Марина Серова - Роман с чужим мужчиной
Горбаев смотрел на меня внимательно, решая сложную задачу: что могла обозначать такая внезапная перемена в поведении? Я вытащила банкноту с изображением Ярослава Мудрого и протянула Горбаеву.
– Искренне раскаиваюсь. Обещаю исправиться.
Положив банкноту на капот, я прикрыла ее лежащей рядом фуражкой лейтенанта.
– Надеюсь, инцидент исчерпан полностью? – уточнила я.
– А разве был какой-то инцидент? – ухмылка Горбаева стала до неприличия широкой.
Придвинув фуражку к себе, он надел ее на голову, а купюру сунул в необъятных размеров карман. Закончив эту процедуру, Горбаев подобрел на глазах.
– И как это вас, таких молодых, прокурорские начальники в глушь засылают? – выразил он сочувствие.
– По правде сказать, я здесь с частным визитом, – сдавая позиции, призналась я. – Однокурсницу ищу, Татьяну Филичеву. Может, знаете такую? Она меня в гости приглашала, адресом вот снабдила.
Как только я произнесла фамилию Татьяны, поведение лейтенанта изменилось кардинальным образом. Он вытянулся передо мной в струнку и заговорил шепотом, будто боясь, что нас могут подслушать:
– Что же вы сразу не сказали, что к Татьяне приехали? Я бы вас давным-давно к ее жилищу доставил. Лично сопроводил бы!
– Да как-то повода не было, – пояснила я. – А вы можете подсказать, где Татьяна обитает?
– Не просто подсказать, но и как проехать – показать. Вы в свою машину садитесь и следуйте за мной. Татьяна живет не в самом поселке.
Не рассуждая, я завела мотор, и мы помчались по центральной улице Трещихи, подняв столб пыли. Миновали два транспортных пересечения, поликлинику, местную школу. Горбаев летел мимо всего этого великолепия, уверенно лавируя на ухабистой дороге. Одноэтажные строения закончились, пошел штакетник огородников. Он, в свою очередь, плавно перешел в лесопосадочную полосу, а затем и в лес. Мы продвигались вперед, все глубже и глубже. Казалось, дороге не будет конца.
И вот когда мое терпение окончательно иссякло, «уазик», на котором ехал сопровождающий, наконец затормозил, и Горбаев вышел из машины. Я последовала его примеру.
– Дальше вам придется идти одной. Машина туда, сами видите, проехать никак не может. А я не могу бросить служебный транспорт на произвол судьбы, – заявил он. – Да вы не переживайте! Тут тропинка всего одна. Пойдете, никуда не сворачивая, и выйдете прямиком к дому Филичевой.
Я с сомнением оглядела тропинку, едва просматривающуюся сквозь густые заросли.
– А вы, случаем, ничего не перепутали? Что-то не похоже, что в этой глуши можно встретить человеческое жилье.
– Не сомневайтесь, тут Татьяна и обосновалась, – заверил меня Горбаев. – Ну, все, мне пора. Счастливо добраться! Татьяне привет.
Горбаев прыгнул в «уазик», весело посигналил на прощание и дал задний ход. Я провожала его взглядом, пока машина не скрылась за деревьями. Оставшись одна, я заперла двери автомобиля, включила сигнализацию и пошла по тропинке вперед.
Тропинка петляла между деревьями, то исчезая в траве, то вновь появляясь. Я порадовалась тому, что, собираясь на встречу с Евсеевым, надела джинсы и кроссовки. Будь я на каблуках, не прошла бы и десяти метров. Надо было еще и ветровку прихватить. Тучи комаров облепили руки, едва защищенные тонкой тканью трикотажной блузки. Прошло не меньше получаса, прежде чем в плотной стене деревьев показался просвет. А еще через десять минут тропинка вывела меня на чудесную лесную опушку.
Выйдя из-под тени деревьев, я залюбовалась открывшимся видом. Широкая поляна, сплошь покрытая густой шелковистой травой. Обрамлением ей служит частокол из высоченных сосен. И в самом центре всего этого великолепия – трехэтажный бревенчатый терем под двухскатной крышей сложной конструкции. С крыльцом, переходящим в круговую галерею. Навес над галереей поддерживали витые деревянные столбы. Окна с наличниками. И даже кровля отделана изразцами. Одним словом, музейный экспонат деревянного зодчества!
Позади терема виднелись хозяйственные постройки. А вот забор отсутствовал. Видно, хозяева своим добром не слишком дорожили. Пока я неторопливым шагом преодолевала расстояние от опушки леса до крыльца, двери терема распахнулись, и на крыльце появилась хозяйка. Приложив руку к глазам, чтобы солнечный свет не мешал обзору, она внимательно смотрела в мою сторону. Когда же до терема оставалось не больше десяти шагов, окрестности огласились приветственным криком:
– Татьяна, радость моя, ты ли это?
