Ольга Володарская - Каждый день как последний
— Ты Анжелика? — спросил он у Лиды. Та кивнула. Она решила взять себе псевдоним. — Я такой тебя и представлял.
— Какой такой?
— Красотулечкой из деревни. С феноменальными природными данными, но без лоска. Откуда приехала?
Лида назвала город, где жила с теткой.
— Не слышал о таком, — покачал головой ресторатор. — Так, говоришь, петь умеешь? И танцевать?
— Да. Занималась в кружке народных танцев и в песенных конкурсах побеждала. У меня и дипломы с собой. Могу показать.
Толстяк рассмеялся и протестующе замахал руками:
— Нет, нет, не стоит. Лучше спой.
Лида тут же затянула хит из «Титаника». На втором куплете ресторатор ее остановил:
— Достаточно.
— Вам понравилось?
— Для караоке — сойдет. Но на нашу сцену тебе нельзя. Дор-блю закидают!
— Чем?
— Ну, я бы сказал, тухлыми помидорами, но у нас все овощи свежайшие. А дор-блю — это сыр с плесенью. Не слыхала, что ли?
Лида молча покачала головой.
— Не могу я тебя взять к нам. Хотя ты мне очень нравишься. Я как твой голос услышал… да с этим милым оканьем…
— Я уже не окаю! — возмутилась Лида.
— Это тебе так кажется, — ласково улыбнулся он ей. — Так вот, девочка дорогая, место певицы я тебе предложить не могу. Но есть другая вакансия.
— Официантки?
— Лучше! Моей любовницы.
Лида с ужасом уставилась на ресторатора. Ему, по ее прикидкам, было не меньше сорока пяти. А весил он больше ста кило. Да еще эти губы… Лида, как представила, что он будет своими варениками касаться ее кожи, едва сдержалась, чтобы не передернуться от отвращения.
— Ну, что скажешь? Согласна?
— Нет, — едва выдавила Лида.
— Нет? — несказанно удивился ресторатор. И посмотрел на нее как на какое-то диковинное животное. Сайгака, например. Она видела его в зоопарке — чуднее не придумаешь.
— Я пойду, прощайте.
— Вот ты дура, девка, — усмехнулся он. — Понимаешь хоть, от чего отказываешься? Я тебе квартиру сниму шикарную, карту в фитнес-клуб подарю, на курорты возить буду, денег давать на барахло. А если понравишься мне, куплю тебе машину.
Лида пристально посмотрела на ресторатора, прикидывая, сможет ли за такие блага ему отдаться. Попробовала найти в нем что-то привлекательное. Зацепилась за глаза красивого орехового цвета, за аккуратные уши, за… За? Все, больше не за что. Разве за часы дорогие, перстень с бриллиантом, шелковый галстук.
— Спасибо за предложение, но нет, — твердо ответила Лида.
— Гордость твоя от наивности. Сразу видно, совсем недавно приехала. — Он вынул из портмоне визитку, протянул Лиде. — Если передумаешь, звони. Ты меня зацепила.
Помявшись, Лида все же взяла визитку. И ушла, не проронив ни слова. Зачем? Она ведь уже сказала «прощайте».
Тогда Лида не знала, что увидит Эдуарда Гордона (именно такое имя было указано на визитной карточке) еще не раз. Правильно он сказал, наивной она была очень. Думала, ее, такую красивую и талантливую, рвать будут на части. Даже прикидывала, в каком заведении согласится работать, а в каком — нет. Но когда она обошла все клубы и рестораны, даже те, где не хотела бы петь, везде ей отказали. Только в одном месте Лидой заинтересовались. И был это стриптиз-клуб. Но раздеваться на потребу мужской толпе Лида не собиралась. Да и не верила, что девушки после того, как сходят со сцены, превращаются в скромниц и недотрог. Наверняка еще проституцией подрабатывают (по крайней мере, в том второсортном клубе, куда ее хотели взять). И толкают их на это работодатели. Так, может, лучше с одним… пусть и противным, чем с разными?
И все же Лида не сдавалась. Искала и искала достойное место. Но мысли о том, чтобы принять предложение Гордона, посещали ее все чаще. Попробовала в манекенщицы податься — не взяли. Сказали, ростом не вышла. Диджеев на радио набирали, Лида на кастинг отправилась. Зарубили из-за оканья. Пришлось устроиться официанткой в отличное заведение, чтобы зарабатывать на жизнь. Лида надеялась завести там знакомства. Или приглянуться какому-нибудь богатому мужчине с привлекательной внешностью, считай, принцу. А что? Сам Джорж Клуни с официанткой тогда в гражданском браке жил!
Но вместо принца получила Лида нагоняй от директора за разбитую бутылку дорогого вина. А в конце месяца оказалось, что одним этим не отделается. Штраф ей впаяли, равный половине зарплаты. Психанула, ушла…
Деньги к тому времени подошли к концу. Оказалось, не так много она их скопила. Жизнь в большом городе — дорогая. Особенно арендная плата за квартиру, пусть и самую скромную.
