Марина Серова - Загнанная в угол
Некоторое время Тимофеевский переваривал услышанное, при этом краснея еще больше и, как мне показалось, увеличиваясь в размерах.
— Если даже ты и не врешь, тебе все равно конец, — прошипел он и кинулся к выходу.
Я услышала, как с грохотом захлопнулась входная дверь, и устало опустилась на пол. Соображать что-либо мой мозг сейчас отказывался. Бессонные ночи и подъемы в семь утра истощили его окончательно, если даже не считать событий, проиcшедших за последнее время.
Весь следующий день и часть вечера я потратила на уборку. И, чтобы не тратить время зря, решила совместить физический труд с умственным, так как мозг мой вполне отдохнул и был способен ясно и четко мыслить. Пришла же я к следующим выводам: Тимофеевский узнал о том, что был заснят на видеокамеру. Откуда? Скорее всего ему об этом сказала сама Елизавета Андреевна. Да еще добавила, что существует копия. При этом она сослалась на меня. Но зачем? Может, у нее не было другого выхода? Мне это было непонятно. Зато было понятно другое: этот вопрос нерешенным я не оставлю. Затем Тимофеевский нанял человека, который должен был проникнуть в мою квартиру и найти пленку-дубликат. Тот находит ее, но Тимофеевскому не отдает, заявив, что так ничего и не обнаружил. Этот человек заранее знал, что Тимофеевский непременно заявится ко мне за пленкой, и специально устроил здесь разгром, чтобы заказчик мог воочию убедиться в тщательности его поисков. Но кто же этот наемник?
Скорее всего Шурочка. Вряд ли Вениамин Михайлович поручил бы искать такую кассету кому-то другому. А зачем она Шурочке? Не может же он воспользоваться ею для того, чтобы шантажировать Тимофеевского. В таком случае сам он тоже попадает под удар, так как фигурирует на ней не в лучшем виде. Я припомнила поведение блондина во время свидания с Тимофеевским и его слова о том, что остались еще только две встречи. Вот оно! Шурочка прикарманил кассету для того, чтобы Тимофеевский отстал от него раз и навсегда. Разумеется, Шурочка не так относится к Вениамину Михайловичу, как тому бы хотелось. В этом тоже есть доля шантажа, но дело тут поворачивается иначе: Тимофеевский чем-то до сих пор удерживал любовника возле себя. Чем?
Вопросов возникало много. С чего же начать? А начинать надо. Ведь смех смехом, а Тимофеевский действительно может разозлиться и попытается отравить мне жизнь. Власти на это у него хватит.
Итак, какой вопрос возник у меня первым? Ага, что заставило Елизавету Андреевну поступить подобным образом? Это можно выяснить, заявившись прямиком к ней.
Я посмотрела на часы. Время было позднее — половина десятого вечера, за окном уже сгустились сумерки. Ну, ничего, она тоже заявилась ко мне довольно поздно. Будем квиты.
Наспех приняв душ и приведя себя в порядок, я покинула вычищенную до блеска квартиру, чувствуя некоторую физическую усталость. Но делать нечего, надо спешить. Мне просто необходимо провести собственное расследование, чтобы потом никто не мог угрожать мне, обвиняя в нарушении закона.
Глава 5 Кот в мешке
Около десяти я уже въезжала во двор дома, где жила Елизавета Андреевна. Но не успела я доехать до ее подъезда, как увидела ее, выходящую из раскрывшейся двери. Она была не одна. Елизавету Андреевну Тимофеевскую сопровождал какой-то мужчина, одетый в темно-зеленый спортивный костюм. Он слегка поддерживал ее под руку. «Вот так старая дева!» — подивилась я про себя и не стала выходить из машины, решив немного понаблюдать за ними.
Они направились в противоположную от меня сторону, а затем пересекли двор по диагонали, быстро растворившись в темноте. Я покинула свою «девятку» и направилась за ними. Вскоре их спины замаячили передо мной, и я, сбавив шаг, прижалась к какому-то кустарнику. И сделала это весьма своевременно, так как оба они остановились и стали осматриваться по сторонам. Чуть дальше находился ряд частных погребов, который благодаря белизне кирпича был хорошо виден.
Елизавета Андреевна и ее спутник, оценив обстановку, направились именно туда. Я же, чувствуя, что должна стать свидетельницей чего-то интересного, поплотнее прижалась к кустарнику и бесшумно двинулась вперед.
Наконец они остановились возле двери одного из погребов. Рядом была припаркована светлая «Нива».
Я подобралась к ним как можно ближе, присела на корточки, чтобы уменьшить риск быть замеченной, и приготовилась наблюдать за их дальнейшими действиями.
Тем временем Елизавета Андреевна открыла дверь погреба и пропустила туда мужчину.
