Марина Серова - Волшебные чары
– Какой коллекции? – спросила я.
– Кошки и собаки – раз уж их нельзя живых в доме держать, то пусть хоть в виде статуэток глаз радуют, – объяснила Наташа. – Я их в своей комнате держу, там для них специальные стеллажи есть.
– Сказочно хорошо! – обрадовалась я. – Все подарки – в одном месте, тем более в вашей комнате, где вы, наверное, и проводите бо́льшую часть времени. Значит, нам остается найти в одном из подарков «жучок», а вам – вспомнить, кто вам эту вещь вручил. Только мне за кое-какими причиндалами надо домой съездить.
– Не надо! – отмахнулась Лада. – Сейчас приедет Дима, а у него этого добра – полный кабинет. Так что мы быстро разберемся, кто тебе, Наташа, такую свинью подложил.
– Да не помню я, кто мне что дарил, – растерянно сказала Наталья. – Народу-то сколько было! И наш «женсовет», и всякие приблудные…
– Что значит – «приблудные»? – так и вскинулась я.
– Это те, кто в наш круг еще только стремится попасть, – объяснила Лада. – Есть наш костяк, а еще жены разных деятелей, которые спят и видят, как бы к нам присоединиться.
– Еще не легче! – вздохнула я. – Но список-то приглашенных имеется у вас?
– Где-то валяется, – подумав, сказала Наталья. – Да ведь у нас девичник был, только женщины и пришли.
– Надо найти список! – твердо заявила я. – И скажите-ка: ни с кем из них вы случайно не конфликтовали? Я имею в виду приблудных, потому что, как я поняла, из «женсовета» вы практически только с Ладой и общаетесь.
– Верно, – кивнула она. – С нашими я по большей части встречаюсь на каких-нибудь посиделках вроде дня рождения или чего-то в этом духе. Ну, еще на общегородских или других торжественных мероприятиях, мы туда приходим с мужьями, но там особо не поболтаешь. А с приблудными? – пожала плечами она. – Честно говоря, они для меня все на одно лицо. Сталкиваюсь, конечно, потому что бывают случаи, когда их тоже на мероприятия различные приглашают, но чтобы общаться? Нет! – уверенно заявила она. – Ну и какие у меня после этого могут быть с ними конфликты?
– Наташа, а как у вас вообще насчет врагов? Водятся такие? – спросила я. – А то знаете, как бывает: вы когда-то кому-то дорогу перешли, а теперь, глядя на вашу счастливую жизнь, этот кто-то решил вам ее испортить, отыграться за некогда пережитое унижение, обиду или еще что-то.
– Да не было вроде бы ничего такого, – недоуменно ответила она.
– А давайте-ка вместе вспомним, пока время есть, – предложила я. – Начинайте с самого детства – детские обиды, ох, и долго помнятся!
– Ну, давайте, – согласилась она и начала: – Семья у меня самая обыкновенная. Жили мы в Агафоновке…
– Вольная страна Агафония, – усмехнулась я. – Нравы там суровые!
– Да уж! – согласилась она. – Слабым там – не место. Мама никогда не работала, домом занималась: корова, козы, куры, огород и прочее хозяйство. Отец всю жизнь на стройке, он и моих братьев – они оба старше меня – туда привел. Я с детства пацанкой росла: лазила по заборам и деревьям, играла в казаки-разбойники; частые драки и прочие мальчишеские развлечения – все это было. Да я в юбке только в школу и ходила, а так – все штаны за братьями донашивала. Не то чтобы мы бедно жили, хозяйство у нас было крепкое, мужики в роду – непьющие, но зачем добру пропадать? У меня и кос-то никогда не было – как мальчишку стригли. Я лицом в отца пошла – мать-то у нас посимпатичнее будет, так вот, она мне в детстве еще сказала, что я – некрасивая и за внешность меня никто не полюбит и замуж не возьмет. Все твердила, что мне надо умом брать, характером добрым да руками умелыми. Из-под палки заставляла учиться шить, вязать, готовить… Ну, и всем прочим женским делам. Она-то отца и уговорила, когда я школу закончила, чтобы он меня в институт отпустил учиться, а не на стройку отвел, учеником маляра-штукатура. Она, вообще, у меня мудрая женщина! – по-доброму улыбнулась Наташа. – С отцом никогда в жизни на людях не спорила, ни словечка ему не возражала, а все равно почему-то все получалось так, как она хотела. Она и меня этому учила: «Мужик в доме – глава и кормилец! Он должен быть всем доволен, обстиранный, сытый! Он тебе деньги принес, значит, расшибись, но накорми его досыта!» Я, помнится, спросила как-то: «А если мало принес, не хватает денег?» А она мне на это: «Сама виновата! Значит, плохо думала, за кого замуж идти».
