Юлия Шилова - Сумасбродка, или Пикник для лишнего мужа
«Боксер» ослабил хватку, но не отпустил.
– Я не лазила в твою сумку, – повторила я и почувствовала, как по щекам ручьем потекли слезы.
– Не ври, тварь! Я всегда над замком завязываю тонкую ниточку, чтобы потом было видно, вскрывали сумку или нет. Когда дергаешь за молнию, ниточка рвется. Невооруженным глазом ее никто не разглядит. Когда я зашел в купе, то почти сразу обнаружил, что она порвана. Ты лазила в мою сумку! Откуда ты знаешь про пластическую операцию? Ты первая, от кого я это услышал.
– Мой отец был пластическим хирургом. Он делал такие операции.
– Ты не ответила на мой вопрос: зачем лазила в мою сумку?
«Боксер» напряг руку, и пика проколола мою блузку. Я с ужасом посмотрела на него и прошептала:
– Я никому не скажу...
– О чем?
– Я никому не скажу, что видела в твоей сумке, честное слово. Я клянусь.
– Я не верю словам. Я верю только в одном случае: когда человек мертв.
Я хотела закричать, но «боксер» опять закрыл мой рот и посмотрел на меня безумными глазами.
– Я ненавижу женщин, – прошептал он. – За то, что они ужасно любопытные. Как твари. Я бы с радостью выколол этой пикой твои глаза, чтобы ты никогда больше не увидела то, что ты не должна видеть. То, что тебя не касается.
Неожиданно дверь тамбура открылась, и рядом с нами остановились двое милиционеров. Я поняла, что спасена, и хотела закричать что есть сил. «Боксер», моментально сориентировавшись, неуловимым движением спрятал пику в карман, прижал меня к стене и поцеловал в губы. Я не могла издать ни звука.
– Предъявите ваши документики, – произнес один из милиционеров, который по возрасту годился «боксеру» в сыновья.
«Боксер» на секунду оторвался от моих губ и быстро произнес:
– Командир, не вовремя ты со своими документами. Видишь, я с любимой прощаюсь, через несколько минут станция. Ты мне обламываешь последние минуты счастья. Ее сейчас муж встретит, и все, а мне опять полгода следующей совместной поездки на курорт ждать.
Я хотела возразить, но тут же почувствовала весьма ощутимый укол. Все понятно: если я скажу хоть слово, этот ненормальный засадит мне пику в бок, даже не размышляя о том, что будет дальше. Я жалобно посмотрела на молоденьких ментов в надежде, что они все-таки проверят документы у моего «ухажера», но этот сумасшедший еще сильнее прижал меня к стене и стал терзать мои губы с такой силой, что из них в любую минуту могла хлынуть кровь. Если так будет продолжаться, то через несколько секунд я просто потеряю сознание.
– Да ладно, Паша, пусть люди попрощаются, – улыбнулся один из ментов и покраснел до кончиков ушей, глядя на то, как «боксер» внаглую лапает мою грудь.
– Любовь в документах не нуждается, – развел руками второй. – Счастливого продолжения отношений. Извините за причиненные неудобства и беспокойство, – засмеялся он и направился вместе с товарищем в другой вагон.
– Будь здоров, командир! – крикнул «боксер», свирепо посмотрев на меня.
В эту же секунду дверь снова открылась, и на пороге появилась проводница. В руках ее был веник, а во взгляде читались презрение и злость.
– Хватит тут обжиматься, как дети малые! – заголосила она. – Что, мест больше нет! Только мусор от вас. Приехали – Москва! Снимайте гостиницу и там обжимайтесь, а мне мести надо. Бессовестные!
Чудом собрав все силы, я наконец оттолкнула «боксера» и бросилась бежать. Проводница выронила веник из рук и закричала мне вслед такое, что ей позавидовал бы самый изощренный матерщинник.
Поезд остановился, и пассажиры потянулись к выходу. Я заскочила в купе, схватила сумку и опрометью выскочила на перрон. «Боксера» не было видно. С его габаритами в узком коридоре, битком набитом людьми, особо не развернешься. Может, успею уйти?
На привокзальной площади я впрыгнула в такси и, задыхаясь, прокричала шоферу:
– Езжай!
– Куда и сколько? – безразлично спросил он.
– В центр!
– Сколько?
– А сколько тебе надо? – занервничала я, оглядываясь по сторонам. Увидев «боксера», я не задумываясь выпалила: – Тысячу, придурок, тысячу! Ты только дави на газ. Понял? Где у тебя педаль газа? Включай мотор и дави!
«Боксер» увидел такси и, ухмыльнувшись, направился в нашу сторону. Я стукнула шофера по плечу, и он, наконец очнувшись, завел мотор.
Когда машина тронулась, я с облегчением вздохнула и даже нашла в себе силы помахать грозившему мне вслед кулаком бандиту.
– Орешь как резаная, – возмущался шофер. – Если ты мне такие деньги платишь, то это еще не значит, что ты имеешь право вести себя, как тебе заблагорассудится. Я привык, чтобы клиенты обращались со мной вежливо.
– Вежливость не покупается за деньги, – назидательно произнесла я, откинувшись на спинку. – Я же не виновата, что ты такой медлительный. Запомни, хороший водитель всегда держит ногу на педали газа. Это на тот случай, если клиент хорошо платит и вдобавок во всему сильно торопится.
– Что случилось? – спросил шофер, но я не сочла нужным продолжать с ним разговор и отвернулась в другую сторону. В конце концов, я плачу, а значит, и заказываю музыку.
– У тебя кровь на блузке, – услышала я голос шофера.
– Что?
– У тебя кровь с правой стороны.
Я опустила глаза и с ужасом посмотрела на блузку. Она была запачкана кровью. На лбу выступил холодный пот. Не обращая внимания на водителя, я быстро расстегнула пуговицы. Все-таки этот ненормальный поранил меня своей чертовой пикой. Чуть ниже правой груди виднелся еле заметный порез, из которого тоненькой струйкой сочилась кровь.
– Вот черт, – растерянно прошептала я.
Шофер полез в бардачок, достал аптечку и протянул мне.
– Там есть вата и бинт. За твою тысячу могу оказать бесплатные медицинские услуги.
– Спасибо, без тебя обойдусь.
Я достала пузырек с зеленкой, смочила кусочек ваты и приложила к больному месту. Грудь сильно защипало, перед глазами поплыло. Мне захотелось закричать, но я стойко перенесла адскую боль и вернула аптечку водителю.
Глава 4
Открыв дверь, я вошла в квартиру и блаженно вздохнула. Девчонок не было. Скорее всего, они на репетиции, разучивают какой-нибудь номер или готовят к выпуску новую концертную программу. Бросив дорожную сумку в угол, я сняла испачканную кровью блузку и отнесла ее в ванную. Сняв лифчик, подошла к зеркалу, осторожно отлепила пластырь и выкинула пропитанную зеленкой вату. Кажется, все обошлось. Такая маленькая царапинка заживет очень быстро.
Накинув легкий халатик, я открыла холодильник и обнаружила там бутылку бренди. Отлично, это то, что мне надо! Налив полный бокал, я с удовольствием выпила его. Вот уж никогда не любила эту квартиру! Наверное, потому, что мы живем здесь втроем: я, Каролина и Тамарка. Нас связывает то, что каждый вечер мы танцуем голыми на сцене стриптиз-бара. Мы не проститутки, потому что не спим с мужчинами, а просто показываем им свои сиськи. Естественно, за деньги. Платят нам зажравшиеся новые русские, в зубах которых застревают остатки осетрины, а толстая жирная кожа покрыта потом.
Я никогда не стыдилась своей работы. Более того, я с удовольствием прихожу в свой стриптиз-бар. В нем сногсшибательный интерьер, проектор с киноэкраном, приличная цветомузыка и прочие прибамбасы, позволяющие на полную катушку отдохнуть тем, у кого есть баксы.
Перед выходом на подиум мне не приходится ютиться в тесной гримерке – хозяин расщедрился и выделил нам роскошную комнату, которой хватило бы на десятерых. У меня на столике дорогая косметика, оплаченная заведением. Я могу пить дорогой виски, охлажденный цветным фруктовым льдом, и есть вкусные маслины.
Я знаю, что девицы, танцующие в театрах, открыто презирают нас. Мол, они настоящие артистки, люди искусства, а мы – никто. Я всегда плевала на их мнение. Подумаешь, балерины! Вкалывать до седьмого пота за три копейки? Нет уж, это не по мне! Я ценю красивую жизнь, ради нее я готова пожертвовать многим. Кстати, Макс этого так и не понял. Ну и дурак, сам виноват, что его пристрелили на пикнике.
Я ужасно соскучилась по шикарному ярко-красному кружевному белью, которое надеваю перед выходом в зал. Мой лифчик делает грудь еще более эротичной, а трусики, едва прикрывающие лобок, выставляют напоказ упругие ягодицы. Что еще? Кружевные колготки и лаковые шортики на «молниях», которые я могу мгновенно сбросить, длинные лаковые сапоги. На голове у меня изящная шапочка, украшенная страусиными перьями.
Я обожаю танцевать в свете мощного прожектора, умело направленного рукой осветителя на мою тонкую, хрупкую фигурку, позавидовать которой может любая топ-модель. Я, как никто другой, умею показывать красоту своего тела. Я не вижу зрителей, потому что они в темноте, но слышу тяжелое дыхание и чуть ли не кожей чувствую, как набухают ширинки от возбужденной плоти. Я скидываю шортики и подхожу к блестящему металлическому шесту, стоящему рядом с роялем. Мне нравится тереться о него лобком, гладить его руками, прикасаться языком и ощущать, какой он холодный. Этот шест похож на мощный фаллос, затвердевший в моих руках. Я не стесняюсь быть откровенной в танце, и зрители всегда воспринимают это на ура.
