в прокуроры области, — сказал Свиридов.
— Нет, Жека, в прокуроры я не гожусь, не интересно. Бумажная работа, а я практик.
— Я бы согласился, но меня не выдвигают. В нашей области с продвижениями дело туго обстоит. Работу твою никто не ценит, горбатишься, горбатишься, а все в том же кресле сидишь — борец невидимого фронта.
— Прессу надо подключать. Побольше шума, и тогда заметят. У нас есть знаменитый репортер, мой друг Олег Громов. Его хлебом не корми, дай ущипнуть прокуратуру за задницу. Дуэль между нами длится много лет с переменным успехом. Но как это преподносится…
Раздался телефонный звонок.
— Извини, Илья.
Свиридов снял трубку и услышал глухой мужской голос:
— Я звоню от салона «Стиль». Заглянул в кабинет хозяйки по делу. Она лежит на полу мертвая с ножом в горле. Я сматываюсь. Журнал посетителей — в столе на первом этаже в приемной. Имена кодированы, но, думаю, вы разберетесь что к чему.
Свиридов набрал номер Евсюкова.
— Срочно оперативную бригаду и ОМОН к салону «Стиль». Есть труп. Никого не впускать и не выпускать, не считаясь с рангом и положением. Быстро. Я выезжаю.
— Я с тобой, — сказал Вербицкий.
Евсюков, осматривавший труп, поднялся с корточек:
— Удар нанесли сзади. Тут даже силы не понадобилось. Лезвие настолько острое, что вошло как в масло. Опытная рука действовала.
— Не обязательно, — возразил Вербицкий. — Попадание в сонную артерию, скорее, случайность. Удар в шею всегда смертелен. И еще. Ключ торчит снаружи, женщина вошла к себе в кабинет на минуту. Убийца ее поджидал. Скорее всего, кто-то из своих.
— Как у тебя ловко все получилось, — покачал головой Свиридов.
— У меня ничего не получилось. Девица из приемной сказала, что Виолетта Луцкая не трогалась с места весь вечер. В одиннадцать сорок пять ей кто-то позвонил, и она пошла к себе в кабинет. Сказала, что вернется через несколько минут. Нам позвонили в полночь. Вот и вся «ловкость».
— Убедительно.
— Кинжал с перламутровой ручкой, золотой змейкой, изящный. Киллеры таким оружием не пользуются, — почесав подбородок, сказал Евсюков.
— Не берите в голову, — махнул рукой Вербицкий. — Показуха. Хотите сказать, что такой ножичек в ножнах легко положить в женскую сумочку? Не поддавайтесь примитивным наводкам.
В комнату вошли два омоновца, ведя под руки парня кавказской внешности.
— Вот, товарищ майор, пытался удрать через черный ход. Омоновец бросил спортивную сумку на пол.
— Это его.
Кавказец с неподдельным испугом смотрел на труп.
— Как зовут? — спросил Свиридов;
— Вячек.
— Полное имя.
— Вячеслав Гумаров.
— Знаешь ее?
— Хозяйка притона. Виолетта Луцкая. Я с ней разговаривал час назад.
— Где был остальное время?
— В архиве. В подвале.
— Обыщите его.
Омоновец выгреб все из карманов задержанного, среди прочего — два ключа на разных брелках с лейблом «Стиль». Вербицкий взял ключи.
— Один, как я догадываюсь, от архива, второй от этого кабинета. Так?
Парень кивнул.
— Тетенька застукала тебя в своем кабинете, и ты ее кокнул. Так? — спросил Евсюков.
— Я ее не трогал. Она мне доверяла и сама дала ключ от кабинета. Я ее обслуживал.
— Каким образом?
— Всеми образами. Выполнял поручения и спал с ней.
— Что в сумке?
— Старый архив. Девчонки попросили принести. Бывшие шлюхи из притона хотели концы обрубить. Они боялись Виолетту. Я согласился помочь.
Свиридов расстегнул молнию и достал один из альбомов с фотографиями.
