Чингиз Абдуллаев - Тверской бульвар
Марк Борисович позвонил академику, при имени которого у меня все похолодело внутри. Это один из самых известных людей в нашей стране. Академик — друг семьи моего босса. Он вежливо выслушал Розенталя и сообщил, что профессор Левчев выдающийся специалист и один из всемирно признанных искусствоведов. Вот так. Это тоже чисто еврейская черта. В худшем случае они просто промолчат. В лучшем — говорят о других самые приятные вещи. И никогда не будут распространять гадости про своих коллег. Розенталь положил трубку и объявил мне, что я могу самостоятельно поработать с профессором.
Как я говорила, Левчев появился ровно в одиннадцать утра. Подтянутый, сухопарый человек, чем-то похожий на моего любимого Андрона Кончаловского. Я вспомнила, что он понравился мне еще тогда, когда я увидела его на даче. Сухая, словно пергаметная кожа, очки в дорогой оправе, коротко подстриженные волосы. Очень модные пиджак, рубашка и шейный платок. Левчев скорее похож на итальянского продюсера, чем на ученого. Но я заметила, что он волновался. Профессор тоже вспомнил, что мы с ним беседовали на даче у Нины. Я еще тогда отметила, что у него приятный голос. Левчев любезно сообщил мне, что я произвела хорошее впечатление на его супругу. Я не стала говорить в ответ, какое впечатление произвели на меня его супруга и их домработница, а заодно и страшная собака. Когда мы уладили необходимые формальности, я пригласила профессора в мой небольшой кабинет. Да, к тридцати девяти годам у меня появился свой кабинет в офисе Марка Розенталя. Если вы не понимаете, о чем я говорю, то представьте, что вы литератор. Букеровскую премию вы уже получили. На очереди Гонкуровская и Нобелевская. Гонкуровская — это когда меня переведут в огромный кабинет, где сидит заместитель Розенталя, а Нобелевская — это когда я заменю самого Марка Борисовича. Но до этого еще далеко и моя «букеровская» меня вполне устраивает.
Левчев вошел в мой кабинет, и я почувствовала запах его парфюма. Этот аромат мне известен. Новый запах «Армани код» для мужчин. Виктор подарил мне «Армани код» для женщин, и я специально отправилась в магазин, чтобы прочувствовать запах мужского аромата. И купила такой флакон Виктору. Но он его еще не открывал. У моего клиента были печальные и внимательные глаза. Хорошо, что я была одета по всей форме. На мне в тот день был очень неплохой деловой костюм фисташкового цвета от Баленсиаги, а под пиджаком — белоснежная блузка. В общем выглядела я очень даже неплохо. И волосы тоже были хорошо уложены. Я улыбнулась моему новому знакомому, хотя отлично понимала, что в его состоянии мои улыбки ему нужны меньше всего.
— Я вчера был в милиции, — сообщил мне Левчев. — Дело ведет майор Сердюков. Но вчера вечером он сообщил мне, что наше дело решено передать в прокуратуру. Сегодня они должны мне перезвонить.
— Понимаю. Обычно подобные поиски ведет милиция. Но преступлениями против личности занимаются сотрудники прокуратуры. Может, они решили, что так будет надежнее, хотя мне еще неизвестно, какие у них для этого основания. — Я старалась быть внимательной и участливой одновременно. У меня очень хороший муж и нормальная семья, но если бы я встретила такого профессора где-нибудь в другом месте, то могла бы и не устоять перед его обаянием. У него такие длинные и красивые пальцы, такое породистое, скуластое лицо! И синие глаза. Никогда в жизни не подумала бы, что могу запасть на человека, годящегося мне в отцы. Ему за шестьдесят, мне — тридцать девять. Столько же, сколько его сыну. Или я на год старше? В общем, полное падение нравов. Хотя не скажите. Мой обожаемый Кончаловский женат на молодой женщине, которая годится ему во внучки. Есть такие старички, которые, как хорошее вино, с годами становятся только лучше. Посмотрите на Шона Коннери. В молодости это был смазливый Джеймс Бонд, очень красивый и не очень глубокий. А в старости стал настоящим джентльменом с понимающими умными глазами и скрытой лукавой улыбкой. Я уже не говорю, что он просто красивый мужчина.
— Как вы считаете, исходя из вашего опыта, мы еще сможем найти нашего Константина? — спросил профессор.
Я промолчала. Врать не хотелось, говорить правду — не могла. Мое замешательство Левчев понял правильно. Об этом мне сказала дрожь, пробежавшая по левой стороне его лица. Господи, как же я хорошо его понимала! Если бы пропал мой Саша, я, наверное, орала бы от ужаса и горя, а он молодец, еще держится.
