Андрей Ильин - Одна сатана
К электричке Сергей почти бежал, отбрасывая от лица ветки, проваливаясь ногами в ямы, хлюпая полуботинками по невидимым в темноте лужам.
В электричке, в тамбуре, он долго счищал с себя грязь. А потом дремал, привалившись головой к вагонному окну.
На вокзале он поймал машину и через пятнадцать минут был дома.
Дверь он открыть не успел. Дверь, как только он сунул ключ в замочную скважину, распахнулась сама,
— Где дети? Где ты? Куда вы все делись? — закричала с порога жена. — Я тут с ума схожу! Не знаю, что подумать!
— Там записка. Я записку на столе оставил.
— Почему ты один? Где дети? Где?!
— У мамы. В деревне. Я их в деревню увез.
— Зачем? У них же учеба.
— Я понимаю, что учеба. Но мне сегодня на работу мать позвонила, говорит, прихворнула, какие-то предчувствия ее мучают, хочет внуков увидеть. Я подумал — пусть. Неделя в учебе ничего не решает.
— А меня ты мог предупредить?
— Не мог… То есть мог. Я тебе записку оставил. На столе.
— Скажи, зачем ты увез детей? — еще раз, уже гораздо спокойней, спросила Татьяна, вплотную придвинувшись к мужу и заглядывая ему в глаза.
— Я же говорю — мама позвонила, попросила привезти их, потому что почувствовала…
— Пошли спать, — перебила мужа Татьяна. — Пошли. Уже два часа ночи. А тебе завтра рано вставать…
Глава 12
— Я видела у вас там объявление.
— Ну?
— Насчет рукопашного боя для женщин.
— Ну…
— Я бы хотела…
— Ну!
— Хотела записаться… То есть посмотреть.
— Спортзал. По коридору — налево. Двадцать вторая дверь.
Татьяна, беспрерывно оборачиваясь и улыбаясь вахтеру, попятилась в коридор.
— У-а-а!
Штормовым сквозняком пронесся по коридору стоголосый вскрик. Из спортивного зала.
Татьяна открыла двадцать вторую дверь.
Две сотни женщин, облаченных в серые кимоно, сидели на татами, скрестив перед собой ноги и устремив взгляды в одну сторону. В сторону прохаживающейся вдоль шведской стенки женщины, в точно таком же сером кимоно, перехваченном поперек черным поясом.
— Современная женщина может рассчитывать только на себя. Потому что не может рассчитывать на мужиков, которые выродились. Современная женщина должна уметь драться. Потому что, кроме нее, ее защищать некому. Если она умеет защищать себя, то она перестает быть слабым полом. Слабость пола определяется не вторичными признаками, но умением постоять за себя. Тот, кто побеждает в драке, тот и есть сильный пол. Кто проигрывает — слабый. Вы сильный пол. Потому что такими вас сделала я. Вы гораздо более сильный пол, чем мужики, занимающиеся в соседнем атлетическом зале и умеющие только поднимать железо. Они не мужики. Они автокары. С вторичными половыми признаками.
А теперь докажем, что это не просто слова. На татами!
— У-а-у! — радостно ахнули разом двести глоток.
Женщины вскочили на ноги и, разбившись на пары, встали друг против друга.
— Атака! — скомандовала руководительница курсов. Сотня женщин врезала другой сотне ногой по животу.
— Резче! Врезали резче.
Тридцать женщин, обнимая руками пояса кимоно, сели на татами.
— Очень хорошо.
Женщины обрадованно заулыбались. В том числе те, что лежали на татами.
— Мы не должны бояться боли! И не должны бояться причинить боль! Мы не должны щадить себя, но еще меньше мы должны щадить своих врагов. Мы не должны щадить своих врагов!
— У-а-у! — согласно гаркнули женщины.
— Представьте, что перед вами враг! Что он желает получить ваш кошелек, вашу шубу или вашу честь. Женщины с ненавистью взглянули друг на друга.
— Атака!
— Ха-а! — рявкнула первая сотня, бросаясь на вторую.
— Представьте, что к вам в дом забрались воры.
— Ха-а! — новые удары в корпус воображаемого похитителя частной собственности.
— Представьте, что на вас поднял руку ваш муж или друг.
— Ха-а! — пали поверженные мужья и друзья.
— Представьте, что ваш начальник домогается вас на рабочем месте.
— Ха-а!…
Через пятнадцать минут занятия закончились.
Женщины споро разобрали свои хозяйственные пакеты и, озабоченно поглядывая на часы, разбежались по магазинам.
Осталась одна Татьяна.
— Что тебе нужно, сестра? — спросила, смахивая махровым полотенцем с бицепсов и трицепсов пот, руководительница курсов женской самообороны.
— Мне нужно научится драться.
— Зачем?
— Чтобы уметь защищать себя.
