Катрин Арлей - Марионетка
— Не давайте ему курить. Это может оказаться нелегко, но доктор Мори очень озабочен. Не забывайте, играя в шахматы, вы должны давать ему выиграть. Не каждый раз, а то он сразу заметит подвох, но достаточно часто.
— Я думаю, с ним будет нетрудно справиться. Он просто испорченный сентиментальный ребенок.
— Не слишком полагайтесь на первое впечатление.
— Вы знаете, мне целый час пришлось рассказывать ему про Гамбург. Все, до мельчайших подробностей.
— Позвольте сразу заметить, что вы ошибаетесь, и он слушал вас совсем не из-за сентиментальности. Он просто проверял вашу легенду. Вот и все.
— Кто вам сказал?
— Он сам.
Хильда некоторое время смотрела вдаль, потом вздохнула:
— Может быть, так оно и лучше.
Жизнь постепенно налаживалась. Хильде до сих пор ни разу не приходилось выходить в море, но новый образ жизни ей понравился. Громадный плавучий дворец приводил её в восхищение, её каюта была образцом комфорта и хорошего вкуса. Хильда вставала рано утром, прогуливалась по палубе, потом завтракала с офицерами и принимала на корме солнечные ванны. Незадолго до полудня она возвращалась в каюту и переодевалась, чтобы нанести визит Карлу Ричмонду, который ещё только вставал с постели. Она помогала ему переодеться и беззаботно болтала, пока делала ему маникюр.
Он просил делать это именно Хильду, хотя особой за ней не числилось. Скорее, это было лишь уловкой чтобы почаще бывать в её обществе, не признавая, что оно ему приятно.
В то утро, опустив руки в мыльную воду, он выдавил тусклую улыбку и обратился к ней довольно дружелюбным тоном:
— Знаете, что вы сейчас сделаете?
— Нет.
— Дадите мне ключ, который лежит у вас в кармане.
— И что вы собираетесь с ним делать?
Карл Ричмонд выдавил несколько невразумительных звуков, которые можно было принять за смех.
— Мне нужно кое-что достать из буфета.
— Сигары?
— Вы слишком любопытны, дорогая. Послушайте, давайте заключим сделку: вы даете мне ключ, а я вам новую симпатичную стодолларовую банкноту.
— Вы прекрасно знаете, врач вам запретил.
— Но я же не говорил, что мне нужно взять из буфета сигары.
— Верно, но мне нетрудно догадаться.
— Обдумайте предложение, моя дорогая. Все останется между нами. За совершенно бесполезный ключ я дам вам сотню долларов, и делайте с ней, что хотите.
— Уговоры напрасны, мистер Ричмонд. Вы теряете время.
— Проклятая идиотка! — взорвался старик. — Только подумайте! Если не отдадите, я позову слуг и заставлю взломать дверцу буфета. Коробка с сигарами будет моей, а вам не достанется ни цента.
— Как вам будет угодно.
— Вы согласны?
— Я не дам ключи, можете звать стюарда. Прикажите взломать буфет, возьмите сигару и курите её. Сегодня же вечером вам станет плохо, но тогда прошу меня не беспокоить.
— Не стоит так нервничать. Можно договориться по-другому. Я понимаю, с моей стороны не слишком удобно предлагать вам деньги. С такой женщиной, как вы, можно уладить вопрос совсем иначе.
Он резко развернул коляску, проехал в салон, открыл шкафчик, достал из него большую шкатулку, положил её на колени и вернулся к Хильде. Она бесстрастно наблюдала за его действиями.
С видом заговорщика Карл Ричмонд расстегнул жилет, потом рубашку и извлек ключ, висевший на длинной цепочке. Он щелкнул замком и приподнял крышку, наблюдая краем глаза за реакцией.
Шкатулка была внутри обита бархатом, её содержимое оказалось грудой браслетов, колец, ожерелий и платинового гарнитура с драгоценными камнями. На старческих коленях лежали настоящие сокровища Али-Бабы. В довершение картины он запустил в них свои скрюченные ревматизмом пальцы, и камни заиграли.
— Выбирайте, моя дорогая.
Очарованная этим великолепием, Хильда разглядывала содержимое шкатулки.
— Что бы вы предпочли? Кольцо, браслет, заколку?
Прежде чем она смогла ответить, старик размашистым жестом выхватил перстень с огромным квадратным рубином.
— Вот, берите. Я даю его вам.
Хильда несколько секунд покрутила перстень между пальцами, любуясь игрой камня на свету.
— Какая прелесть…
— Я привез его из Бирмы. Именно там находят лучшие рубины.
Молодая женщина подняла голову и поймала на себе его взгляд. Тогда она аккуратно положила перстень в шкатулку и улыбнулась.
