Марина Серова - Кровавый коктейль
— Пожалуйста, поконкретнее. И мы подумаем, чем вам помочь.
— Понимаете, приглушенный розовый цвет с королевским рисунком, задернутые шторы цвета бордо. И в углу у окна диван с велюровой обивкой в тон шторам, — мечтательным голосом описала я.
— Боюсь, госпожа, мы не сможем предложить вам то, что вы описали. Извините. — Голос перестал быть завораживающим, и в нем появились нотки сожаления о потере потенциальной клиентки. — Но могли бы предложить вам не менее романтическую обстановку. Доверьтесь нашему вкусу.
— Нет, извините. Я хочу все именно так, как описала. До свидания.
Итак, первый шаг не принес желанного результата, но я упряма, косточки.
Набирая все новые и новые номера, я, как попугай, повторяла свое скромное желание. «Молоко, молоко, молоко». Ни одного попадания не то что в десятку, даже в единицу.
Хотя в единицу все же было. В одном из салонов за «ну, очень скромную» цену мне предложили все приготовить по моему желанию к завтрашнему вечеру.
Нет, нет, нет, нет, мы хотим сегодня,Нет, нет, нет, нет, мы хотим сейчас.
— Все, перерыв. Пока ваша взяла, — сказала я, гневно глядя на замшевый мешочек.
Но еще не вечер, точнее, не ночь, всего-то двадцать два сорок. Еще одна разминка. Да и картошка, похоже, рассосалась. Пожалуй, придется все же пожертвовать фигурой.
Я отварила себе сосиску, приготовила салат из моркови. Пока кухонный комбайн добросовестно жевал ее для меня, я, уставившись в одну точку, мучительно принимала решение: не развести ли мне, действительно, орхидеи.
Съев приготовленное без хлеба и запив «Мириндой», я вернулась в кресло для продолжения поисков «розовой комнаты». Покосилась на замшевый мешочек. Рука к нему сама потянулась. Может, перемените свое мнение? Давайте попробуем.
Бросок. Выпавшая комбинация, мягко говоря, нисколько меня не развеселила, что совершенно неудивительно: 33+19+8 — «Вас ожидает чья-то ранняя смерть».
О-ля-ля! Не зря мне моя бабушка всегда говорила: «Не гадай, а то прогадаешь». Похоже, пытаясь прогнозировать судьбу, я невольно привлекаю ее внимание к собственной персоне. Все, отказываюсь от гадания навсегда… до следующего вечера… или до утра.
Я сложила кости в мешочек, перевернула газетную страницу и набрала очередной номер. Я усердно трудилась до полуночи, все повторяя и повторяя свою легенду. Но к этому времени мой голос совершенно утратил даже намек на сексуальность. Все. Последний номер, последний лучик надежды. Увы и ах, но я тут ни при чем.
Ставлю телефон на полочку, сворачиваю газету. Потягиваюсь и ерошу волосы. «Голова как керосиновая лампа на плечах», говоря словами Есенина. Спать. Иду под душ. Горячие струи беспощадно бьют по усталому телу, принося тем не менее покой и умиротворение. Готовлю уютное гнездышко на диване и падаю в него бездыханная: без чувств, без мыслей.
* * *Настойчивый телефонный звонок. Мне снится, что я сняла трубку, разговариваю, но мне почему-то ужасно мешает другой телефонный звонок. Наконец до меня доходит, что мой организм не желает расставаться со сном и трубку на самом деле я еще и не снимала.
С закрытыми глазами беру ее:
— Да? Иванова слушает.
— Таня, простите, что побеспокоила. Я не знаю, что мне делать. Мне больше не к кому обратиться. Только к вам. Это Калинина Вера Ивановна.
— Слушаю вас. Что случилось? — Смотрю на электронное табло часов: четыре десять.
— Таня, извините, что так поздно. Коля вечером ушел из дома и не вернулся… — Чувствовалось, что она страшно напугана и плачет.
— Успокойтесь, Вера Ивановна. Может, он в пивнушке какой-нибудь с приятелями засиделся. А вы сразу в панику. — Но сердце предательски екнуло.
— Ему утром на работу, во-первых. А во-вторых, у меня просто предчувствие дурное после его слов.
— Каких слов?
— Он сказал, что, может, даже знает, к кому за Аней идти надо.
— Вот как! Почему же он мне ничего не рассказал?
— Не знаю. Может, вспомнил что. Как быть, что мне делать, Таня?! — рыдала в трубку женщина.
— Я думаю, надо обзвонить больницы на всякий случай.
А про себя подумала: «Но сначала — морги», вспоминая последнюю зловещую комбинацию магических косточек. Но вслух, конечно, этого не сказала. Только спросила:
— Откуда вы звоните?
— Из автомата, конечно. До одиннадцати я еще не очень волновалась. А потом места себе найти не могу. Всю ночь мечусь из угла в угол. А теперь все: терпение кончилось. С ума схожу. И к соседям в такое время звонить не пойдешь.
