Анатолий Безуглов - Факел сатаны
Денис направился прямо к начальнику угрозыска, но того на месте не оказалось. Лейтенанта направили к заместителю, майору Лопато. Акатов представился ему по форме.
– Оперуполномоченный, говоришь,– оглядел Дениса майор.– Из Южноморска?
– Так точно,– подтвердил лейтенант.
– Извини, браток, прежде чем гутарить, покажь-ка свою ксиву,– сказал Лопато и, тщательно ознакомившись с удостоверением Дениса, улыбнулся.– Документ в полном порядке. А то, понимаешь ли, заявился тут к нам один из вашего Южноморска…
– Что, с поддельным удостоверением?– спросил Акатов, вспомнив о грабителях, использовавших фальшивые документы работников милиции.
– С ним другое дело,– продолжал Лопато.– Заходит к моему шеф такой вот, вроде тебя, хлопец. Сыщик, мол. Как не помочь коллеге? Шеф вызывает меня и поручает заняться товарищем. Тому, оказывается, нужен материал на одну гражданку. Звоню другу, прошу принять и посодействовать… Да что ты стоишь?– вдруг спохватился майор.
– Спасибо, молодой, постою,– ответил Денис.
– Садись, садись,– настоял на своем замначальника угрозыска.– Говорят, Бога нет. А я говорю – есть! Не выдал. А то влетело бы нам с шефом по первое число!… Земляк твой вовсе не из нашей конторы.
– А откуда?– насторожился Акатов.
– Вишь ли, частный детектив,– с презрением проговорил Лопато.– Из бюро «Частный сыск». Слыхал небось?
– Слыхал,– кивнул лейтенант.– Что-то вроде кооператива или малого предприятия.
Об этом частном сыскном бюро в их управлении многие тоже говорили скептически. И организовать его кооператорам стоило много крови – уж больно велико было желание местных милицейских властей подчинить бюро «Частный сыск» себе. Но не удалось…
– Хорошо, что тот, к кому я направил этого самого частного сыщика, догадался спросить удостоверение,– рассказывал дальше майор.– Я же, как ты понимаешь, понадеялся на шефа, а он сплоховал.
– Ну и как с тем частным детективом? – спросил Акатов.
– Дали от ворот поворот. Раз вы, голубчики, частники, так и пробавляйтесь своими каналами. Главное, дело-то у него какое! По заданию ревнивой жинки выслеживал любовницу неверного супруга. Но мы при чем? С какой это стати должны заглядывать бабам под юбки – с кем они и когда? – негодовал Лопато.– Ладно, выкладывай нужду.
Денис рассказал о своем задании.
– Значит, вы предполагаете, что потерпевший нашенский, одессит? – спросил майор.
– Не исключено.
– Что же,– набирая номер внутреннего телефона, произнес Лопато,– представлю я тебя одному нашему сотруднику. Постарайся подружиться с ним. Не пожалеешь.
«Подружиться» Акатову предстояло с оперуполномоченным по фамилии Гарнич-Гарницкий. Звали его Гурием Тихоновичем. Лет пятидесяти, в капитанском чине.
– Надо выручить товарища Акатова,– представил ему Дениса Лопато.
– А как быть с митингом? – поинтересовался капитан.
– Так уж и быть, вместо тебя пойду,– великодушно произнес майор.
– Может, еще и выступите? – усмехнулся Гарннч-Гарницкий.
– В Ленинграде один выступил,– осклабился Лопате – И кончилось это, брат…– Он покачал головой.
– Чем же?
– Поезжай в Питер, там тебе расскажут.
Эти намеки Денису были непонятны, но расспрашивать он не осмелился.
– Пойдемте ко мне,– сказал Гурий Тихонович.– Там и потолкуем.
В кабинете капитана стояло три служебных стола. Но коллег Гарнич-Гарницкого на месте не было. Гурий Тихонович детально расспросил Дениса про дело, внимательно ознакомился с фотографиями с места происшествия. Особенно его заинтересовала татуировка на руке в виде якоря.
– Может, он моряк?– посмотрел на лейтенанта капитан.
Тот развел руками. Гарнич-Гарницкий надолго задумался.
И вообще он произвел на Акатова впечатление человека неспешного, основательного, опровергающего расхожее мнение об импульсивности одесситов.
– Придется, лейтенант, как следует потопать,– наконец выдал Гурий Тихонович.
– Этим и живем,– расплылся в улыбке Денис.
Как только Измайлов появился у себя, Гранская зашла к облпрокурору с докладом.
Измайлов внимательно выслушал сообщение следователя о том, что произошло ночью.
– Кольцо действительно с трупа? – спросил он.
– Да, Молотков его опознал. А что было потом и как оно очутилось у Моржа, Баобаб не знает.
