Джеймс Чейз - Том 24. В зыбкой тени. Итак, моя милая... Если вам дорога жизнь.

Как ни странно, но в доме не ощущалось присутствия Зерека. Но Рита!.. Она словно стояла у меня за спиной.

Я бы не удивился, если бы вдруг увидел, как она спускается по лестнице, вперив в меня свой отсутствующий взгляд. Я даже чувствовал запах ее косметики, слабый аромат духов, которыми она пользовалась перед отъездом.

Я тщательно обыскал все комнаты первого этажа, затем поднялся по лестнице, осмотрел ванную, спальню Зерека, комнату для гостей и даже свою собственную комнату. Я оставил ее спальню напоследок. Но когда я повернул дверную ручку, то обнаружил, что Рита заперла спальню на ключ.

На мгновение у меня даже появилось ощущение, что хозяйка находится там, за дверью. И если бы я точно не знал, что она подлетает к Парижу, я бы поверил в это. Ничего не оставалось, как спуститься на первый этаж.

Возвращаясь из аэропорта, я купил по бутылке виски, джина и дюбонне. Виски обошлось мне в семьдесят пять шиллингов, но я не мелочился, так как знал, что этого хватит дня на три.

Я налил себе рюмочку, закурил сигарету и уселся перед погасшим камином.

Почему она заперла спальню? Неужели она знала, что я буду обыскивать ее комнату? Неужели она настолько умна? Прячет ли она там что-нибудь?

Я вновь поднялся и исследовал замок. Не имея специальных отмычек, дверь невозможно было открыть, не повредив ее. Это был замок, изготовленный по спецзаказу, и подобрать к нему ключ практически невозможно.

Оставалось только окно.

Я допил виски, вышел из дома и, стоя на мокрой лужайке, осмотрел строение. Особенно внимательно я осмотрел окно ее спальни. Его нелегко открыть, но, располагая временем и терпением, это была вполне выполнимая работа.

По счастью, Зерек не обзавелся любознательными соседями, и меня могли увидеть лишь те, кто проходил непосредственно мимо дома, то есть не более трех-четырех человек. Это были в основном разносчики продуктов и рабочие ферм, которые пользовались этой дорогой, чтобы кратчайшим путем выйти на магистраль. Если они увидят, как я взламываю окно, то, естественно, поинтересуются, зачем я это делаю. И конечно, они предупредят Зерека, когда тот вернется из Парижа. Так что лучше подождать наступления темноты. Но в темноте мне будет трудно, держа фонарь, одновременно ножом приподнимать задвижку.

Я вновь вернулся в гостиную и налил очередную порцию выпивки. Расхаживая взад-вперед, наконец, придумал вполне правдоподобную версию. Я решил, что сделаю вид, будто мою окно. Если меня кто-то увидит, объясню, в чем дело.

Я приготовил ведро с водой, губку, кусок замши и отвертку. Кроме того, я нашел деревянный клин. Сделаю щель, вобью клин и смогу приподнять раму. Прислонив лестницу к стене, я поднялся до уровня окна. Повесив ведро на лестницу, бросил взгляд на дорогу и, не обнаружив никого, сосредоточил все внимание на оконной раме. Дерево уже немного подгнило, и задвижка сидела не очень плотно.

Мне понадобилось меньше минуты, чтобы приподнять задвижку. Я легонько толкнул окно, и оно отворилось.

Через плечо я глянул на дорогу. Возле ворот стоял мужчина в макинтоше и черной широкополой шляпе и наблюдал за моими действиями. Это неприятно поразило меня. И тут я вынужден был пустить в ход мою хитрость: намочив губку, начал усердно протирать стекло.

Я понятия не имел, кто этот мужчина. Случайный прохожий? Фермер, живущий по соседству? Я видел его в первый раз, и, судя по всему, он тоже видел меня впервые. Если он сообщит о моих действиях Зереку, все будет потеряно, меня уволят.

Скрип ворот отвлек мое внимание от окна. Я еще раз оглянулся. Незнакомец открыл ворота и шел к дому, с подозрением глядя на меня.

Это был высокий седовласый мужчина с длинным носом, из той породы людей, которым доставляет удовольствие совать этот нос в чужие дел!. Когда он остановился возле лестницы и я смог поподробнее рассмотреть его, я решил, что это местный викарий.

Я решил заговорить первым.

— Вы хотели бы увидеть миссис Зерек? К сожалению, она уехала.

— А что вы там делаете, молодой человек?

— Мою окна.

— Но вы же открыли окно. Я это видел.

— Совершенно верно. Как еще я смогу вымыть его изнутри? Миссис Зерек попросила меня сделать это.

— Все выглядит так, словно вы решили проникнуть вовнутрь.

Наблюдательный и настырный тип. Ладно, справимся.

Я адресовал ему широкую улыбку.

— Конечно. Дерево разбухло от дождей, и я не смог открыть его изнутри, так что пришлось поставить лестницу и открывать окно снаружи. А вы подумали, что я взломщик?