Лида не знала, решилась бы она на звонок Гордону. Возможно, и нет. Но она его случайно встретила. Выходила из магазина дорогой мужской одежды (хотела устроиться туда продавцом), а ресторатор в него заходил. Столкнулись.
— Анжелика! — сразу узнал ее Гордон. — Рад видеть.
— Здравствуйте, — выдавила из себя Лида.
— Как дела?
— Хорошо.
— Так и не позвонила, а я ждал… — Он окинул ее взглядом. — Все так же хороша. Но огонек в глазах поугас. Значит, не очень все хорошо. Не хочешь со мной пообедать?
Язык чесался ответить «нет», но Лида себя сдержала и просто пожала плечами.
— Будем считать молчание знаком согласия, — хмыкнул Гордон. — Пошли. — И, взяв Лиду под руку, повел к машине.
— Но вы хотели что-то купить…
— Потом, — отмахнулся он.
Они быстро доехали до ресторана. Одного из тех, куда Лиду не взяли. Им, как оказалось, тоже владел Гордон, но на паях с другом.
За обедом они разговорились. Ресторатор расспрашивал Лиду о ее прошлом. Она отвечала когда правдиво, когда не очень. О некоторых эпизодах вообще умолчала. Принесли десерт, и Гордон объявил:
— Ты мне подходишь! Молодая, красивая и пока не испорченная. То, что я искал. — Он отхлебнул бренди из маленькой стопочки, заел шоколадным суфле. — Только у меня последний вопрос: ты девственница?
— Нет, — смутившись, ответила Лида.
— Вот умница, не соврала. А то такие сказочницы попадаются, мама не горюй! Будто я не знаю, со скольки лет вы, деревенские, на сеновалах кувыркаетесь. — Он полез в карман. — Значит, так, вот тебе ключ. Мой водитель тебя сейчас отвезет в квартиру. Там в холодильнике есть продукты, приготовь что-нибудь легкое для ужина и жди меня. Приеду на пару часов.
— Зачем? — тупо спросила она.
— Не строй из себя дуру. Ты хоть и малообразованна, но смекалиста. Я хочу заняться с тобой сексом. Потом поеду домой.
— Вот так прямо… сразу? — Она сглотнула.
— Ну а как ты хотела? Чтоб я ухаживал за тобой: цветы дарил да серенады под окном пел? Я деловой человек, мое время дорого. Не устраивает, ради бога, можешь отказаться. Но я бы не хотел этого. Знаю, я на героя романа не похож, а ты себе наверняка такого выдумала. Но я не извращенец, не дегенерат, не подлец, не жлоб. Со мной тебе будет комфортно.
Он очень складно говорил, а главное, спокойно и уверенно. И голос у Гордона был очень приятный. Вот третье, за что Лида зацепилась. И больше не колебалась.
* * *С Эдуардом Гордоном Лида была почти счастлива без малого два года. Он оказался именно таким человеком, каким себя описывал: не подлым, не жадным, без жлобства и сексуальных отклонений. А еще очень приятным собеседником и большим умницей. Как же Лиде было с ним интересно! Гордон многому ее научил, многое показал. Он пристрастил ее к книгам, а возил не на Мальдивы и Сейшелы, где они бы только и делали, что валялись на пляже и ходили под парусом, а в Париж, Лондон, Барселону. Там они много гуляли, посещали музеи, и Гордон лучше любого экскурсовода рассказывал ей об истории городов, зданий, картин.
Лида привыкла и к его внешности. Она уже не казалась ей отвратительной. Даже губы-вареники… Ведь она узнала, как нежны они бывают.
Пожалуй, она могла бы полюбить своего Эда. Но у него была жена, и Лиду сразу поставили перед фактом, что брак этот нерушим. Поэтому она решила не растрачивать впустую свои чувства. На правах законной супруги она могла бы остаться с Гордоном, но в его любовницах долго задерживаться не собиралась. Годы идут, надо как-то устраиваться. Не до седых же волос в содержанках прозябать. Да и не нужна Гордону любовница с седыми волосами. Он молодых любит. А значит, бросит ее, Лиду, через… В лучшем случае через семь лет. Даже если у нее никаких серебряных нитей в волосах не появится. Просто Эд обожает совсем юных девушек. И не скрывает этого.
Гордон к Лиде тоже прикипел. Не только телом, но и душой. Поэтому и старался сделать ее лучше, развить интеллектуально. Ему нравилась ее искренность, но коробила невежественность. Вот он и подтягивал ее к своему уровню, чтобы было о чем поговорить. И все могло продолжаться дальше, да жена у него заболела. Так серьезно, что на лечение ее пришлось везти в Израиль. Эд жену сопровождал. И там, на чужбине, погруженный в заботы и переживания о своей благоверной, о Лиде позабыл. То есть не просто стал реже о ней вспоминать, вообще не звонил, не писал. А когда она сама его набирала, отделывался сухим: «Перезвоню!» И не перезванивал! Не до Лиды ему стало.
