Анна Ольховская - Лгунья-колдунья
— А что, нет, что ли? — импульсивный Венечка от возмущения аж подпрыгнул, затем вцепился в край своей и без того растянутой тишотки и затряс им (краем). — Это что, по‑твоему, свитер? Пальто? Шуба?
— Майка.
— И почему я тогда брехун?
— Так на тебе ведь еще и портки есть, — ехидно сообщила Лена. — А было бы забавно, если бы ты до ветру голопопым бегал.
— Размечталась, — буркнул Путырчик, вытаскивая из рюкзака свитер. — Народ, там, на воле, сейчас архигадко, сколько нам до отъезда дней осталось?
— Да всего три, — усмехнулся Вадим. — Выдержишь, незабудка ты наша хрупкая?
— Сам ты незабудка! — Путырчик швырнул в приятеля комком непонятного происхождения. — Можно подумать, ты любишь серую осеннюю гнусь. А под мелким моросящим дождичком мокнуть — чистый кайф!
— Веня!!! — грянул возмущенный женский хор, когда комок, не долетев до цели, развернулся и радостно оповестил органы обоняния присутствующих о своем пикантном секрете. — Свинья ты противная! Ты что, носки свои в принципе не стираешь или только здесь?!
— А где вы видели свинью, стирающую носки, — хмыкнул рыжий, ничуть не смутившись. — И вообще, дамы, вам не кажется, что пора завтракать? Или хотя бы приступить к приготовлению пищи?
— Точно! — Тарский гибко поднялся с пола, с хрустом потянулся и погладил мгновенно прильнувшую к нему Дину по голове: — Ну что, малыш, угостим народ грибной жарешкой и морсом из ягод, а? Давай, давай, похлопочи там, хозяюшка моя!
От этой фразы, произнесенной особенно проникновенно, девушка впала в гипнотический транс. Она кивнула, осмотрела всех совершенно расфокусированным взглядом и пролепетала:
— Все будет готово минут через двадцать‑тридцать. Потерпите?
— Дина! — рявкнула Осенева, с гадливостью отвернувшись от самодовольно ухмылявшегося самца. — Не смей!
— Значит, договорились? — Судя по улыбке, Квятковская реагировала только на своего Тони, все остальные внешние раздражители для нее не существовали.
Девушка потерлась, словно кошка, о руку ненаглядного и направилась к выходу. Остальные потянулись за ней, старательно обходя Тарского.
— Соотечественники, оденьтесь потеплее, там гнусно!
— Спасибо, сердобольный ты наш! — Вадим хлопнул Путырчика по плечу, снял с гвоздя, вбитого в стену, висевшие там ветровки и раздал остальным.
Там действительно было гнусно. Мокро, сыро, поверхность озера из голубой превратилась в свинцово‑серую, дул пронизывающий ветер. Переход к осени здесь, на севере, был слишком уж резким.
Курильщики отошли в сторону и осчастливили себя первой утренней сигаретой. Лена и Нелли, не принадлежавшие к этому племени, с сочувствием наблюдали за суетившейся Диной.
Та несколько раз обежала вокруг избенки, затем сбегала к озеру, пошебуршилась возле лодки, вернулась и растерянно затопталась на месте.
— В чем дело, малыш? — Тарский выщелкнул окурок в кусты и подошел к девушке.
— Тошенька! — всхлипнула Дина. — Все пропало!
— Что пропало?
— Все! И грибы, и ягоды! Ведро пустое вон валяется, и корзина тоже! Кто‑то ночью все выбросил. Что же делать?
— Народ, ну вы уроды! — Антон успокаивающе обнял расплакавшуюся девушку. — Из‑за ваших идиотских суеверий мы останемся голодными! Это же надо — не полениться встать ночью, утащить в лес ведро и корзину…
— А никто в лес и не ходил, — Борис, всмотревшись, подошел к яме, выкопанной специально для мусора. — Вон ваша добыча, преет среди гнили. Похоже, наш неведомый доброжелатель предварительно хорошенечко потоптался по грибочкам.
— Это не доброжелатель, это трус, — Тарский презрительно поморщился. — Неужели он предполагал, что мы будем выковыривать еду из мусора? Топтать‑то зачем? И что теперь жрать будем?
— Во‑первых, не жрать, а есть, — процедила Лена. — А во‑вторых, можно подумать, что твоя добыча была нашей последней заначкой. Девчата, пойдем кашу сварим нытикам! А после завтрака мужчины пусть на рыбалку отправляются.
— А вы — за съедобными корешками, — хмыкнул Борис. — Напоследок поживем в первобытнообщинном строе.
