Андрей Дышев - Тот, кто скрывается во мне
Глава 6
Началось!
Я сидел перед экраном компьютера и шлепал по клавишам. Секретарша Зоя принесла мне кофе, но уйти не торопилась. Села напротив, закинула ногу за ногу.
— Что ты там ищешь? — спросила она.
— Да где-то тут мою диссертацию поместили, — сказал я будничным голосом.
— Диссертацию? — удивилась Зоя, встала, подошла ко мне, заглянула через плечо.
Я перелистывал рубрики. Моя фамилия нигде не значилась. «Может, он напутал чего?» — подумал я и щелкнул по надписи «Разработки молодых ученых академии». И тут сразу увидел знакомый заголовок: «Течение с образованием волн разрежения…»
Мое сердце заколотилось столь сильно, что я испугался, как бы Зоя от стука не оглохла.
— Вот она, — сказал я голосом уставшего от симпозиумов и научных конференций физика.
— Правда? — Зоя изобразила неискренний восторг и склонилась еще ниже. Теперь ее волосы щекотали мне щеку. — А где фамилия?
Фамилии в самом деле не было. Наверное, так было принято — труды соискателей выставлять как общие наработки академии. Мне было даже лучше оставаться инкогнито, чтобы не слишком светиться в научном мире.
— А ты разве что-то понимаешь в физике? — нежно проворковала мне на ухо Зоя, едва не касаясь его губами.
«А ты думала, что только в сексе?» — мысленно ответил я ей. Стоило пару раз сказать Зойке откровенный комплимент, как она стала вести себя в моем кабинете как в собственной спальне.
— Да я в физике с детства души не чаю! — заявил я. — Трехкратный победитель межрайонных и общеевропейских физических олимпиад!
— Правда? — ахнула Зоя. — А я и не знала.
— Так-то, голубушка! — завершил я саморекламу и хлопнул ладонью по столу. — Все, извини! У меня сейчас важная встреча.
Зоя заметно приуныла и вышла. В фирме я слыл среди сотрудниц женихом номер один. Длинноногих «вешалок» у нас было предостаточно, выбирай не хочу. Работали у нас дочери военных, рабочих, бизнесменов, осужденных и даже негров. Но не было ни одной дочери академика, умеющей играть на скрипке. Потому мое сердце было закрыто для сотрудниц наглухо.
Так я и сказал Насте, когда мы, лежа в постели, курили и строили планы на будущее. В старую двухкомнатную хрущевку, доставшуюся мне от родителей, я Настю никогда не приглашал — там было слишком тоскливо. А в новой квартире все еще громыхал ремонт. Потому я использовал любой повод, чтобы заскочить к Насте в гости. Особенно мне нравилось бывать у нее в те вечера, когда профессор задерживался на симпозиумах.
— Мне придется снова ехать к Чемоданову, — сказал я.
— Зачем? — отрывисто спросила Настя, гася окурок в пепельнице.
— Научный руководитель требует какой-то абзац дописать.
— А сам не можешь? — то ли серьезно, то ли издеваясь, спросила Настя.
— Да там одни формулы Бельмондо фон де Фюнеса! На всю диссертацию всего два слова по-русски: «тема» и «содержание».
— Он может снова потребовать деньги, — предположила Настя.
— Ну дам я ему еще десять баксов, пусть подавится! — отмахнулся я.
Тут в дверь позвонили. Я почему-то почувствовал себя героем популярных анекдотов и едва не кинулся к шкафу. Настя накинула халат, нахмурилась и пробормотала: «Кого еще там принесло?» Она вышла и плотно прикрыла за собой дверь. Я одевался и смотрел в окно, за которым синели сумерки. Тут мне на ум пришел тихий и печально-лирический вывод. Я могу многое. Могу купить квартиру, сделать в ней евроремонт. Могу слетать с Настей в Египет, могу купить ей платье в самом дорогом и престижном бутике. Но никакие деньги не наделят меня способностью самолично написать и защитить диссертацию. А как, должно быть, прекрасен творческий процесс! Какой восторг, какой экстаз испытывает автор, когда слышит восхищенные отклики и признание силы своего ума! И он полон удовлетворения, полон сладкой усталости, и происходит удивительное единение личности с мировым научно-техническим прогрессом…
Я услышал за дверью приглушенные голоса — один женский, а другой мужской. «А какой общий метраж? — вещал женский голос. — А эти окна куда выходят, на север или на юг?» Настя что-то отвечала, но настолько тихо, что я не разобрал ни слова. «Окна у вас деревянные, — тараторила невидимая женщина, — а это плохо. Сейчас, знаете, пластиковые в моде!» — «Пластиковые мы всегда успеем поставить, — вторил ей мужской голос. — Главное, чтобы соседи нормальные были. Не заливают?» — «Так сколько вы за нее просите?» — перебил женский голос.