Он удивленно заморгал, выдавив смущенную улыбку:

— Да, я именно так и подумал, но теперь…

Я спустился вниз, улыбаясь щедро и искренне.

— Я здесь совсем недавно. Я водитель мистера Зерека. Он и миссис Зерек сегодня утром улетели в Париж. Я здесь для того, чтобы присмотреть за цыплятами.

Я видел, он колеблется. Нужно было выкладывать козырей.

— Я как раз думал, что пить чай в одиночестве скучно. Может быть, вы присоединитесь ко мне?

Подозрение исчезло из его глаз, лицо просветлело.

Я вел себя, как и полагалось прихожанину в отношении священника.

— Ну, это было бы очень любезно…

Я проводил викария в столовую и усадил в кресло. Я делал вид, что страшно рад его приходу, и лез из кожи вон, чтобы показать, как мне приятно его общество.

Пока я заваривал чай, мой гость непрерывно говорил. Он рассказывал мне о своей полной опасностей и приключений жизни, о том, как в ранней юности посетил Южную Африку, как заболел там, что по этому поводу сказал епископ, что сказала жена епископа и, уж конечно, что сказал он сам.

Говорун поведал мне, как был потрясен видом Ниагарского водопада. Я подал ему чай и, присев рядом, ждал, когда же он закончит свой монолог. Как я был наивен! Он сидел со мной с половины третьего до двадцати минут пятого, без передышки рассказывая о своих злоключениях.

Несколько раз я пытался остановить это словоизвержение, но мчащийся локомотив отбрасывал посторонние предметы, как пушинки. Через два часа не было для меня большего желания, чем сомкнуть пальцы на его горле.

Наконец предел моего терпения был достигнут.

— Извините, что прерываю вас, но мне пора кормить цыплят. Скоро стемнеет.

Непрошеный гость замолк на полуфразе, его рот был открыт, но он все же посмотрел в окно.

— О, мой бог, ведь уже так поздно!

Он был так удивлен, словно не заметил, сколько времени провел здесь.

— Да, я должен идти. Моя жена, вероятно, не понимает, где я так задержался.

Я довел его до двери раньше, чем он начал очередную историю.

— Может быть, вы скажете миссис Зерек, что я приходил навестить ее? Никак не могу познакомиться с ней.

Я пообещал, что обязательно сообщу миссис о его визите.

И я потратил на этого болтуна два часа только потому, что думал, он ее хорошо знает!

— Может быть, на этой неделе вы навестите нас? Надеюсь, это будет интересно. Я покажу вам африканские снимки.

— Я очень занят. Вы бы лучше дождались возвращения миссис Зерек.

Это привело его в замешательство.

— Да, конечно, но, может быть, вечером…

— Вечерами я тоже занят. Доброй ночи.

Я закрыл дверь перед его носом.

Подождав до восьми, когда стало достаточно темно, я вновь взобрался по лестнице и вошел в спальню Риты.

Она была не такой большой, как это виделось мне из окна сарая. Сплошь заставлена старомодной мебелью, зеркало потускнело от пыли. Много пыли.

Я заглянул под кровать. Несколько пар туфель — видимо, она зашвырнула их туда перед тем, как лечь спать, и забыла об их существовании.

Дрожащей рукой я закурил сигарету. Не знаю, по какой причине, но беспорядок в комнате, эти личные вещи, валяющиеся как попало, привели меня в возбуждение. У меня было ощущение, что она медленно, как мираж, возникает передо мной — обнаженная, страстная, желанная…

Я подошел к туалетному столику и исследовал содержимое ящиков. Ничего, кроме обычных предметов. Я тщательно просмотрел их, стараясь не пропустить чего-нибудь достойного внимания. Увы!

Задвинув ящики, я оказался нос к носу с собственным изображением в зеркале. У меня был нелепый вид: блестящие от возбуждения глаза, бледное вспотевшее лицо.

— Все очень плохо, не так ли? — Осматривая ее вещи, с хрипом вдыхая воздух, я начал разговаривать сам с собой. Я готов был лезть на стену и пробить головой потолок.

На подгибающихся ногах я подошел к шкафу и открыл дверцу.

Там висели ее костюмы, манто, юбки, несколько летних платьев. В дальнем конце шкафа — три маскарадных костюма, во всяком случае, они показались мне таковыми: короткие белые туники, покрытые разноцветными побрякушками. В углу стояли высокие, до колен, сапоги из белой кожи.

Я снял один из маскарадных костюмов и тщательно осмотрел его. Эти туники заставили меня призадуматься. Они могли пригодиться циркачу или спортсмену — профессиональному конькобежцу; например. Но сапоги! Они уж точно не годятся для катания на коньках. Были ли они куплены для нее? Судя по этикетке, сапоги изготовлены в Каире. Я вспомнил, как Зерек говорил мне, что часто посещал Каир. Не там ли он встретил ее?