Наталья Андреева - Утро ночи любви
– Старший оперуполномоченный Котяев. Андрей Митрофанович. Я сейчас покажу вам удостоверение, – он неловко полез в карман, наткнулся на пачку сигарет и отдернул руку, будто обжегся.
– Я не хочу удостоверение, – надула она алые губки. – Давайте так: я не показываю вам свой паспорт, и вы можете не показывать мне свое удостоверение. Идет?
– Нет, не идет.
– Почему? – взмах огромных ресниц.
– Потому что так не положено.
– Ну перестаньте. Капризничать – привилегия женщины.
– Я не капризничаю. Я просто делаю свою работу.
– Вот и делайте. Задавайте мне свои вопросы. Я умираю от любопытства: что же там случилось? Неужели кого-нибудь убили?
– А если и так? Вам не страшно?
– Нет, – улыбнулась она и... нежно посмотрела на мужеподобную привратницу. Та улыбнулась в ответ.
Он оторопел.
– Гена, нам не страшно? – напевно просила у привратницы (или кто она там?) хозяйка дома.
Вот оно что! Гена – это и есть мужеподобная особа! И все-таки: мужчина это или женщина? Существо молча пожало плечами, подошло к столу и налило полную рюмку водки. Ту самую рюмку, из которой пила Алина Вальман. Та спокойно на это смотрела и улыбалась.
– Я могу на нее положиться, – понизив голос, доверительно сказала ему Алина. – Гена надежно меня охраняет вот уже несколько лет.
И все-таки, женщина!
Гена точным, мужским жестом опрокинула рюмку водки. Закусывать не стала. Вообще, странно она себя вела. Не как прислуга, но и не как хозяйка. И даже не как подруга хозяйки. Принесла поднос с кухни, садиться не садилась, но водку налила без разрешения, выпила одна. Охрана, значит.
– Итак? – Алина Вальман смотрела на него с улыбкой. – Что же у нас случилось?
Он сдался. Да на кой ее паспорт? Достаточно просто посмотреть на Алину Вальман, и воображение мигом дорисует остальное. Не надо опускать ее с небес на землю. Ну не надо. Пара вопросов, и он отсюда уходит. Ответы известны заранее. Хотя... Эта женщина непредсказуема. Ее лицо меняется каждую минуту. Нет, каждую секунду. Есть такие лица, вся красота которых не в правильных чертах, а в постоянном движении, в мимике, в игре тени и света, которая делает его то дурным, то невообразимо прекрасным. На это хочется смотреть, не отрываясь. Он и смотрел. Кажется, она это знала, и, как и голосом, владела своим лицом в совершенстве. Все остальное довершала косметика, со вкусом подобранные украшения и одежда известных торговых марок, которую она выбирала для себя безошибочно, только то, что идет. Кажется, она была невысокого роста, но в обуви на высоком каблуке, даже у себя дома; ноги скрывали легкие светлые брюки, талию – полупрозрачное одеяние свободного покроя.
– Недалеко от вашего дома найден труп. Вот этот парень... – он полез в карман, достал фотографию, – говорят, заходил сюда.
Он положил на стол фотографию, чтобы не передавать ее из рук в руки. Более тесного контакта с Алиной Вальман не хотелось. То есть, его подсознание (согласно Эдику Мотало) страстно этого жаждало, но инстинкт самосохранения был начеку. Внутренний голос советовал Андрюхе Котяеву держаться от этой женщины подальше.
Она взяла со стола фотографию, мельком на нее глянула, потом протянула стоящей рядом женщине:
– Гена, как? Кажется, мы его здесь видели?
– Да, – кивнула та. – Он копал сточную канаву.
И вернула фотографию Алине. Та положила ее на стол и пояснила ему:
– Дом у меня небольшой, поэтому прислуга приходящая. Здесь постоянно живем только мы с Геной. По будням приходит садовник, два рада в неделю домработница. Еще есть кухарка, но ее услугами я пользуюсь не каждый день. Иногда ужинаю в городе, в ресторане. Или в гостях, – быстрых взмах ресниц, еле уловимая улыбка. – У меня много знакомых, среди них много мужчин. Я часто уезжаю, у меня, кроме загородного дома, есть пентхаус в Москве, я там бываю, а в холодное время года живу за границей. У меня там есть пара домов. Во Франции, на побережье, и... Впрочем, я отвлеклась. Я только хотела сказать, что для мелких хозяйственных работ нанимаю людей случайных. Через Гену, разумеется. Этим летом много дождей. Мои газоны в ужасном состоянии, вот я и попросила Гену что-то с этим сделать. Она пошла на ближайшую стройку и... Этот мальчик делал дренаж на участке.
– Копал сточную канаву? – уточнил он.
– Именно, – кивнула Алина Вальман. – Это все?
«Мальчик», – подумал он. – «Сколько же ей лет? Ване Курехину было двадцать четыре. Да лет тридцать, похоже. Или... Неужто больше? Да нет. Не может быть».
– Сколько вы ему заплатили?
Она смутилась. Он слегка напрягся. Что это? Легенду до конца не отработали? Или она не любит говорить о деньгах? Выводы делать преждевременно.