Настя ответила, но еще более тихо. Затем голоса стихли, а через минуту хлопнула дверь. Может, я чего-то не расслышал, но такие разговоры обычно ведутся при продаже квартиры. Этот вывод меня слегка обескуражил.
Когда Настя зашла в комнату, я ее первым делом спросил:
— Вы разве продаете квартиру?
— Они ошиблись, — ответила Настя, снова забираясь под одеяло. — Им на два этажа ниже… А ты не подслушивай!
— Я не подслушивал, — ответил я, пожимая плечами. — Но вы так орали, что дверь вибрировала.
Настя тотчас перевела разговор на другую тему, но это маленькое событие крепко запало мне в голову и не вываливалось оттуда, пока не произошло еще, на мой взгляд, более странное событие.
Я возвращался к себе домой, на старую квартиру, как запиликал мобильный. Было уже поздно для деловых звонков, и я нежно промурлыкал в трубку в полной уверенности, что это Настя:
— Да, малыш, слушаю тебя!
В трубке раздался шорох, скрип, затем незнакомый мужской голос произнес:
— К сожалению, это не малыш.
— А кто это?
Ошибки с абонентами на сотовой связи особенно неприятны, потому что за них приходится платить.
— Не отключай телефон, — посоветовал голос. — Я твой друг.
— Короче можно? — спросил я, испытывая не совсем приятные чувства от общения с незнакомцем, интонация которого не предвещала хороших новостей.
— Ты еще не защитился? — вкрадчиво поинтересовался голос.
У меня мурашки поползли по коже. «Началось!» — подумал я. Таким тоном мог говорить только человек, знающий о моих махинациях.
— Пока не защитился. Ты доволен? Еще вопросы есть?
«Неужели Чемоданов кому-то проболтался? — думал я. — Но он не знает номера моего телефона!»
— Еще никто не раскрыл твою аферу? — продолжал наслаждаться своей недоступностью и властью незнакомец.
— Укуси трубку и дерни кота за хвост, чтобы получить удовлетворение! — крикнул я и отключил телефон.
Настроение уже было испорчено. Неприятно, когда о твоей тайне узнает тот, кто не должен знать о ней. Вдвойне неприятно, когда не знаешь этого человека. Мне захотелось немедленно выяснить, как это могло случиться. Я набрал номер Насти.
— Настенька, — сказал я в трубку. Голос у моей любимой был сонным, кажется, я ее разбудил. — Вспомни, пожалуйста, ты никому не рассказывала про диссертацию?
— Про диссертацию? — вяло повторила она и наконец пробудилась окончательно. — Странный вопрос! Конечно же, никому! Я что — враг себе?.. А что случилось?
— Не волнуйся, — ушел я от ответа. — Просто мне так показалось.
— Не думай о дурном, — посоветовала Настя. — Никто об этом не может узнать. Да и кому это интересно?
«Вот ты и не права, — подумал я, отключая телефон. — Кому-то это показалось даже очень интересным… Неужели Чемоданову? Прибью физика!»
До самого дома я думал о возможных последствиях. Самое худшее, что мог сделать телефонный «друг», — это настучать про меня Календулову. Но подтвердить, что диссертация написана не мной, мог только Чемоданов. А это не в его интересах.
Я окончательно успокоился на той мысли, что всесилие денег с легкостью уладит даже самый громкий скандал, какой мог бы вспыхнуть в научных сферах.
Глава 7
Собачка, которая чесалась
Надо ли говорить, с каким чувством я ехал к Чемоданову! Погода дополняла мое мрачное настроение. Как и в первый раз, не было ни снега, ни мороза. Грунтовая дорога раскисла, моросил мелкий дождик, щетки безостановочно размазывали по ветровому стеклу грязь. Машина переползала из ямы в яму, словно сытый и уставший от жизни хряк. В довершение всего по радио передавали исключительно гадкие новости. Я скрипел зубами от ненависти к Чемоданову, от которого был зависим. И меня уже не успокаивали мысли о том, что он, безусловно, талантливый ученый и прирожденный исследователь. Я знал одну простую истину: я вынужден идти на поклон к опустившемуся типу, пьянице и дегенерату.
Я уже выезжал из леса и видел тоскливые очертания заброшенного завода, как подал сигнал мобильный телефон. На дисплее значилось, что номер недоступен для определения. После вчерашнего разговора с незнакомцем я воспринимал не определенные звонки с затаенным раздражением.
— Слушаю! — ответил я, прижав трубку к уху, и по долгой паузе и шумному дыханию понял, что это снова «друг».