– Действительно, мудрая женщина, – согласилась я.
– Ну, поступила я в институт на вечернее отделение, но на стройку отец меня все-таки отвел, стала я учетчицей работать. Деньги небольшие, но все в семью припек. Я уже на втором курсе училась, когда у нас в управлении, придя после института, Николай появился, мастером его поставили. Это сейчас он такой вальяжный, а тогда, – она тихонько рассмеялась, – длинный был, худой, весь как-то нескладный, угловатый, вихрастый – вечно у него на голове черт-те что было, смуглый, все лицо – в прыщах… Девки наши посмотрели на него – и скривились!
– Не Ален Делон? – усмехнулась я.
– И близко не было! – согласилась Наталья. – А еще полюбили они его в краску вгонять – наш строительно-монтажный жаргон мало кто выдержит. Он краснел так, что уши пламенели, а им только с укоризной говорил: «Вы ведь женщины! Как же вам не стыдно!» А те – ржать. Дали ему комнату в общежитии, и все наши удивились, с чего бы это начальство так расщедрилось – ему же, как молодому специалисту, места бы и в общей комнате хватило. Стали справки наводить, и тут выяснилось, что отец-то у него – начальник отдела в министерстве строительства РСФСР!
– Ого! – воскликнула я.
– Вот и девки наши заогогокали, да только поздно было – уже испортили они все впечатление о себе, – выразительно сказала Наташа. – Наши все удивлялись, отчего он после института в Москве не остался на какой-нибудь непыльной работе, пробовали у него спросить… А он только зыркнул глазами своими чернющими – и ничего не ответил.
– С характером человек, – кивнула я.
– Еще с каким! – усмехнулась она. – Он же как начинал работать? А так, как его в институте учили! Как по нормативам положено! Да разве на стройке так что-нибудь заработаешь?! Как наряды закрывать, так и скандал! Кому же охота копейки получать за эту работу каторжную? Постепенно он пообтесался, понял, что теория с практикой в строительстве никак не стыкуются… Словом, наладилось все.
– Как же вы с ним встречаться начали? – полюбопытствовала я.
– Да он меня вообще в первый день, как на стройке появился, за парня принял, – рассмеялась она. – А я… Я, как в глаза ему поглядела, так и поняла: мое это! На всю жизнь мое! Только куда мне – с моей-то рожей? Вот и молчала в тряпочку, а сама смотрела на него, и сердце кровью обливалось: неухоженный, рубашка кое-как выстирана, носок криво-косо зашит, и – вечно голодный. Разве это обед для мужика: бутылка молока, банка консервов и полбуханки хлеба? Ну и стала я его кормить – у меня же плитка была, вот я из дома ему и приносила, а там разогревала. Помню, позвала я его в первый раз поесть, а он – ни в какую. Тогда я объяснила ему, что будет он мне платить, как в столовой. Так он не поленился сходить туда, все цены переписать и потом со мной до копейки рассчитывался.
– Гордый человек, – одобрительно заметила я.
– Что есть, то есть, – подтвердила она. – Месяца два так продолжалось, исхудала я за это время страшно, потому что мама же для меня одной обед готовила, а я бо́льшую часть ему отдавала. Я, в общем-то, ни на что и не рассчитывала, а вот просто увижу, что он сыт, и на душе теплее становится. А потом он меня неожиданно попросил – город ему в выходные показать, а то он его толком и не видел. У меня от радости сердце чуть не выскочило, а потом я в зеркало на рожу свою глянула и сразу успокоилась – не с моим рылом в калашный ряд лезть!
– Но это все же оказалось свидание? – спросила я.
– А я и не знаю до сих пор, что это было, – улыбнулась Наташа. – Только собиралась я в тот день, как на выпускной вечер, и платье то же самое надела – оно у меня одно нарядное-то и было. Сентябрь уже кончался, а я кофту теплую не взяла – не имелось у меня приличной. Как сейчас помню, суббота это была. Бродили мы с ним по городу, по набережной, мороженое ели, в кино на дневной сеанс сходили. Он мне все пытался свой пиджак на плечи набросить – прохладно уже было, а я отказывалась, боялась, что он сам замерзнет и простудится. Он меня тогда до трамвайной остановки проводил и предложил: «А давай завтра в театр сходим?» Мать честная! Да я в театре до этого только два раза и была, когда нас всем классом туда водили. Это сейчас мы всей семьей можем на премьеру в Ла-Скала слетать, а тогда темная я была, как сто подвалов! Ну, я от растерянности и согласилась! Вернулась домой, а там отец – сидит и на меня бирюком смотрит!
– Он не знал, что вы с Журавлевым встречались? – догадалась я.