– Гена, сколько? – беспомощно посмотрела Алина Вальман на телохранительницу.
– Тысячу, – ответила та.
– Тысячу рублей? – уточнил он.
– Это много или мало? – с улыбкой спросила Алина, которая уже пришла в себя. – Извините, я живу другой жизнью и не всегда могу предсказать реакцию людей не моего круга, упоминая ту или иную сумму денег. Поэтому стараюсь о них не говорить.
– Я строителей не нанимаю, – резко ответил он. – Разве что мать. Соседа дядю Колю за бутылку водки.
– Выходит, я переплатила? – наивно спросила Алина. – Гена, слышишь? Мы переплатили! Скажите, а какую водку берут строители? Я в этом, если честно, не разбираюсь.
– Сорок градусов, – мрачно сказал он. – Можно самогон.
– Гена, у нас есть самогон?
Та пожала плечами.
– А где он продается? – спросила у него Алина Вальман.
Терпение его кончилось. Он встал, засунул в карман фотографию и сурово сказал:
– Я буду иметь в виду ваши показания. Значит, он заходил сюда один раз? Не больше?
– Возможно, что не один, – Алина Вальман тоже поднялась. – Канава была глубокой.
– А он ничего вам не рассказывал? О себе, о своем городе, о...
Поймал ее удивленный взгляд и осекся. Представил, как полуграмотный Ваня Курехин сидит в этой роскошной гостиной, пьет кофе и рассказывает о жизни в Пензе. Она вообще знает, где это? Маршруты Алины Вальман лежат в другом направлении: к берегам Европы. Глупость сказал.
– Гена вас проводит. На всякий случай: вот моя визитка. Если у вас возникнут ко мне еще какие-то вопросы, пожалуйста, звоните.
Он взял протянутую визитку. Бумага цвета слоновой кости, должно быть, дорогая. Красные буквы: «Алина Вальман». Ниже телефон: 666-06-66. Он невольно вздрогнул. Она смотрела на него и странно улыбалась.
– Спасибо, – хрипло сказал он.
– Свои координаты не оставите? – все с той же странной улыбкой спросила она.
– 02.
– Я сейчас запишу.
– Лучше купите справочник.
– Я, конечно, богатая женщина, но не транжира. Ваш телефон мне, может, еще и понадобится, а вот все остальные вряд ли.
– Вы что, не болеете? Вам не грозит пожар?
– На этот случай у меня есть страховка. Если же я заболею, мне вряд ли придет в голову набрать телефон «скорой помощи». Ко мне приедут из частной клиники, где я прохожу ежегодное обследование. Всего хорошего. Гена, проводи.
Когда калитка захлопнулась, он не сразу пришел в себя. Мыслями все еще был там, в гостиной у Алины Вальман. Чувства были противоречивые. Хотелось бежать отсюда как можно скорее, и в то же время страстно хотелось остаться. А она, похоже, ждала. Ждала, что он вернется. Показалось, что глазок видеокамеры живой. За ним следили. Стряхнул оцепенение и принял, наконец, решение. Бежать. Попятился, чтобы оказаться вне зоны видимости. Все это было странно. Почему его впустили? Почему хозяйка была с ним так любезна? Если она не имеет ко всему этому никакого отношения, зачем тратить время на какого-то оперуполномоченного? Что ей от него надо?
«Дурак», – мысленно обругал он себя. «Ну почему, если богатый, так обязательно хам? Она помогла мне сделать мою работу, только и всего. И ничего за этим нет».
Он дошел до своей машины, сел в нее и опять какое-то время смотрел, не двигаясь, на лобовое стекло, все в грязных потеках. Словно на кофейной гуще гадал, пытаясь по разводам определить дальнейший ход событий. Потом машинально вставил ключ в замок зажигания и включил дворники. Машину он купил за наличные, продав старую и подкопив денег, недорогую иномарку, и даже без кондиционера. Пока он об этом не пожалел, в это лето печка нужна была гораздо больше, чем кондиционер.
Но некоторые думали иначе. Некоторым, чтобы возить свою задницу, требовалась не просто машина, а чтобы все на нее пялились. Чтобы знали: едет человек богатый. Он так и подумал, когда увидел красную «Бентли». Потом он увидел водителя, и рука сама потянулась, чтобы выключить дворники. «Бентли» какое-то время стояла на повороте на трассу, зрение у Котяева было острое, и он вполне мог разглядеть подробности. К примеру, руку на руле, в черной перчатке. Без пальцев, с дырочками для вентиляции, не просто перчатку, а маленькое произведение искусства. И профиль женщины тщательно рассмотрел: нос у нее был с горбинкой. Острый подбородок, трогательные черные волоски сзади, на нежной шее. А сами волосы собраны в высокую прическу. Он рассмотрел и заколку с камушками. И тут Алина Вальман повернула голову направо, пропуская машину, ехавшую по главной, и он ясно увидел на шее, там, где заканчивался трогательный завиток, татуировку. Кажется, это был раздвоенный язык змеи и верхняя часть ее головы. И в это время «Бентли» тронулась с места.