— Это верно. Кроме нас, нас некому защитить. Ты придешь к нам в секцию, и мы сделаем из тебя бойца. Который будет стоить трех мужиков. Ты придешь завтра. И через полгода не узнаешь себя. Ты станешь хозяйкой мира…
— У меня нет полгода.
— Сколько у тебя есть?
— Мне надо научится драться за несколько дней.
— Это невозможно. Бойцом не становятся за несколько дней! Умение драться — это в первую очередь воспитание духа А дух за несколько дней не воспитывается.
— Но мне очень надо!
— Тебя кто-то обидел?
— Да.
— Мужчины?
— Мужчины.
— Мы не должны спускать мужчинам. Мы должны мстить им за причиненные нам обиды. Ты не сможешь научиться драке, но я обучу тебя нескольким ударам. Которые ты доведешь до совершества. До автоматизма. Которые ты будешь наносить не задумываясь, но всегда попадая в нужное место. Встань.
Татьяна встала.
— Подбери руки. Сконцентрируйся. Ударь меня. Вот сюда! Со всей силы ударь.
— Но…
— Бей! Я приказываю — бей!
Растерянно оглядываясь, Татьяна ткнула тренера в грудь.
— Это не удар. Этим ударом ты только обозлишь своего врага. Бей сильнее! Татьяна ударила.
— Еще сильнее! Ударила еще раз. Тренер поморщилась.
— Ответь мне, что главное в ударе?
— Точность?
— Нет.
— Сила?
— Тоже нет. Не точность и не сила. Ненависть! Ты должна ненавидеть своего противника. Обидевшего тебя мужика. Ты должна желать его смерти. От своей руки. Вот он я, тот мужик. Которому ты можешь отомстить. Ну бей!
Татьяна попыталась ударить сильнее. Но в самый последний момент остановила полет руки. Ей было страшно причинить боль.
— Ты жалеешь меня. А должна ненавидеть! Ты должна меня ненавидеть! Потому что только тогда сможешь ударить. Для драки нужна ненависть!
Женщина ударила Татьяну ладонью по лицу. Сильно ударила. Так, что щека вспыхнула огнем.
— Вы что?!
И еще раз ударила. По другой щеке.
— Как вы смеете?!
— Смею!
Татьяна отступала, отворачиваясь от падающих на нее ударов. Она отступала, пока не уперлась спиной в деревянные ребра шведской стенки.
— Прекратите! — жалобно крикнула одна.
— Не прекращу! Ни за что не прекращу! Татьяна получила еще несколько обидных ударов и, свирепея, бросилась на свою обидчицу. Больше всего ей хотелось попасть ей в лицо. В рожу! В ее противно улыбающуюся морду!
Татьяна, не обращая внимания на встречные удары, дотянулась до ненавистного лица, скользнув костяшками пальцев по скуле. И тут же, испугавшись собственного удара, остановилась, опустила руки.
— Молодец! — сказала тренер. — Молодец, потому что умеешь ненавидеть! Потому что злости в тебе больше, чем страха. Ты хотела достать меня, чего бы тебе это ни стоило! Ты можешь быть бойцом! А ну еще раз! Бей! Татьяна ударила.
— Еще!
Ударила еще раз! Уже не придерживая полет руки. Уже не отдергивая кулак от чужого тела.
— Очень хорошо! А теперь скажи мне, сестра, — куда надо бить мужика? Где его слабое место?
— Лицо?
— Нет. Не лицо! Его самое слабое место то, которым он отличается от нас. И от которого мы больше всего страдаем. И которое должно ответить за наши страдания. Бей его между ног. И ты уравняешь свои с ним шансы. Если ударишь его туда сильно. Если ты ударишь его туда ногой и очень сильно, он перестанет быть мужиком. Он станет тряпкой. Бей его между ног.
Тренер подвела Татьяну к закрытой тканью стене. И резко отдернула шторку в сторону.
— Смотри! Вот он!
На вбитом в стену крюке висел манекен мужчины с кругами мишеней, нанесенных на уязвимых точках.
— Теперь бей. Туда, куда я сказала, бей!
— Но это, наверное, больно?
— Это очень больно! Это так больно, как не бывает больно даже женщине. Именно поэтому надо бить туда. И только туда. Туда, откуда исходят все наши беды.
Стойка!
Бей!
Удар!
Еще бей. Бей резко и сильно. Не думай о том, что причиняешь боль. Думай о том, что ты воздаешь по заслугам.
Бей!
Серия бесконечно повторяемых ударов.
Удар!
Удар!
Удар!..
— Молодец. Ты научилась бить. И теперь я скажу тебе один секрет. Против мужчин секрет.
Ты не должна смотреть ему в глаза! Ты не сможешь ударить, если мужчина будет смотреть прямо на тебя. Женщины не умеют бить глядящего на него мужчину по-настоящему сильно. Ты должна заставить его убрать свой взгляд.
— В каком смысле убрать?