— Понятно. Успокойтесь, Вера Ивановна. И ложитесь отдохните. Я сяду за телефон и сама обзвоню больницы. Расскажите мне только, как он был одет.
— Да как всегда: шуба серая из искусственного меха, шапка кроличья черная, серые брюки, рубашка фланелевая в клеточку, коричневый вязаный джемпер. У нас гардероб не такой уж богатый…
— Понятно. Отдыхайте. Все будет хорошо, — в чем я очень даже сомневалась. — Может быть, пока мы тут с вами разговариваем, он уже и вернулся. Идите домой. Утром встретимся: я кассету привезу.
— До свидания, Таня. Дай бог вам здоровья!
— До утра.
Она первая повесила трубку. Я включила торшер. Потрясла головой, прогоняя остатки все еще теплившегося во мне сна и дурные мысли, которые пестрой толпой ворвались в мое усталое серое вещество.
Я пошла в ванную, умылась. Придется кофе заваривать. И, вернувшись с чашкой кофе в зал, снова заняла свой пост у телефона, вооружившись на сей раз справочником. И, что самое интересное, я точно, абсолютно наверняка знала, в каком заведении смогу отыскать Калинина Николая Андреевича.
К пяти утра я нашла его в городской судмедэкспертизе. Все приметы сходились: и рост, и цвет волос, и одежда.
На него, как я выяснила потом, наткнулись на трибунах стадиона «Торпедо» двое мальчишек, которые, по странной иронии судьбы, именно с этого дня решили начать новую жизнь и пришли туда в девять часов вечера заниматься бегом. Думаю, что после этого случая их новая жизнь кончится столь же внезапно, как началась.
— Есть тут у нас клиент, описание которого вы даете, — ответил мне дежурный санитар. — Его нашли на стадионе с переломом шейных позвонков.
— Он что же, спортом неудачно позанимался? — сама не зная, что говорю, брякнула я.
— А вы кто ему будете?
— Жена, — соврала я.
— Тогда спешу заметить, что нервы у вас, сударыня, железные. Заявляйте в милицию о пропаже. На опознании выясните, он это или не он. Я вам больше помочь не смогу.
— А не могла бы я сама утром приехать посмотреть?
— У нас тут не проходной двор, — холодно возразил мой невидимый собеседник и положил трубку.
— Потрясабельно, — прошептала я, продолжая некоторое время слушать короткие гудки.
Потом медленно положила трубку на рычаг. И хотя Николай Андреевич совершенно не пробудил во мне теплых чувств, если выражаться очень мягко, все же его смерть повергла меня в шоковое состояние, несмотря на глупую браваду, которой я неосознанно пыталась защитить себя при разговоре с санитаром.
Итак, чья-то ранняя смерть тоже налицо. Сегодня все предсказания сбываются. Эх, Николай Андреевич, узнать бы мне вашу тайну раньше, и вы, возможно, были бы сейчас живы. Надо было трясти вас как грушу. Вам-то теперь, конечно, все равно, а каково вашей жене!
Бедная Вера Ивановна! Была семья, и вдруг — ни мужа, ни дочери.
Тьфу-тьфу-тьфу, типун мне на язык. Дочь есть и будет. Я, Таня Иванова, перспективный детектив, позабочусь об этом лично.
А сейчас надо успокоиться и хоть немного поспать. Хотя бы пару часиков. У меня впереди очень трудный день.
Вере Ивановне я, конечно, ничего говорить не буду, пока лично не удостоверюсь, что мужчина со сломанной шеей и есть Николай Андреевич.
Глава 5
Терпения Веры Ивановны хватило до семи утра. Уставшая, разбитая, невыспавшаяся, я кое-как доплелась до телефона, сняла трубку.
— Слушаю.
— Здравствуйте, Таня! Простите, что так рано.
— Да ладно, ничего страшного, — почти ласково ответила я, хотя в моей уставшей душе боролись два желания: заплакать или затопать ногами от досады.
— Танечка, ну что, узнали что-нибудь про Колю?
— Я обзвонила все больницы, Вера Ивановна. Кое-какие сведения получила, но сначала надо кое-что уточнить. Поэтому пока ничего конкретного сказать не могу. Мне очень жаль.
— Что же мне делать-то, Таня? Я с ума схожу, — рыдала в трубку женщина.
— Вам сегодня на работу, Вера Ивановна?
— Нет, я — завтра по графику.
— Тогда только набраться терпения и ждать. А часикам к десяти я привезу вам кассету и, возможно, достоверную информацию о Николае Андреевиче. Хорошо?
— Ладно. Извините еще раз.
— Ничего, я вас понимаю. Пока.
Повесив трубку, я подошла к зеркалу, кинула взгляд на себя и, презрительно сложив губы в трубочку, сказала «Ф-фу», что в данной ситуации могло означать лишь одно: «А ты сегодня плохо выглядишь, Таня. Необходимо принять соответствующие меры».
