Марина Серова - Умри, моя невеста
– Вижу, магазин процветает – пополняется новыми украшениями.
Парень, видимо, не был здесь новичком, если знал весь персонал. «Возможно, кто-то из сотрудников Боброва или деловых партнеров», – подумала я.
– Цветем, цветем, – ответила я с полуулыбкой.
– Несмотря на осень за окном и сопутствующую ей хандру, вы выглядите потрясающе свежо! «Золотые нити», видимо, обладают какой-то чарующей аурой: здесь все девушки превращаются в цветы. Знаете, есть такая технология в косметических процедурах, золотые нити называется? Под кожу имплантируются такие тонкие золотые паутинки, и она омолаживается и расцветает. Всеволод Евгеньевич нашел удачное название: оно явилось отличной метафорой. Согласны?
И он приобнял меня за талию, поворачивая к себе лицом.
– Я от природы так хороша, мальчик. Только не про твою честь расцвела, – шепнула я ему на ухо, освобождаясь и незаметно давая внушительный тычок под ребра.
Парень опешил, но посмотрел на меня без агрессии, лишь удивленно. Видимо, он совершенно не привык к тому, что его, такого неотразимого, отшивают девушки. Это был нонсенс, но Владимир быстренько решил не ронять имидж и продолжал сохранять хорошую мину. Повернувшись к продавщицам, ревниво наблюдавшим за этой сценой, он проговорил:
– Мужчины заблуждаются, считая всех женщин одинаковыми. Вы все такие разные, тем и прекрасные!
– Володя, ты стихи не пишешь? – игриво спросила его Вика.
– Бывает, – кивнул тот.
– А почему ты раньше не говорил? – воскликнула та.
– Ой, Володя, прочитай, а? – восторженно попросила Наташа.
– Я скромен, как все великие, – склонил голову набок Володя. Затем, бросив взгляд на часы с золотым браслетом, озабоченно произнес: – К тому же мне безнадежно пора. Увы, дела, дела и дела. Мечтаю о пенсии.
– Ну, тебе до пенсии еще далеко, – заметила Вика. – Лет тридцать как минимум.
– Володя, завтра придешь? – кокетливо поигрывая вьющимся белокурым локоном, спросила Наташа.
– Не знаю, моя прелесть! – притворно вздохнул Владимир. – Может быть, может быть. Мысленно я всегда с вами, девочки!
И он, послав всем сразу воздушный поцелуй, двинулся к дверям. Продавщицы проводили его умильными взглядами.
– Симпатичный парень, – наконец со вздохом прокомментировала одна из девушек.
– Ты-то что вздыхаешь? Ты вообще-то замужем! – сейчас же уличила ее Виктория.
– Потому и вздыхаю, – с улыбкой пояснила та.
В это время из кабинета вышла бухгалтер, и одновременно высунулся Бобров и попросил меня зайти.
– Сегодня вечером у меня встреча, – с порога сообщил он. – Вы поедете со мной. Она не должна продлиться долго – около часа максимум. Потом едем домой. Вот все планы на сегодня.
Я пожала плечами. Все так все. Вернувшись в зал, подошла к охраннику и спросила:
– Что это за фраерок, вскруживший голову всем девушкам, крутится у вас в магазине?
– А, Володя Голубев, – равнодушно кивнул тот. – Постоянный клиент. Частенько покупает всякие цацки.
– Себе?
– Себе, себе. Обожает побрякушки, прямо хуже бабы. А что? Он появился уже давно, приходил часто, и мы, естественно, обратили на него внимание, как и на всякого, кто часто крутится в ювелирном магазине. Но проверили, все чисто – он же покупает! И порой дорогие вещи. Ничего криминального. А что флиртует с девушками, так этого не запретишь. Лишь бы все в рамках приличий. Мальчик смазливый, привык к вниманию. Думаю, бабы на него сами вешаются. А с нашими он так, понтуется просто. Лишь бы в магазине себе ничего не позволяли, а дальше – не мое дело.
– Хорошо, – кивнула я, отходя.
В зал вошла высокая, статная дама лет сорока пяти, державшаяся очень прямо и надменно. Пышные волосы, крашенные в темно-каштановый цвет, спускались на плечи и завивались на концах. Поверх костюма было накинуто длинное легкое манто, хотя для подобной одежды еще был неподходящий сезон: все-таки в мехах в начале октября жарковато. Поначалу я приняла ее за постоянную покупательницу, поскольку двигалась дама уверенно, да и девочки-продавщицы при ее виде как-то подобрались и притихли. Однако никто из них не кинулся к ней с предложением помочь.
Дама же, высоко задрав голову, гордо прошествовала через зал и стремительно прошла прямо к дверям кабинета Боброва, с силой толкнув их без стука. Войдя в кабинет, она тут же закрыла за собой дверь, но я уже была рядом и услышала ее небрежное «привет», брошенное Всеволоду Евгеньевичу, и его ответное приветствие сквозь зубы. Судя по тону, Бобров был совершенно не рад гостье.