– А может, у покойного стащили еще что-нибудь? Ну, там, деньги, валюту, другие ценности?
– Молотков уверяет, что в карманах убитого было пусто, хоть шаром покати.
– Все-таки шарили. И вы верите Молоткову?
– Насчет денег он, возможно, не врет. И вот почему: чачу у того спекулянта Морж просто купил бы.
– Личность спекулянта установили?
– Известный барыга. Регулярно привозит из Грузии чачу и сбывает у нас. Несколько раз задерживали и отпускали с миром.
– Ах, какие добренькие,– нахмурился облпрокурор.– Откупается небось?
– Уверена. Иначе нечем объяснить такую либеральность по отношению к нему
Измайлов что-то черкнул в перекладном календаре. И спросил:
– Есть другие новости?
– Есть. Звонил Янюшкин. В результате исследований установлено, что убитый перед смертью имел половое сношение. Об этом свидетельствуют женские секреции на его теле.
– Факт важный,– отметил Измайлов.– Застолье, дама. И развязка – смерть. Пища для размышлений.
– Вернее, еще одна из версий. Потерпевшего могли заманить в компанию, подсунуть женщину, напоить коньяком с отравой и убить. Потом положили труп в чемодан и вывезли в заказник.
– Отрабатываете эту версию?
– Конечно,– кивнула Гранская и продолжала:– Готово еще одно заключение экспертов. По поводу микрочастиц с одежды и обуви потерпевшего. Они не имеют никакого отношения к флоре и почве заказника.
– Хотите сказать, это подтверждает мысль, что труп был доставлен туда в чемодане?
– Вот именно.
– Ну а волоски, обнаруженные на костюме убитого и внутри целлофанового мешка? – поинтересовался прокурор.– Какому животному они принадлежат?
– Синтетика. Искусственный мех. Можно предположить, что в этом мешке хранили шубу. Думаю – женскую.
– Женскую?– вскинул брови Измайлов.– Почему такая уверенность?
– Понимаете, дело в цвете. И белый, и желтый, и коричневый. Выходит, шуба была яркая, пестрая. Не будет же мужчина носить такую.
– Хм, о чем вы говорите,– усмехнулся Измайлов.– Посмотрите на мужиков, особенно на молодых парней…
В кабинет заглянула секретарь Измайлова.
– Простите, Захар Петрович, телетайп из Москвы. Срочно…
– Конечно, конечно! – закивал облпрокурор.
– Собственно, это для товарища Гранской,– говорила на ходу секретарь, не зная, кому передать сообщение.
– Инге Казимировне и отдайте,– выручил ее хозяин кабинета.
Вручив следователю бумагу, секретарь вышла.
Гранская прочитала вслух:
– «Вчера в Министерство культуры представлена картина, на которой изображен обезглавленный труп, находящийся в чемодане. Картина приобретена вчера же в Южноморске. Если она представляет интерес для следствия, срочно телетайпируйте. Замначальника управления Московского уголовного розыска генерал Кочергин».
– Обезглавленный труп? – изумился Захар Петрович.– На картине?
– Ну да,– протянула ему отрывок бумажной ленты следователь.– Это реакция на нашу вчерашнюю ориентировку… Я не понимаю, что значит представлена? Кем? Кто купил? У кого?
– Действительно, сплошные загадки,– сказал Измайлов, уставившись в сообщение.
– И при чем здесь Министерство культуры? – развела руками Инга Казимировна.– Я считаю, нужно срочно связаться с этим Кочсргиным.
– Пожалуй,– согласился облпрокурор и стал листать какой-то телефонный справочник, кажется, МВД. Убийство совершено позавчера ночью, а сегодня уже картина с изображением трупа очутилась в Москве… Мистика…
– А может, она не имеет никакого отношения к делу?
– Что гадать,– сказал облпрокурор, набирая номер.
В Москве трубку взял помощник Кочергина и сообщил, что генерала нет, вернется через часа два, не раньше.
– Что же будем делать?– растерянно проговорила Гранская.– Дадим телетайп, что картина нас интересует?
– Нет, такие игры нам не нужны,– усмехнулся Захар Петрович.– Москва прислала Телетайп, мы ответим, потом опять они… Сделаем так: оформите командировку, берите машину, заезжайте домой, прихватите необходимые вещи и – в аэропорт.
Медлительный в словах и раздумьях, Гарнич-Гарницкий был скор в ходьбе. Лейтенант Акатов, сам не любивший ходить медленно, едва успевал за ним.
Перво-наперво они отправились в Морское пароходство. В нем оперуполномоченные провели часа два. И ушли, как говорится, ни с чем. Человека с приметами потерпевшего там никто не знал.
