Алексей Макеев - Проказы разума
– А-а, правда! – хмыкнул Сухарев. – Черт возьми, чего только не бывает на белом свете, – пробормотал он, имея в виду болезнь Миклухи.
– Вот-вот, – радостно закивал в ответ новичок. – Сам удивляюсь. Но те слова, что я ряю-повто, потом нормально зношу-прои.
– Тебе только шарады загадывать с таким дефектом речи, – хохотнул Георгий, но тут же осекся. – Извини, конечно, Дима, за насмешку. Но уж больно чудно как-то ты говоришь.
– Дно-ла, я чу-хо сказать… э-э… – Он махнул рукой и с тоской поочередно посмотрел на Георгия, потом на меня. Видимо, объяснить он хотел много, да слоги путались, слова не составлялись в предложения, и это раздражало Миклуху, злило и мешало сосредоточиться.
– Тебе скороговорки надо говорить, поговорки всевозможные вспоминать, – посоветовал я. – Тогда, глядишь, речь и восстановиться.
– Точно! – поддакнул Сухарев. – Тебе и говорить побольше нужно. Ты болтай, Дима, не обращай на нас внимания, речь тренируй. Мы тебе поможем.
– Си-спа-бо!
– Ну-ка, повтори: спа-си-бо! – потребовал Георгий.
– Си-бо-спа, – ответил Дмитрий.
Новоявленный логопед покачал головой:
– Нет, нет, еще раз: спа-си-бо!
– Спа-си-бо, – по слогам повторил новичок. – Ага, понял – спасибо! Спасибо, – уже радостно сказал он.
– Ну вот! – довольно рассмеялся Сухарев, и я тоже заулыбался. – Видишь, как здорово получается! Тебя когда инсульт бабахнул? Этой ночью? – поинтересовался Георгий.
Миклухло отрицательно покачал головой.
– Два… дня…назад, – четко выговорил он, – чью-но.
– Ночью! – поправил Георгий.
– Ночью, – послушно, как прилежный ученик, повторил Миклуха. – В боль-ницу при-вез-ли. А чером-ве, после ратабол руг-вд болидго.
Георгий многозначительно посмотрел на меня.
– А ты знаешь, Игорь, он не только слоги путает. Он еще слова вместе объединяет. Я так понимаю, «болидго» – это голова болит. А «ратабол» – работал.
– По-видимому, так, – согласился я.
С грехом пополам наш новый сосед по палате рассказал, а мы, поправляя его, перевели на человеческий язык его нечленораздельную речь. Оказалось, что после работы у Миклухи неожиданно очень сильно заболела голова, потом он потерял сознание, а когда уже пришел в себя, то с ужасом обнаружил, что вместо обычных слов стал лопотать всякую чушь, будто маленький ребенок. Его жена вызвала «Скорую», та приехала, врач поставил диагноз инсульт, и Миклуху отвезли в больницу. Здесь его подселили в палату 1230 напротив нас, в которой тоже два бокса – двух– и трехместный. Все больные в палате, кроме Миклухи, были лежачими, причем в трехместном боксе вместе оказались прокурор, полицейский и вор в законе. В двухместном вместе с Миклухой лежал мужчина в коме, подключенный к аппарату искусственной вентиляции легких, а к его телу прикреплены датчики, фиксирующие его текущее состояние. Поскольку Миклуха более-менее оклемался и в нашей палате освободилось место, то заведующая отделением решила, дабы не усугублять психическое состояние мужика среди лежачих больных, перевести его к ходячим. И еще выяснилось, что у Дмитрия Миклухи в той палате остались кое-какие вещи. Поскольку после инсульта он еще толком не пришел в себя, голова у него кружилась и с координацией было не все в порядке, я вызвался сходить, принести вещи Миклухи.
Я встал с кровати, вышел из палаты и ступил в дверь палаты напротив. Так как я знал, что здесь находятся лежачие больные почти в вегетативном состоянии, то стучать не стал. В левом боксе в самом деле стояли две кровати, но лежал один человек, подключенный к искусственной вентиляции легких и еще к каким-то приборам.
«Васнецов Сергей Анатольевич, 42 года», – прочитал я на табличке, прикрепленной к кровати. Мужчина, лежавший на кровати, казался старше, очевидно, оттого, что осунулся, оброс трехдневной щетиной и кожа вследствие болезни была дряблой, желтоватой, нос заострился, закрытые глаза впали, под ними круги, к узкому вспотевшему лбу прилипли волосы. Жаль мужика, молодой еще. Я быстренько сгреб из тумбочки Миклухи его вещи, в основном туалетные принадлежности, в целлофановый пакет, и в этот момент в «предбаннике» раздались шаркающие шаги.
Я выглянул за дверь – никого. Подошел к соседнему боксу и заглянул внутрь. В точно таком же помещении, как и у нас, стояли три кровати. На всех трех лежали мужчины. Все с закрытыми глазами, все небритые, осунувшиеся, с приоткрытыми ртами. На той, что сразу у входа, была прикреплена табличка «Демченко Евгений Семенович, 49 лет». Кровать слева у окна занимал некий Савельев Вадим Петрович, 56 лет, а справа Посылаев Александр Алексеевич, 45 лет. Кто из них был вором в законе, кто прокурором, а кто полицейским, на табличке не было написано, а потому оставалось только гадать.