— Ба! Знакомые все лица. Невеста покойного Кайранского и любовница его старшего сына. Да, попали девочки в переплет. Значит, Виолетта имела на них компромат?
— Имела. И умела пользоваться своим архивом. Ей многие платят дань за ее знания. Потому она никого не боялась. О притоне и стриптиз-клубах каждая собака в городе знает, но ее никто не трогал.
— Каким же образом двум таким красоткам удалось выскользнуть из-под контроля Виолетты?
— Их выкупили. Кто, не знаю.
— Неужто Луцкой денег не хватало? Торговать высшим сортом глупо, — заметил Вербицкий. — Похоже, дело не только в деньгах. Кто-то на нее оказывал давление.
— Покажи, где лежат шифры, — потребовал Евсюков. — В журнале только номера клиентов, нам нужны их имена.
— Что мне теперь будет?
— Все зависит от твоей помощи следствию. Ну? Где списки? — повысил голос Евсюков.
* * *На улице было уже светло, когда Даша Туманова очнулась. Она сидела за рулем своей машины. Слышался крик ворон и чаек. Девушка осмотрелась. Ее машина стояла в центре городской свалки. Кругом горы мусора и бесчисленное количество птиц. Она глянула на часы — девять утра. Посмотрелась в зеркальце — все в порядке. Ключи — в зажигании. Как она могла очутиться здесь? Даша ничего не понимала.
Окончательно придя в себя, она поехала домой.
5Стальные ворота открылись автоматически, и Олег въехал на территорию усадьбы. Длинная гравиевая дорожка вела к мрачному зданию замка.
В кабинете, стоя у стола, его встретила статная дама. Он пересек огромные хоромы и поцеловал ей руку.
— Я выполнил ваше мелкое поручение, Вика.
Он положил на стол конверт с фотографиями, к которому та даже не притронулась.
— Я не сомневаюсь в ваших возможностях, Олег. Присаживайтесь.
Олег сел.
— Вы правы, с мелочовкой покончено, теперь вам предстоит выполнить серьезное задание. Вы, кажется, говорите по-французски.
— Свободно.
— Сможете сыграть роль иностранца?
— На сцене?
— На вечеринке. Вы должны убедить одного человека лечь на операцию по пересадке сердца. Только ваш авторитет может заставить его поверить в необходимость этого.
— Авторитет? Нет у меня никакого авторитета. К тому же я ни черта не смыслю в медицине.
— Вам этого и не надо. Будете болтать о погоде или о сокровищах Лувра. Пациент не знает французского. Переводчик переведет вашу болтовню так, как надо. Требуется ваше обаяние и умение внушать людям, что вы талантливы.
— Не замечал за собой таких способностей.
— Не кокетничайте и уберите этот блеск в глазах.
— Чего греха таить! Вы произвели на меня впечатление. Но я умею мыслить трезво. Вы для меня сложны и непонятны, как фуга Баха. И родились в очень дорогой рубашке.
— Преувеличиваете. Просто у нас разные взгляды на жизнь.
— Правильно. Мой удел — гоняться за пожарными машинами, будить людей среди ночи, подглядывать в замочные скважины, сидеть на толчке в соседней кабине, получать оплеухи от телохранителей и, падая, стараться не разбить дорогую фотоаппарату. Ни денег, ни личной жизни.
— Главное, что вы делаете все с азартом, и это мне в вас нравится. Но кажется, мы отвлеклись.
Она достала толстый глянцевый журнал на испанском языке и положила его перед Олегом.
— На обложке портрет знаменитого испанского трансплантолога Родриго Сапатероса. Его вам и следует сыграть. Пациент видел его портреты и читал переводные статьи. Я знакома с ним лично. Могу научить вас его жестам и манерам. Это несложно.
— Черт, а мы и впрямь похожи.
— Этот факт сыграет главную роль. И поймите, моя цель — спасти жизнь человеку.
— Вы говорите о Юрии?
— Нет. Аркадию жизнь нужнее. Моя задача — выполнить волю покойного и не погубить дело, которому он посвятил всю свою жизнь. Иных целей я не преследую. Кроме Аркадия, эстафету принять некому.