Я быстренько просочилась в кабинет, тихонько прошла в уголок, присев там и прикинувшись ветошью. Бобров, разумеется, заметил мое присутствие, но никак на него не отреагировал. Я скромно сидела, не собираясь убираться без приказания.
– Всеволод, ты знаешь, зачем я к тебе пришла? – полувопросительно-полуутвердительно произнесла дама с неким вызовом.
– Догадываюсь, – усмехнулся Бобров.
– И что? – повысила голос дама.
– По-моему, этот вопрос мы обсудили на прошлой неделе, – стараясь говорить вежливо, но при этом с трудом сдерживая раздражение, ответил Всеволод Евгеньевич.
– Но я еще тогда сказала, что подобный вариант меня не устраивает! – воскликнула дама. – Я дала тебе время подумать, а ты?
– Над чем тут еще думать? – процедил Бобров.
– Мальчику нужны деньги! – с расстановкой заявила дама.
– Какому именно? – язвительно усмехнулся директор магазина. – Насколько я понимаю, у тебя теперь приют для мальчиков? И ты надеешься на благотворительность? Хочу заметить, что мой фонд рассчитан все-таки на детей более младшего возраста!
– Не мели ерунды! – рассердилась дама, и сквозь толстый слой тонального крема проступили красные пятна. Она затеребила черную кожаную сумочку в руках.
Женщина восседала напротив Боброва в кресле, в котором не так давно сидела я. Причем, как я поняла, заняла она его без приглашения.
– У Миши сейчас тяжелый период, – продолжала она. – И тебе прекрасно об этом известно!
– О да, – кивнул Бобров. – Только, если мне не изменяет память, этот период длится у него уже много лет.
– Ты не можешь оставить его в таком состоянии, это безжалостно! – с пафосом произнесла дама.
– Слушай, Геля, прекрати эти взывания к моей совести! – В голосе Боброва тоже прибавилось децибелов. – По-моему, я сделал для него уже гораздо больше, чем требовалось! К тому же не забывай, что он уже давно совершеннолетний! И пора уже самому решать свои проблемы и не наживать новые!
– При чем тут совершеннолетний? – всплеснула руками Геля. – Ребенок всегда остается ребенком!
– В твоих руках, боюсь, что да, – не скрывая неприязни, с какой-то горечью проговорил Бобров.
– Это ты на что намекаешь? – взвилась дама. – Да я вложила в него все лучшее! Отдавала ему все! Я осталась одна-одинешенька, и все по твоей милости! Почему-то в Катеньку ты вбухиваешь кучу средств, хотя она тоже уже совершеннолетняя!
И она победно уставилась на Боброва. Всеволод Евгеньевич на пару секунд замолчал, подыскивая нужные аргументы, потом сказал:
– Не нужно упрекать меня в несправедливом распределении средств! Уж кому как не тебе знать, сколько я вложил в Мишеньку! Только все не в коня корм!
– Так, короче, ты дашь деньги или нет? – Геля начала злиться и перешла к конкретным требованиям.
– Я уже сказал – нет! – отрезал Бобров. – Нет, нет и нет! И хватит терзать меня своими однообразными просьбами! Мне уже надоело, что меня воспринимают как дойную корову!
– Это подло с твоей стороны! Ты… Ты просто свинья! – визгливо вскричала дама, моментально растеряв весь свой лоск, которым блистала при входе в магазин.
– Так, ну все! – закричал и Бобров. – Хватит! Сейчас я скажу охране, и она выкинет тебя отсюда!
Он скосился было на меня, но вовремя опомнился и метнулся к дверям кабинета. Но не тут-то было! Геля моментально перегородила ему дорогу, возвышаясь над Всеволодом Евгеньевичем на целую голову монументальной статуей.
– Я распоряжусь, чтобы тебя вообще перестали сюда пускать! – перешел на визг и Бобров. – Уходи лучше по-хорошему, все равно ничего не получите! Мне надоело содержать неблагодарных дармоедов!
– Это ты неблагодарный! – вторила ему Геля. – За все годы ты ни разу не сказал мне спасибо за Мишу!
– Да потому что не за что говорить! – закричал Бобров. – Ты что, сама, что ли, ничего не видишь? Или ты совсем дура?!
Дама вдруг неожиданно отступила назад и всхлипнула. Потом торопливо достала из кармана надушенный платочек и приложила к глазам, стараясь не размазать тушь. Бобров забегал по кабинету, но изливать гнев прекратил.
– Ну как, как тебе еще объяснить, что это ни в какие ворота? – остановившись и воздев руки к потолку, произнес он уже более мягким тоном. – Вы же совершенно не бедствуете!
– Ты просто скупердяй! – выговорила дама, убирая платок.