Сорвавшись с крыльца, хозяйка побежала мне навстречу. Подхватив меня за руки, она закружилась по поляне, не переставая удивленно восклицать:
– Это действительно ты? Как же ты в наших краях очутилась? Вот радость-то!
Я смущенно улыбалась, позволяя кружить меня, как малое дитя. Когда эмоции хозяйки утихли, она спохватилась:
– Чего же я тебя на улице держу?! Пойдем скорее в дом. Буду тебе свои хоромы показывать!
Татьяна провела меня в дом. Внутреннее его убранство больше напоминало декорации к историческим фильмам эпохи бояр и купечества. Татьяна провела меня по всем комнатам, давая пояснения по ходу осмотра:
– Здесь у меня что-то вроде гостиной. Тут кухонька, дальше кладовки. Справа я кабинет устроила. Слева – библиотека. На втором этаже гостевые спальни. А на третьем – мои покои. Там только спальня и гардеробная. Ну пошли вниз, буду тебя лесными дарами потчевать. А ты мне новости городские расскажешь.
В гостиной Татьяна усадила меня на диван возле окна, а сама побежала в кухню, готовить угощение. Через десять минут Татьяна вкатила в гостиную небольшой столик на колесах, заставленный разнообразными вазочками, тарелочками, плошками. Центральное место на столике занимал внушительных размеров глиняный кувшин. Его бока запотели. Капельки влаги медленно стекали по стенкам кувшина. Проследив за моим взглядом, Татьяна гордо сообщила:
– Это мой фирменный напиток. «Уральский хреновник». Квасок – закачаешься. Такого больше нигде не попробуешь. Сама лично рецепт составляла.
Нахваливая квас, Татьяна наполнила бокалы. Протянув один мне, взяла второй и провозгласила тост:
– За приятные неожиданности. – И осушила стакан до дна.
– За приятные неожиданности, – повторила я и сделала глоток.
От первого же глотка мои глаза полезли из орбит! Поспешно поставив стакан на стол, я схватила соленый огурец, любезно протянутый мне хозяйкой. Засунув его в рот целиком, я принялась судорожно жевать. Жжение слегка утихло, но не прошло окончательно. Татьяна, смеясь, протянула мне другой стакан с розоватой жидкостью.
– На, запей. Заесть мой хреновник еще никому не удавалось.
Понюхав предложенную жидкость, я отпила маленький глоточек, опасаясь нового подвоха. Жидкость оказалась сладкой и прохладной. Выпив полстакана, я поняла, что жжение странным образом прекратилось.
– Ну и шуточки у тебя, Филичева, – отдышавшись, произнесла я. – Вижу, с возрастом серьезнее ты не становишься.
– А зачем? Жить надо весело. Чтобы в старости было что вспомнить, – засмеялась Татьяна.
– Можно подумать, тебе нечего вспомнить, – поддразнила я ее. – Да твою бурную студенческую жизнь вспоминает пол-академии! Причем и студенческий, и преподавательский составы. Одна твоя выходка с профессором чего стоит!
Упоминание давней истории повергло нас в неудержимый хохот. История с деканом служила поводом для шуток не одному поколению студентов Академии права. Смешливые студенты передавали ее из уст в уста, как победители социалистических соревнований – переходящее красное знамя.
Был у нас на факультете такой неприятный дядька. Читал курс по криминалистике. Задавал студентам неразрешимые задачи и любил прилюдно высмеивать тех, кто с этими задачами не справлялся. А вот для проведения практических лабораторных работ он предпочитал вызывать ассистентов. Брезгливый дядька был. Возню с разного рода продуктами человеческой жизнедеятельности он оставлял на долю менее маститых преподавателей.
На одном из занятий он должен был читать лекцию по «Трасологии», что означает «Учение о следах». Начал профессор ярко. Сыпал устрашающими научными терминами, требовал записывать громоздкие цитаты. В самый разгар лекции заявляется в аудиторию Филичева и просит разрешения присоединиться к студентам. Профессор, естественно, с ехидцей спрашивает:
– Чем же вы, студентка Филичева, таким важным были заняты, что вовремя на лекцию попасть не смогли?
– К экзамену готовилась, – глядя на профессора невинным взглядом, заявляет Филичева.
После этих слов достает из дамской сумочки сверток, начинает его шумно разворачивать. Аудитория заинтересована, профессор снисходительно ждет. Наконец Филичева со свертком справилась. Радостно улыбаясь, она плюхнула на стол профессора стеклянную банку с желто-коричневой кашицеобразной массой.
Профессор изучающе смотрит на баночку и спрашивает:
