Цветы пустыни - Влада Ольховская
– Он пожертвовал ею… – пораженно прошептала Таиса.
– Да, полагаю, что так.
Если они все угадали верно, Арина была такой же подстраховкой, как Дмитрий Курлагин – человеком, на которого можно свалить собственные грехи. Конечно, это сработало бы, только если бы Арина умерла, ведь живая она молчать бы не стала. Поэтому ей и приготовили участь истеричной самоубийцы, способной совершить все те чудовищные преступления, которые позже ей припишут.
– Но она же его дочь!
– Ну и что? – тихо и как-то непривычно горько спросил Матвей. – Родительский инстинкт сильно переоценен. Для иных дети – просто один из ресурсов. Поговори с ней.
– Что?..
– С Ариной. Поговори с ней сейчас, пока есть возможность. Думаю, ее любовь к отцу только что поугасла. Возможно, она скажет нам то, о чем мы даже не догадывались.
Они и так пока знали об этой истории больше всех. Следователи, которые займутся взрывом, станут руководствоваться фактами и отчетами экспертов, а не поведением Арины. Здесь у профайлеров оказались свои преимущества.
Им и дальше нужно было держаться за то, в чем они разбирались лучше всего: человеческий разум. Так что Таиса заставила себя покинуть Матвея и вернуться туда, где взрыв оставил самые серьезные разрушения. Она уже слышала вой сирен и хотела побеседовать с Ариной до того, как девушку заберут медики.
Но Таиса все равно опоздала. Крики затихли вовсе не потому, что пострадавшая услышала приближение врачей или смирилась с болью. Когда Таиса подошла ближе, она обнаружила, что вахтер, уставший и вмиг постаревший, отошел от серовато-бледного тела, на котором кровавые разводы смотрелись особенно ярко и зловеще. Он сожалел о том, что случилось. Той, кому он пытался помочь, было все равно.
Арина Любченко умерла, так и не успев им ничего сказать.
* * *Форсов прекрасно понимал, как сильно его учеников задело случившееся – особенно Таису. Даже при том, что физически она пострадала меньше всех, ей еще не хватало опыта, чтобы принять такую правду о мире. Но эту битву ей предстояло вести самостоятельно, помочь можно не всегда, особенно в постижении человеческого разума.
Сейчас для его учеников в любом случае наступила пауза. Даже Матвей, обладавший феноменальным здоровьем, особенно поразительным при его детстве, на этот раз был вынужден отправиться в больницу. Он и сам понимал, что в таких обстоятельствах нужно убедиться, что нет скрытого кровотечения, способного обернуться большой бедой. Так что следующую миссию Николай Форсов решил поручить себе.
Вера смотрела на него укоризненно, но не упрекала. Она, должно быть, и сама понимала, что ему это необходимо – убедиться, что он по-настоящему жив и не бесполезен. После очередного сеанса ему стало лучше, поэтому покинуть дом оказалось не так сложно.
Правда, его задачу это легче не сделало. Разговор с матерью, только что лишившейся единственной дочери, простым не бывает никогда.
Мать Арины прибыла в полицию, как только узнала о случившемся. Помочь она ничем не могла, потому что даже не догадывалась, чем дочь занималась в последние месяцы. Но ей все равно было проще оставаться здесь, чем запираться в квартире наедине с новостями, убивающими изнутри.
Ее горе было тихим, это Форсов определил сразу. Есть люди, которые на такую потерю реагируют криками и истерикой, есть те, кто начинает обвинять окружающих и весь белый свет. Но эта женщина, потерянная, дрожащая, забилась в угол и молчала. О чем она думала в этот момент – не хотелось даже представлять. Форсов не знал, видела ли она тело, но уже рекомендовал наблюдение врача. Такие ведь и умирают тихо…
Ему хотелось помочь ей, а не выводить на разговор, который неизбежно травмирует ее еще больше. Однако поступить так, как велела совесть, Николай просто не мог. Для Арины все закончилось, а для остальных – нет, ситуация оставалась непредсказуемой.
Поэтому Николай подсел к скорбящей матери, от которой инстинктивно держались подальше все остальные. Он знал, какие слова использовать, каким тоном говорить. Он не сомневался, что добьется ответов, которые можно было получить лишь у этой женщины. Да, мать Арины не общалась с дочерью сейчас – зато она знала, как эта история началась.
Театральная актриса, тогда еще совсем юная, действительно была влюблена в Виталия Любченко, однако никогда не заблуждалась на его счет. Она очень быстро поняла, что не нужна ему по-настоящему. Любченко думал в первую очередь о своей карьере и своем будущем. Он сразу обозначил, что дети и официальный брак станут для него проблемой. Она приняла его условия, втайне надеясь, что он влюбится и передумает.
Тем не менее, о своей беременности она не сказала ему ни слова.
– Почему? – уточнил Форсов. – Многие молодые девушки стараются использовать это как рычаг давления, чтобы удержать любимого мужчину.
– Значит, я была нетипично мудрой молодой девушкой… Я боялась ему говорить! Боялась, что, если он будет недоволен, он заставит меня сделать аборт, он всегда умел заставлять людей делать то, что ему нужно. Ты даже не понимаешь, как это происходит, просто его мысли вдруг в твоей голове… Но еще больше я боялась, что ему понравится идея завести наследника.
– Что же плохого в таком раскладе?
– А я все равно была бы не нужна! – невесело рассмеялась женщина. – Это даже под вопросом не стояло. Он бы просто забрал у меня ребенка и все.
Поэтому она молчала до последнего. Просто жила рядом с ним, надеясь хоть на какие-то светлые чувства… Но Любченко, даже не зная о беременности, заметил изменения в теле любовницы и решил, что она попросту перестала за собой следить. Они расстались – вроде как тихо и мирно, но девушка тогда выжила лишь благодаря мыслям о ребенке.
– Одни люди бросают жестко, и это больно – но такое пережить проще, – пояснила она. – Он же уничтожает очень мягко. Ты считаешь, что виновата сама, он тут ни при чем, и это не дает тебе права на ту злость, которая делает любой другой разрыв легче.
Она прекратила всякое общение с Любченко, держалась от него подальше, а в положенный срок родила дочь, которой дала свою фамилию и отчество по имени собственного отца. После этого почти двадцать лет все шло прекрасно. Арина росла здоровой, умной и любознательной, да еще и похожей на отца только этим, во внешности у них почти не было общих черт, и мать не могла нарадоваться.
Проблемы начались ближе к совершеннолетию Арины. Она и раньше задавала вопросы об отце, а теперь практически требовала ответов. И вот тут ее мать дала слабину. Вместо того, чтобы сослаться на героическую смерть или подлеца, бросившего беременную невесту, она взяла и рассказала дочери правду.
– Я не ожидала такой реакции, – признала женщина. Из глаз скользнули новые слезы, но
