Найо Марш - Танцующий лакей

Мэндрейк выпил один бокал и решил, что в коктейлях Джонатана шампанское и бренди смешаны чуть ли не в равных долях. Этим, возможно, и объясняются удивительные откровения Уильяма.

Видимо, чудесное действие напитков испытали на себе и остальные гости, потому что разговор в гостиной стал оживленным и шумным. Уильям вернулся с бокалом, который нес с чрезвычайной осторожностью, и тут же начал:

— К вашему сведению, после нашей помолвки мы с Клорис ни разу Николаса не видели. Я на следующий день отправился на фронт, а Николас до сих пор «воюет» в Чиппинге. Но если Джонатан думает, что его вечеринка может на что-то повлиять… — Уильям замолк и отпил треть бокала, затем посмотрел на Мэндрейка. — Так о чем шла речь?

— Что вечеринка ни на что не может повлиять, — напомнил Мэндрейк.

— Да, да, если Джонатан, а может, с ним заодно и Николас воображают, что я выйду из себя, то они ошибаются.

— Да что вы, — осторожно начал Мэндрейк, — если у Джонатана и были какие-то задумки, то он не предполагал ничего плохого. Разве только уладить отношения…

— О нет. — Уильям мотнул головой. — Это для него неинтересно. — Он искоса глянул на Мэндрейка. — К тому же Джонатан особой любви ко мне не питает.

— Неужели? — пробормотал Обри. Он и сам уже пришел к такому выводу.

— Да. Он хотел выдать за меня свою племянницу, бедную родственницу, в которой души не чаял. Дело шло к помолвке, но я вовремя осознал, что у меня нет к ней никаких чувств, и дал задний ход. А Джонатан не из тех, кто забывает. — Уильям нахмурился. — Потом она умерла. Что-то случилось с головой, я точно не знаю. Печальная история. — Мэндрейк промолчал. Уильям снова вернулся к Николасу: — Я не хочу иметь с ним никаких дел. Пусть завтра охладит свою страсть в бассейне. А у меня все будет порядке. В порядке, понимаете?

— Я на это надеюсь, — проговорил Мэндрейк, видя, что собеседник изрядно опьянел.

— Я тоже. — Старший Комплайн допил коктейль и задумчиво посмотрел в сторону камина, где Николас, стоя у стула мадам Лиссе, поглядывал на Клорис Уинн. — Он у нас большой любитель гоняться за двумя зайцами.

Прикрепив к темно-красному платью три орхидеи из букета Джонатана, мадам Лиссе залюбовалась в зеркале картиной, достойной художника эпохи Возрождения, на которой красиво сочетались черный, матово-белый и багряный цвета. Позади этого великолепия, в тени, отражалась дверь комнаты, которая сейчас медленно отворилась.

— Что-то случилось, Фрэнсис? — спросила она, не оборачиваясь.

Доктор Харт закрыл дверь и спустя мгновение возник в зеркале рядом с ней.

— Зачем было приходить сюда? — тихо спросила Элиза. — Тебе мало сплетен? Комната этой женщины рядом с твоей, а в следующей миссис Комплайн. И почему ты до сих пор не переоделся? Опоздаешь к обеду.

— Я пришел посоветоваться, Элиза. Мне нельзя оставаться в этом доме. Нужно найти какой-нибудь предлог, чтобы немедленно уехать.

Она повернулась.

— Что ты всполошился, Фрэнсис? Из-за Николаса? Так уверяю тебя, что…

— Дело не в нем. Вернее, не только в нем.

— Что же тогда?

— Его мать.

— Его мать? — повторила мадам Лиссе, не понимая. — Эта несчастная женщина? Я даже подумала, не пригласил ли мистер Ройал ее специально, чтобы познакомить с тобой. Чтобы ты попытался помочь ей с лицом.

— Я уже один раз пытался, и вот что получилось. Боже мой!

— Ты хочешь сказать, что она…

— Это было в Вене. Я только начинал практику. Работал с твердым парафином по методу Шмидта–Липмана. От него уже давно отказались, но тогда он широко применялся. Довольно часто неплохо получалось, но с ней мне не повезло.

— Это была именно она? Миссис Комплайн?

— Она записалась под другой фамилией. Так многие делали. Миссис Николас. Видимо, использовала имя своего любимого сыночка. Тогда разразился жуткий скандал. Что-то исправить у меня не получилось. Не было опыта, да и пластическая хирургия делала первые шаги. В общем, полный провал. Приехав в Англию, я все время боялся, что где-нибудь встречу миссис Николас. — Доктор Харт невесело рассмеялся. — Думаю, этот молодой человек мне сразу не понравился именно из-за имени.

— Но сейчас миссис Комплайн тебя не узнала.

— С чего ты взяла?

— Во всяком случае, вела она себя совершенно спокойно. А когда это было?

— Лет двадцать пять назад.