Глава 8
Конечно, до одежды из шкуры мамонта и ухаживаний с помощью дубины дело не дошло, но переход исключительно на дары природы активизировался. Было ли основной причиной этого желание насытиться натуральными продуктами накануне возвращения в мир цивилизации и химии или плохая погода, не располагавшая к исследовательским походам — какая разница? Может, народ просто решил поиграть в «Последнего героя»?
Важен результат. А он оказался впечатляющим: представители мужской половины племени Озера наловили рекордное за все время пребывания в этих местах количество рыбы. Впрочем, лучшая половина тоже не подкачала — притащили из лесу целую толпу грибов.
Даже Тарский (впервые в жизни, похоже) взял в руки удочку. Спиннинг ему не доверили, иначе у товарищей по половой принадлежности могли пострадать основные признаки этой принадлежности.
Правда, обильная добыча отомстила победителям: пришлось пару часов потратить на подготовку ее к употреблению. Сначала все вместе чистили и потрошили рыбу. Излишки засолили — в Москве под пиво да под воспоминания, м‑м‑м! Потом перебрали грибы.
А потом была царская трапеза, пусть и несколько запоздалая, зато обильная. Тут тебе и тройная уха, и запеченная в костре рыба, и гречневая каша с грибами, и просто жареные грибы.
Расположились на берегу озера с максимально возможным комфортом, поскольку оставшиеся до отъезда дни решили не ждать милостей от природы, а нахватать их по максимуму. В том числе и вкусного воздуха, и завораживающих своим величием озера, гор, леса. Поэтому душная изба в качестве столовой больше не устраивала.
И на берегу, пока дамы кухарничали, мужчины соорудили импровизированную беседку. Приволокли бревна для сидения, между ними вкопали стол, экспроприированный у избушки. Из палаток сделали навес от дождя, и ресторан «Поплавок» к вашим услугам!
— Эх, лепота какая! — Путырчик плотоядно потер руки, осматривая пыхтящий от натуги стол. — Сюда бы водочки грамулек пятьсот, и — захлебнитесь завистью, мажоры московские!
— Меньше надо было в первые дни к жидкому запасу прикладываться, — проворчал Борис. — Сейчас бы как нашли.
— Как нашли, говоришь? — Вадим хитровато прищурился и переглянулся с женой.
Та улыбнулась и кивнула. Плужников метнулся к кустам, притулившимся под окном избушки, пошуршал там и, торжественно вышагивая, вернулся к столу. В руках его уютно устроились две заспанные бутылки с прозрачной жидкостью.
— Это то, что я думаю? — сипло проклекотал Венечка, трудно сглотнув.
Ирина кивнула.
— Но откуда? Как?!
— В жены, Венюша, надо выбирать мудрых и предусмотрительных женщин, — улыбнулся Плужников. — Если бы не Иришка, фиг бы мы сейчас радовались. Это она посоветовала сразу же спрятать пару бутылок водки, чтобы было чем отметить отъезд.
— А ведь спорил со мной до истерики, — усмехнулась Ирина, — доказывал, что ничего прятать не надо, и так останется. «Мы же не пить сюда приехали!»
— Ура Ирке Плужниковой! — заорал архивариус, выхватил у Вадима одну бутылку и закружил стеклянную барышню в танце.
— Осторожнее, чертяка рыжий, разобьешь ведь! — Борис переполошился и хотел было остановить Путырчика, но Нелли придержала его за локоть:
— Успокойся, Боречка, он себя прежде уронит. И вообще, хватит болтать, все за стол! Остынет ведь все, и будет невкусно.
— Шашлычок под коньячок вкусно очень, — пропел Веня и подмигнул компании. — А у нас — ушица под водочку! И плевать, что нескладно, зато вкусно!
Все получилось очень даже душевно, засиделись до позднего вечера. Ели, пили, пели, шутили, смеялись. Расходиться не хотелось, поскольку все понимали — этот вечер больше не повторится. Будут другие, но такого единения, такой общности душ больше не будет. Потому что возвращаться на берега Сейдозера компания не собиралась. Да, отдохнули неплохо, загорали, купались, рыбачили. В походы ходили, но главной цели своего путешествия так и не достигли. Ничего мистического и таинственного здесь не было.
Ну и фиг с ним.
Ближе к ночи облака рассеялись, и из них выпала гигантская луна.
— Ой, большая какая! — Динь испуганно прижалась к плечу Тарского. — Я такую только на картинках видела. Отчего это? Почему в городе луна всегда на монетку похожа, а тут — даже страшно становится!
— Да ладно тебе, — Антон пренебрежительно дернул плечом, — чего тут страшного‑то? Что ты выдумываешь? Ну, здоровущая луна, и что с того? Бледная блямба на небе.
— Фу, какой ты все же неромантичный! — разомлевшая Нелли подняла голову с плеча Бориса. — «Бледная блямба»! И это о светиле, которому посвящено столько стихов и прозы!