— Ты справишься один? — почти шепотом спросила она.
— Ну уж нет, идем, поможешь, — так же тихо ответил он из двери и махнул ей рукой.
Елизавета Андреевна молча зашла внутрь. Теперь я их не видела, но осталась на прежнем месте. Примерно минут через десять я снова услышала голос Тимофеевской:
— Я держу, держу. Вылезай скорее.
Через минуту из двери погреба показалась сгорбленная спина Тимофеевской. Она пятилась мелкими шажками, потом я увидела в ее руках большой мешок, в каком обычно транспортируют картошку и лук, а затем появился и мужчина. Он держался за другой конец мешка. Судя по их напряженным лицам, было ясно, что вес у мешка довольно приличный. Они подтащили его к багажнику «Нивы».
— Так, отпускай, — скомандовал мужчина.
Мешок с глухим стуком ударился о землю, а мужчина достал из кармана спортивной куртки ключи и открыл багажник.
— Поднимай скорее! — снова приказал он.
— Ой, сейчас, подожди. Дай отдышаться. Мне что-то плохо, — жалобно взмолилась Елизавета Андреевна.
— Это нужно мне или тебе?! Некогда тут отдыхать, — прикрикнул на нее мужчина и попытался поднять мешок.
Елизавета Андреевна, которая на самом деле едва держалась на ногах, поспешила ему помочь.
Когда мешок был загружен, а багажник закрыт, она тяжело опустилась на переднее сиденье, мужчина сел за руль, мотор заработал, «Нива» тронулась с места, а я, успев заметить ее номер и серию, кинулась к своей машине, которая дожидалась меня метрах в ста отсюда.
Немного запыхавшись, я включила стартер и газанула за уже исчезнувшей в арке «Нивой».
Выехав на улицу, огляделась по сторонам. Несмотря на поздний час, дорога еще кишела автомобилями, среди которых я тщетно пыталась распознать нужный.
Но его нигде не было! «Черт! — выругалась я вслух. — Потеряла! Нет, стоп! Когда „Нива“ выезжала из арки, водитель замигал лампочкой поворотника? Какой? Я изо всех сил напрягла память. Точно! Правой». И я, вырулив вправо, прибавила скорость, внимательно вглядываясь в каждую обгоняемую мною машину. «Еще метров двести, и будет перекресток, в какую сторону мне тогда ехать?» — спросила я сама себя и вдруг заметила «Ниву». Ту самую. Ну, слава тебе господи!
«Нива» остановилась на красный свет. Я же затормозила только тогда, когда пристроилась к ней в самый хвост. Теперь-то я вас, голубчики, не потеряю!
Загорелся зеленый, и мы снова тронулись в путь. Куда он лежал, знали лишь Тимофеевская и ее спутник. Я же не имела об этом ни малейшего представления. Единственное, о чем я догадывалась, это о том, что в мешке, который они везли, находится далеко не картошка. А вот что именно — это мне еще предстояло выяснить.
Вскоре поток машин начал заметно редеть, и я немного отстала, чтобы не выглядеть назойливой. А еще чуть позже, когда «Нива» выехала за черту города, пришлось соблюдать такую дистанцию, что мне едва были видны их задние фонари.
Теперь мы ехали по Петербургскому тракту. После того как миновали несколько маленьких деревенек, я задумалась о том, хватит ли у меня бензина до их конечного пункта? По моим подсчетам, было пройдено уже около тридцати километров.
Наконец «Нива» свернула в сторону, и ее задние фонари исчезли из вида. Я прибавила газу, быстро доехала до того поворота и на придорожной проржавевшей табличке прочитала название деревни — Скатовка. Я посмотрела вслед удалявшейся машине и поняла, что, если и дальше буду их преследовать, они в конце концов заметят меня на этой незаасфальтированной, заброшенной дороге.
Что ж, придется выключить фары и ехать буквально на ощупь. Жаль, конечно, «девяточку», но что поделаешь? Не разворачиваться же обратно.
Я выключила фары и, стараясь ориентироваться по свету медленно ползущей впереди «Нивы», продолжила путь. Как назло, дорога то и дело петляла, а я то и дело подскакивала на невидимых кочках и ухабах. «Как бы глушитель не оторвался», — с горечью подумала я, когда «подпрыгнула» в очередной раз.
Лампочка, которая давно уже мигала, напоминая мне о том, что бензин на исходе, теперь уже просто горела. А это означало, что я смогу проехать не более трех километров. Две красные светящиеся точки маячили передо мной, заманивая все дальше и дальше, — «Нива» медленно и упорно шла к неизвестной мне цели.
При свете взошедшей луны я увидела, что по краям дороги начинается лес. Вот так Скатовка! А есть ли тут вообще деревня?