— Но тогда тебя звали доктор Франц Хартц. Ты не носил бороду и усы. Разве не так? И в те времена ты был стройный, не то что сейчас. Как же она могла тебя узнать?

— Ну, во-первых, Франц Хартц мало чем отличается от Фрэнсиса Харта, а во-вторых, всем известно, что я австриец и пластический хирург. Так что, наверное, надо поговорить с Ройалом. Извиниться и сказать, что мне нужно срочно ехать к пациенту.

— И тем самым вызвать у нее подозрения? Нет, мой друг, ты останешься и не будешь сторониться миссис Комплайн. Увидев твою любезность, она, если даже что-то и заподозрила, подумает, что ошиблась. Ведь тот хирург не посмел бы с ней встретиться. — Мадам Лиссе притянула его лицо к своему. — Ладно, Фрэнсис, возьми себя в руки. Все будет в порядке. Ой, не надо, ты испортишь мне прическу. Иди переоденься и ни о чем не думай.

Доктор Харт остановился у двери.

— Элиза, а если это все запланировано?

— Что?

— Может, Джонатан Ройал все знает и намеренно устроил нам встречу?

— Вот еще. Зачем ему это делать?

— Я чувствую в нем какое-то стремление к скверным шуткам.

— Что за нелепые мысли лезут тебе в голову? Лучше иди переоденься.

В дверь постучали.

— Херси, мне надо с вами поговорить.

— Сандра, дорогая, входите. — Херси натянула на себя платье с пышными складками и выпрямилась. — Я рада буду с вами поболтать. Садитесь. — Она вгляделась в миссис Комплайн. — Боже, Сандра, что случилось? У вас на глазах слезы.

— Помогите мне найти предлог, чтобы уехать. Я не могу здесь оставаться.

— Но почему, Сандра? — Херси подошла к ней вплотную. Из-за сплетен о Нике и этой мадам, будь она неладна?

— Каких сплетен, не понимаю? И при чем тут Николас?

— Так что же случилось? — Херси взяла руки миссис Комплайн в свои, пытаясь ее успокоить. Но та не разжимала ладони.

— Херси, этот человек, новый знакомый Джонатана, я не могу с ним встречаться.

— Обри Мэндрейк?

— Нет, нет, другой.

— Доктор Харт?

— Я не могу с ним встречаться, — повторила миссис Комплайн.

— Почему?

— Не смотрите на меня, Херси. Я знаю, это глупо, но не могу говорить, когда вы смотрите. Пожалуйста, продолжайте одеваться, а я вам все расскажу.

Херси вернулась к туалетному столику, и вскоре Сандра заговорила. Усталым, но достаточно твердым голосом она поведала о своей погубленной красоте. О том, как, измучившись от измен мужа, в отчаянии решилась на поездку в Вену, о том, какое там случилось несчастье.

Слушая ее, Херси подкрасилась и причесалась. Затем повернулась к миссис Комплайн.

— Вы уверены, что это он?

— Голос его. Я как только узнала, что он практикует в Грейт Чиппинге, сразу подумала, что это он. Не знаю почему. Даже сказала Дайане, моей горничной, которая была со мной тогда в Вене.

— Но это было больше двадцати пяти лет назад. И его фамилия…

— Здесь он мог ее изменить.

— И он похож на того, с кем вы встречались в Вене?

— Нет. Доктор сильно изменился.

— Но тогда…

— Я в этом почти уверена, Херси. И видеться с ним выше моих сил.

— Нет, Сандра, вам нужно взять себя в руки. Вы сможете с ним встречаться. Просто обязаны.

Тишину в гостиной нарушал лишь треск поленьев в пылающем камине. Парчовые шторы на окнах переливались бликами. И за окнами было тихо, лишь время от времени Джонатан слышал короткие вздохи северного ветра, который крепчал. Неожиданно дверь в глубине комнаты скрипнула, впуская Херси Амблингтон.

— Херси, как ты чудесно выглядишь! Думаю, ты так оделась, чтобы порадовать меня. Мех в сочетании с мягким зеленым цветом — что может быть элегантнее? Как это мило с твоей стороны, дорогая!

— Боюсь, услышав то, что я пришла тебе сказать, ты не сочтешь это милым, — улыбнулась его кузина. — Я пришла тебя разоблачить.

— Ой, что за слова? — Ройал изобразил испуг. — Кстати, хочешь выпить?

— Спасибо, не хочу. Сандра Комплайн собирается уехать.

— Неужели? Какая досада. Надеюсь, ты ее отговорила?

— Да, отговорила.

— Замечательно. Я тебе очень признателен. Ведь ее отъезд испортил бы нам праздник.

— Я сказала, чтобы она не доставляла тебе такого удовольствия.

— О чем ты? — воскликнул Джонатан. — Какое удовольствие?

— А такое. Ты же знал, что сотворил с ней твой приятель.

— Мэндрейк?