Внутри в палате находился Виктор, тот самый мужчина с окладистой бородой, насупленными бровями и ясным взглядом. По своему обыкновению Виктор, очевидно, вновь перепутал палаты и забрел в одну из них, где у него и закончился «завод». Он остановился у одной из тумбочек, склонившись над ней в ступоре.
Я зашел в бокс, приблизился к Виктору, взял его за локоть и развернул.
– Пойдем, дружище, это не твоя палата.
Больной покорно развернулся и, направляемый мною, прошаркал тапочками по боксу, затем «предбаннику» и вышел в коридор. Со слов Георгия я уже знал, где его палата, а потому довел до нее. Потом отправился к себе.
В нашем боксе деятельный Георгий разучивал с Миклухой скороговорку, все слова в которой начинались на букву «г». «Гриша, гад, гони гребенку, гниды голову грызут». Причем Дмитрий никак не мог запомнить слово «голову» и все говорил «гниды волосы грызут». Сухареву терпения учить Миклуху не хватало, он торопился, злился, отчего Дмитрий еще больше сбивался.
– И что ты все время гэкаешь? – возмутился он, тараща на своего «ученика» глаза. – Ты же не хохол, а русский, говори не «гэ», а «г».
Миклуха очень старался говорить «г», но получалось «гэ» фрикативное.
– Слу-по-шай! – в конце концов возмутился и Миклухо. – Может быть, я всегда так во-го-рю. Я ж с Брянщины!
– Чего же ты сразу не сказал! – обиженно произнес Сухарев. – Я тут, понимаешь ли, распинаюсь, учу его правильно букву «г» выговаривать, а он всю жизнь гэкает. Ладно, черт с тобой, говори как знаешь.
Наконец Миклухо правильно сказал всю скороговорку, и Георгий от него отстал.
Ближе к обеду в наш бокс пришел высокий стройный молодой мужчина со строгими чертами лица, одетый в джинсы, коротковатый медицинский халат и обутый в кроссовки. Искал он, очевидно, меня, потому что, взглянув на табличку на кровати, на всякий случай поинтересовался:
– Игорь Степанович?
– Да. – Я сел на кровати, поскольку лежал, и уставился на посетителя.
– Меня зовут Вячеслав Васильевич. Я провожу лечебную физкультуру. Хочу с вами позаниматься.
Я кашлянул в кулак.
– Вы знаете, Вячеслав Васильевич, я профессиональный спортсмен. Преподаю в детско-юношеской спортивной школе вольную борьбу.
– Ну и что же? – Ничуть не смутившись из-за моего заявления, врач сделал ко мне шаг и взялся за спинку кровати. – Я хочу провести с вами занятия по восстанавливающей после инсульта программе лечебной физкультуры.
– Доктор, я сам могу преподавать лечебную физкультуру, поскольку у меня есть на это право и соответствующий документ, – соврал я, хотя не очень-то покривил душой, потому что хоть и документа у меня не было, но в институте физкультуры ЛФК проходил.
И тем не менее Вячеслав Васильевич не отступал.
– Все же, Игорь Степанович, я жду вас завтра в спортивном зале, расположенном справа по основному коридору. Так положено.
Мне вовсе не улыбалось заниматься лечебной физкультурой вместе со старичками, перенесшими тяжелейший инсульт, идти на занятия я не собирался, но все же сказал:
– Хорошо, я приду. Спасибо, доктор!
Врач покинул нашу комнату, зашел в соседний бокс, и уже оттуда раздался его голос.
– Исмаил, – обратился он к парализованному таджику, – попробуйте поднять правую руку… Так, а теперь левую… Понятно. Пошевелите правой ногой. Левой… Ясно… А теперь вы, Петр Иванович, обратился он к мужику, похожему на беса, только что выскочившего из преисподней. – Правую руку. Левую. Пошевелите левой ногой. Правой. Отлично… Ну, что можно сказать… Исмаил, с вами пока лечебной гимнастикой заниматься рано, а у вас, Петр Иванович, восстанавливаемость хорошая, давайте-ка попробуем немножечко подвигаться. Осторожно, попробуем сесть в кровати. Нет, нет, Петр Иванович, с моей по-омощью. Сели. Так. Хорошо… А теперь давайте попробуем подняться. Опирайтесь на меня. Отлично, отлично. – Раздались вздохи Горелова, тяжелая поступь его ног, шарканье пятками по полу. – Так, хорошо, давайте, двигаемся до двери, намечайте себе путь, Петр Иванович, вот спинка кровати, опирайтесь на нее, потом дальше, дверной косяк. Теперь стена «предбанника», ваша цель добраться до санузла, а потом до унитаза. Я показываю вам путь до туалета и обратно, запоминайте, пожалуйста, коль вы хотите самостоятельно себя обслуживать.