— Ваше молчание тоже ответ, — сказал профессор.
— Нет, — сразу возражаю я, — нет, вы меня неправильно поняли. Я ваш адвокат и должна говорить вам правду. Я задумалась над обстоятельствами дела. Мы ведь пока ничего не знаем. Мне даже неизвестно, какими сведениями располагает милиция или прокуратура.
— Никакими, — печально ответил Левчев. — Мальчик ушел из дома и пропал. Никто и нигде его не видел. Как будто провалился сквозь землю. Или его похитили инопланетяне. Сейчас есть такая теория, что иногда людей похищают инопланетяне. Чушь очевидная, но появилась масса безумцев, которые на полном серьезе утверждают, что во всех подобных случаях неожиданного исчезновения людей виноваты пришельцы из космоса. Хорошо еще, что Медея не верит в такие глупости.
Конечно, не верит. Она, в отличие от мужа, точно знает, каким именно был ее мальчик. И понимает, что он не мог просто так исчезнуть. Возможно, ему действительно плохо и он переживает очередную ломку где-то на квартире своих друзей. Или попал в больницу под вымышленным именем, чтобы не позорить отца. Поэтому Медея сама проверяет все больницы. Ее можно понять, ей даже можно посочувствовать.
— Сегодня поеду к этому Сердюкову, — сообщила я Левчеву, — узнаю, что им известно. У вас есть какие-нибудь пожелания или предположения? Вы понимаете, что я не смогу сама искать мальчика, но буду представлять ваши интересы во всех инстанциях, чтобы вы не беспокоились.
— Я согласен забросить все и бегать сколько нужно, — вздохнул профессор, — лишь бы найти Константина.
Он все время называл сына полным именем. Не думаю, что у мальчика с отцом были очень близкие отношения. Такие люди, как Левчев, бывают заняты своим делом и очень неохотно впускают в свой мир даже самых близких людей. А Медея рядом с ним именно потому, что она его коллега. Во всяком случае, мне так показалось.
— Может быть, им еще раз опросить ребят, которые дружили с нашим сыном? — нерешительно предложил Левчев. — Я думаю, что у них должны быть какие-то общие интересы или общие знакомые. Хотя все ребята говорят, что не знают, куда исчез Константин.
— У него было много друзей?
— Как обычно. Были близкие друзья, были просто знакомые. К сожалению, я знал не всех. Сейчас понимаю, что вел себя неправильно. Нужно было заниматься делами сына более предметно. Дело в том, что у меня уже есть старший сын от первого брака. Он врач, хирург, живет в Санкт-Петербурге. Когда он родился, я был совсем молодым человеком. Его в основном воспитывала мать, моя первая жена. Я все время пропадал в командировках и экспедициях. Очевидно, это и стало причиной нашего развода. И я по инерции продолжал вести себя подобным образом. Когда родилась наша с Медеей дочь, жена ушла в отпуск и занялась ее воспитанием. А когда родился Костя, нам было уже много лет. И мы решили, что сумеем его вырастить, не уделяя ему должного внимания. Сейчас понимаю, что мы ошибались. Его воспитанием занималась в основном мать Медеи, а бабушки всегда бывают слишком снисходительными. Это наша ошибка. Моя и Медеи.
Левчев еще и считал себя виноватым. Наверное, правильно считал. Только его супруга должна была и во втором случае заниматься своим ребенком. Ничего «по инерции» не получается. Детей нужно растить и воспитывать. Вот у меня только один сын, но я пытаюсь его все время направлять. Между прочим, почему один? Я еще здоровая молодая женщина, и у нас с Виктором нет детей. Можно подумать и о втором ребенке. Я так хочу девочку. Но об этом Левчеву я, конечно, не сказала.
— Кого из друзей вашего сына вы знаете?
— Никого. Я лично никого не знаю. Но несколько раз видел у нас дома его двух приятелей. Антона Григорьева, его отец, кажется, работает где-то главным инженером, и Икрама, фамилию не помню. Он азербайджанец, давно дружит с моим сыном. Они вместе учатся в школе. Вот, собственно, и все.
— А девушки? У вашего сына есть знакомые девушки? — Я старательно избегала «прошедшего времени». Нельзя добивать отца.
— У него были знакомые девушки. Одну из них, Арину, я немного знаю. Ее отец работает в Третьяковской галерее. Очень компетентный специалист. Но больше никого не знаю.
— У вас есть фотографии сына?
— Конечно. Я взял несколько штук. Мы сделали целую кучу для милиции. — Профессор достал фотографии и положил их на мой стол. Рука у него немного дрожала. Я не знала, как мне реагировать, и поэтому быстро сказала:
