Дж Коннингтон - Загадка Линден-Сэндза

Сэпкоут решительно помотал головой.

— Нет, сэр, — безо всяких колебаний заявил он. — Не считая этих апоплексических ударов, Питер был крепкий как бык. Только в последние десять лет я впервые стал слышать, что у него нелады со здоровьем.

Сэр Клинтон кивнул, словно информация эта доставила ему удовольствие, но от комментариев воздержался.

— Думаю, пора перенести его в кровать, — окинув взглядом тело, предложил он. — А после этого можно будет пройтись кругом и посмотреть, не найдем ли мы чего-нибудь примечательного.

Они отнесли тело Питера Хэя в коттедж и положили на кровать, на которой, судя по нетронутой постели, со вчерашнего дня никто не спал.

— Лучше вам заняться осмотром тела, инспектор, — заметил сэр Клинтон.

Когда Армадейл приступил к работе, он пригласил своего друга во вторую комнату маленького домика, оставив дверь в спальню открытой, чтобы инспектор, занимаясь своим делом, не пропустил ничего важного.

Уэндоверу показалось, что маленькая комнатушка не таит в себе ничего примечательного. Судя по всему, она служила одновременно кухней и гостиной. Спиртовка, камин, раковина, буфет, стол и два кресла — вот и все, что на первый взгляд составляло ее обстановку. Уэндовер поднял глаза. Внимание его привлекло какое-то движение: на стене висела клетка с ручной белкой.

— Я слышал, что Питер Хэй держал домашних животных, — заметил он, обращаясь к констеблю. Тот с довольно мрачным видом прошел через комнату, чтобы заглянуть в клетку.

— Да, сэр, — ответил он. — Он любил с ними возиться. Еще несколько клеток стоит на улице, позади коттеджа. — Сэпкоут на мгновение задумался и добавил: — Кому-то теперь, после его смерти, придется приглядывать за бедными зверьками. Не возражаете, если я их заберу, сэр? Их ведь надо кормить.

Сэр Клинтон, к которому, очевидно, был обращен вопрос, дал разрешение безо всяких колебаний:

— Нельзя уморить животных голодом. Вам, разумеется, понадобится забрать и клетки?

— Да, сэр. Я могу поставить их у себя на заднем дворе. — Констебль на секунду замолчал и прибавил несколько сконфуженно: — Питер был мне хорошим другом. Я не хочу, чтобы его любимые зверьки попали к человеку, который не будет за ними ухаживать или станет с ними жестоко обращаться. Питер их по-настоящему любил.

Взгляд Уэндовера упал на маленькую коробочку из белой бумаги, стоящую в буфете на полке. Он подошел, открыл коробочку, понюхал и передал ее сэру Клинтону.

— Вот откуда тот запах, Клинтон. Коробочка грушевых леденцов, как и сказал констебль. Наверное, перед смертью он их ел.

Друг поглядел на смятую бумагу:

— Если мы ищем отпечатки пальцев, это нам едва ли поможет. Передай-ка коробочку инспектору. Можно также отдать леденцы на анализ. Вероятность отравления никогда нельзя исключать… А, инспектор, вы быстро справились с работой.

Армадейл, выйдя из спальни, флегматично приступил к изложению результатов осмотра:

— На теле мне не удалось обнаружить ничего, кроме уже отмеченных нами следов, сэр. Ни какого-либо рода ранений, ни ушибов. Абсолютно ничего подозрительного. Если не считать эти отметины, похоже, что дело это пустышка.

Сэр Клинтон кивнул с таким выражением, будто получил подтверждение какой-то весьма сомнительной гипотезы. Перейдя на другую сторону комнаты, он, казалось, с головой погрузился в созерцание забавных трюков, которые в своей клетке выделывала белка. Через пару минут он обернулся к Сэпкоуту:

— Вы хорошо знали Питера Хэя, констебль. Мне нужны некоторые сведения о его привычках и образе жизни. Чем он занимал себя в течение всего дня?

Констебль поскреб ухо, будто желая этим действием заставить свою память лучше работать.

— Сказать по правде, сэр, он мало чего делал. Вы понимаете, он здесь был всего лишь уборщиком. В хорошую погоду он утром отправлялся в Фоксхиллз и открывал кое-где окна, чтобы проветрить комнаты. Потом обходил поместье, видимо, просто чтобы посмотреть, все ли в порядке. Иногда ему нужно было сходить в деревню, чтобы купить чаю, или масла, или еще чего-нибудь. Потом он возвращался домой и обедал. Днем он ложился отдохнуть — все-таки он уже был немолод, — потом копался в саду, ухаживал за своими цветами. После этого пил чай. Во второй половине дня он снова ходил в Фоксхиллз, смотрел, как там дела и закрывал те окна, которые утром открыл. А затем он возвращался сюда и, чаще всего, занимался поливкой — если погода была сухая. Время от времени кто-нибудь из нас заходил к нему поболтать. Или он сам мог прогуляться до деревни, чтобы навестить меня или еще кого-нибудь. Или садился почитать.

Сэр Клинтон окинул взглядом скудную обстановку комнаты:

— Значит, у него были книги? Я ни одной не вижу.

— Он читал свою Библию, сэр. Я никогда не видел, чтобы он читал что-то другое.

— В спальне лежит Библия, сэр Клинтон, — подтвердил Армадейл.

— Весьма монотонная жизнь, — бесстрастно констатировал сэр Клинтон. — А теперь мне хотелось бы узнать, каким человеком был Питер Хэй. Вы сказали, он держался любезно с окружающими?

— Очень любезно, — горячо подтвердил Сэпкоут. — Помнится, я как-то слышал, что один приезжий назвал Питера прирожденным джентльменом.

— Да, даже в наши времена они изредка попадаются, — согласился сэр Клинтон. — А теперь перейдем к деталям, констебль. Мне хочется составить для себя подробный портрет этого человека. Вы, похоже, знали его достаточно хорошо, чтобы мне в этом помочь. Итак, попробуем. Предположим, я где-нибудь с ним познакомился и предложил зайти к нему в гости — или он сам меня пригласил. Что могло бы произойти дальше? Полагаю, я бы постучал в дверь, и Питер впустил бы меня. Куда он пригласил бы меня сесть?

— На любой из этих стульев, сэр. Они мало чем различаются меж собой. Если бы между ними была какая-нибудь разница, Питер усадил бы вас на тот, что получше.

— Согласен. Я начинаю лучше представлять себе вашего друга. Продолжайте, констебль. Насколько я могу судить, Питер Хэй был человеком простым и непосредственным. Он встретил бы меня по-домашнему, в рубашке, так же, как вас? Без всяких церемоний, без суеты?

— Он вообще не суетился, сэр. Но для вас он надел бы пиджак, потому что вы чужой джентльмен, специально приехавший к нему в гости. И, возможно, он предложил бы вам чашечку чаю — если бы время было подходящее.

— А в более поздний час? Немного виски — если он держал в доме виски?

— Нет, сэр. Питер был убежденным трезвенником.

Сэр Клинтон окинул взглядом буфет, в котором все тарелки были выстроены ровными рядами:

— Я вижу, он был аккуратным человеком?

— Очень, сэр. Все держал в идеальном порядке. Не выносил, чтобы вещи валялись как попало. Иногда я даже сердился, потому что он принимался мыть посуду после чая, когда мне хотелось с ним поговорить. Конечно, если бы на моем месте были вы, думаю, он бы дождался, пока вы уйдете. Было бы невежливо мыть посуду при госте.

— Вы оказываете мне неоценимую помощь, констебль, — ободряюще заметил сэр Клинтон. — А теперь вот что: я полагаю, Питер Хэй скопил некоторую сумму денег. Он, похоже, жил очень скромно, избегал крупных трат?

— Совершенно верно, сэр. Все, что ему удавалось скопить, он клал в сберегательную кассу па почте. В доме он хранил только деньги на продукты.

— Так я и думал. Видите, как хорошо вы обрисовали его, констебль. И где Питер хранил деньги на расходы?

— В буфете, вот здесь, — сказал констебль, указывая на один из больших ящиков, запертый на замок. — Ключ Питер повсюду носил с собой.

— Прошу вас, инспектор, попытайтесь раздобыть ключ. Полагаю, вы найдете его у Питера в кармане.

Ключ почти сразу же отыскался. Сэр Клинтон отпер ящик. Когда он выдвинул его, констебль издал изумленное восклицание. Уэндовер подался вперед и увидел, что кроме небольшой суммы денег в ящике лежит несколько серебряных предметов.

Сэр Клинтон сделал предупреждающий жест:

— Ничего не трогайте. Нам, возможно, понадобится искать здесь отпечатки… На них какой-то герб, — добавил он, внимательно осмотрев вещи.

— Это эмблема Фоксхиллза, сэр, — поспешил пояснить констебль. — Но ума не приложу, зачем Питеру Хэю понадобились эти вещи. Вот это, — указал он, — из гостиной в Фоксхиллзе. Я видел эту штуку, когда вместе с Питером ходил в Фоксхиллз закрывать на ночь окна. Она дорогая, правда, сэр? Питер говорил мне, что эти вещи стоят больших денег — не считая стоимости серебра. И думаю, он об этом от кого-то узнал — скорее всего, от кого-то из членов семьи.

Сэр Клинтон оставил серебряные вещи и подобрал монеты, лежащие в углу ящика.

— Один фунт четыре с половиной пенса. Примерно столько вы и ожидали здесь увидеть, констебль?

— Около того, сэр, тем более в конце недели.

Сэр Клинтон небрежно поднял сберегательную книжку, взглянул на сумму общего баланса и положил книжку на место. Очевидно, этот жест ничего особенного не означал.