— Мне очень жаль. Не думала, что вы так любите курить.
Карл Ричмонд резко захлопнул шкатулку, запер на ключ и спрятал его на груди под рубашкой. Затем застегнул жилет и презрительно бросил:
— Полагаю, вы не забыли, что находитесь у меня на службе?
— Вы не даете мне забыть об этом.
— Тогда я приказываю, вы слышите, пойти и принести мне сигары.
— Комедия становится абсурдной, мистер Ричмонд. Вы меня наняли, но я выполняю указания профессора Мори и действую в ваших собственных интересах.
— Прошу не объясняться, а выполнять. Дайте мне ключ.
— Я сожалею…
— Вы отказываетесь?
— Да.
— Убирайтесь. Я больше не хочу вас видеть. Даже имени слышать не хочу. Вы уволены.
Обескураженная нелепостью этой сцены, Хильда немного замешкалась.
— Пошла вон, дрянь!
— Но мы находимся в открытом море. Мне что, прыгнуть за борт и добираться вплавь?
— Я сказал, убирайся.
— Не стоит так нервничать, мистер Ричмонд. В вашем возрасте это небезопасно.
Природная скромность Хильды не позволила ей запомнить ответ.
Весь следующий день она была в немилости. Карл Ричмонд не покидал своей каюты и не посылал за ней. За ним ухаживали слуги, а расспрашивать их было бесполезно.
Старик стал походить на ненормального. Возможно, с её стороны было неразумно проявлять такую неуступчивость с самого начала.
Хильда увидела хозяина только за ужином, куда он пригласил её, Антона Корфа, капитана и первого помощника.
В тот вечер с его лица не сходила зловещая ухмылка, он вглядывался в их лица с плохо скрываемой иронией.
Ужин был хорош, вино и вовсе великолепное, но атмосфера ужина казалась напряженной. Все были начеку и ждали, что ещё может выкинуть старый сумасброд.
Разговоры велись только на нейтральную тему и ничего кроме плаванья не касались. Антон Корф перешучивался с первым помощником, добродушным парнем, который не обращал внимания на напряженную обстановку за столом.
Хильда поняла ехидство старика в самом конце ужина. Когда принесли кофе и ликер, он вытащил из кармана сигару, откусил кончик и, не сводя с неё глаз, выплюнул его.
— Вы отказались очень правильно, моя девочка, — сказал Карл Ричмонд, прикуривая, — так это мне обошлось гораздо дешевле, — с этими словами он показал ей портсигар из крокодиловой кожи с десятью «гаванами».
Она промолчала и взяла у капитана предложенную сигарету.
— Ну, мадмуазель Майснер, разве вы не сожалеете о вчерашнем упрямстве?
Хильда улыбнулась, с удовольствием выпустила дым через ноздри и, не повышая тона, ответила:
— Вам известно, мистер Ричмонд, почему доктор Мори заставил меня дать обещание не позволять вам курить? — Она замолчала в ожидании ответа, но старик его игнорировал. — Он утверждает, что одна сигара для человека в ваши годы стоит месяца жизни. Но лично я считаю вас храбрецом, который безрассудно тратит то немногое, что у него осталось.
Наступила гнетущая тишина. Антон Корф постарался скрыть озорной блеск глаз и уставился в тарелку, а оба офицера, чувствуя неловкость, целиком сосредоточились на кофе. Хильда взглянула старику в глаза и улыбнулась. Дым от сигары поднимался к потолку, вкус победы явно был подпорчен, но Карл Ричмонд демонстративно сделал глубокую затяжку.
— Месяц, — протянула Хильда, — тридцать дней и ночей, сколько это часов?
Старик стукнул кулаком по столу, зазвенели бокалы, капли красного вина упали на белоснежную скатерть.
— Гусыня, — бушевал он, — глупая гусыня!
— Но молодая, мистер Ричмонд, все ещё очень молодая…она с улыбкой встала из-за стола и спокойно вышла из салона.
Оставшиеся абсолютно безучастными к стычке мужчины даже не повернули головы.
Как только дверь за ней закрылась, Хильда почувствовала как вся дрожит. Ужасная сцена до сих пор стояла у неё перед глазами. Возможно, она зашла слишком далеко. Слишком мало времени прошло, чтобы закрепиться в этой роли. Неужели она подорвала свои шансы, с самого начала заняв столь бескомпромиссную позицию?
Хильда облокотилась на перила и постаралась успокоиться. Она не слышала, как подошел капитан, и вздрогнула, когда он заговорил.
— Вы ведете опасную игру, мадмуазель.
Не зная, что сказать, Хильда ответила вымученной улыбкой.
— Если позволите дать совет, будьте осторожнее. Старик не любит, чтобы на людях из него делали посмешище.
