Рокот - Анна Кондакова
По полу, будто отовсюду, завибрировал тихий отрывистый смех, послышался скрежет – кто-то скоблил ногтями паркет. Теперь уже под кроватью.
То ли Юрке показалось, то ли все произошло на самом деле, но край простыни натянулся, словно его дернули.
И тут же отпустили.
Давя в себе панику (если это Стас так шутит, я его убью!), Юрка медленно-медленно свесил голову вниз, чтобы посмотреть под кровать. Он не особо доверял россказням о привидениях, поэтому сохранял присутствие духа и допускал, что странный голос – всего лишь дурацкий розыгрыш старшего брата, а под кроватью спрятаны динамики.
Юрка прищурился, всматриваясь в темень. Вроде ничего необычного. Но тут – он готов был поспорить – в темноте что-то мигнуло. Как мигают автомобильные фары. Только маленькие, крошечные, размером с пуговицу. Глаза? Или блестит забытая обертка от шоколада? Или… все же глаза?
– Эй… – Юркин голос потерял звучность.
На миг показалось, что все внутри оцепенело в ледяном испуге, в страшной догадке: там кто-то есть, это не шутки и не сон. И, кажется, не Стас (хоть бы это был он).
В ответ кто-то принялся тихонько бить по полу, скрежетать ногтями, сначала тихо, лениво, а потом все быстрее и быстрее, будто нацарапывал на поверхности пола какое-то скверное слово и опасался, что его застанут за дурным занятием.
Звук оборвался.
В наступившей тишине Юрка слушал собственное тяжелое дыхание, его голова все еще свисала. В ушах зашумело, кровь прилила к лицу, жаром расползлась по лбу и щекам.
– Ты не настоящий, – прошептал Юрка. – Не настоящий, не настоящий. Не на-сто-я-щий.
Ему ответили, уже громче и отчетливей, не детским говорком, а утробным мужским басом:
– Дай монету. Дай. Заплати, и мы поиграем. Это интересная игра.
Перепуганный Юрка пытался сообразить, что это за игра такая.
Возможно, надо было ответить: «Я вне игры, и денег не имею» (идеальный ответ) или «Я вас не звал, платить не буду» (на худой конец). Но правил Юрка не знал, а те, что он только что выдумал, вряд ли бы подошли, поэтому одной рукой он прижал копилку к животу, другой – сильнее обхватил молоток. Задержал дыхание, собирая силы на рывок. А потом спрыгнул с кровати, босой пяткой наскочил на острую деталь от конструктора и, даже не заметив боли, ринулся к двери.
Но успел сделать только три шага.
На голой лодыжке он почувствовал чьи-то сухие твердые пальцы, и тут же коричневый паркет оказался у него перед носом – Юрка распластался на животе, удар от падения приняли его колени и локти. Боль прокатилась по суставам. Молоток скользнул под стол, розовощекая свинья упала – бдащ! – и разлетелась на куски. Монеты, зазвенев, рассыпались по полу и покатились во все углы комнаты.
– Так много! Так много! – заверещал кто-то. – Теперь-то мы поиграем как следует.
Не помня себя от страха, Юрка дернулся, чтобы встать, и попытался ухватиться за скользкий паркет, но кто-то продолжал держать его за правую лодыжку и тянул на себя. В панике Юрка заорал. Крик, словно большой воздушный шар, сначала застрял во рту, набив его горячим воздухом, а потом вырвался наружу, да так громко, что сдавило уши:
– Помогите! Мама! Мама! Помогите! Мама! Кто-то схватил меня!
Позади него пищали и продолжали тянуть его правую ногу к себе, под кровать.
– Ста-а-а-ас! – выкрикнул Юрка спасительное имя. Имя старшего брата, сильного и взрослого. Если уж мама не слышит, то Стас-то непременно почует неладное. – Стас, помоги-и-и! – снова позвал он.
Но тут вспомнил, что брата дома нет, и паника окончательно завладела сознанием.
Юркина пижама задралась, а его вопли, поначалу громкие, превратились в бессвязную пульсирующую икоту, смешались со слезами: «Аг… аг… не… ох-х… ах». От дикого страха окаменели голосовые связки, заболел живот, и казалось, вот-вот вырвет.
Вновь повторился чирикающий, мерзкий, как у гиены, смех. Голосов было так много – десять, двадцать? – что не укладывалось в мозгу: как все эти люди уместились в узкой полосе пространства под кроватью.
Или уже не под кроватью, а в звездолете?..
Конструктор зашаркал по полу выступающими частями и выпустил пулю в стену. Щелк. Следом – вторую. Щелк. Третью, четвертую. Щелк, щелк. А потом пули посыпались, как из автомата, застрекотали о стену, запрыгали по полу, как блохи.
На пулях Юрка и правда заметил маленькие блестящие лапки, они принялись расти, покрылись мелкими черными волосками, следом повылезали паучьи челюсти, а сами пульки, тысячи оживших пулек, забегали по комнате. Они заползали Юрке под пижаму, носились по телу, кусались, тыкали в него жалами.
Юрка извивался на полу, давил из себя крик, но выходило только «ик… ик… о-ог». Его схватили за вторую ногу и потянули в сторону, будто хотели оторвать. Боль прорвала завесу онемения. Юрка снова закричал: «Мама!», забил руками по полу и заплакал так громко, что от его рева наверняка потрескались стены.
Все прекратилось резко.
Стихло.
Пульки перестали бегать – исчезли, их будто и не было никогда. Лежа на животе, Юрка сначала замер, слушая свое хрипуче-свистящее дыхание, потом вскочил на ноги, да так быстро, как, наверное, вскакивают только ниндзя. Он и сам не понял, откуда взялись силы.
Вот только путь к двери ему преградила девочка в синем блестящем плаще и резиновых сапогах. Она была существенно старше его, но наверняка младше брата. Юрка чуть не налетел на нее и не сшиб, но успел вовремя затормозить.
– Бежим! – крикнул он, схватил ее за руку, только… рука не имела телесной оболочки.
Юрка оторопел, отшатнулся.
Девочка потянула к нему ладони. Грязные волосы рассыпались по ее плечам, лицо потемнело и вздулось. Паркетные доски под ногами Юрки зашевелились, задергались. Он не удержал равновесия и упал на спину.
Из щелей пола просочились белесые, как крахмальная лапша, нити и потянулись к Юрке. Он хотел было закричать, но воспаленное горло выдало лишь кашель, в голове застучало, в щеках и лбу заныло, губы одеревенели.
Сначала живые склизкие волокна туго овили его руки до самых плеч, затем оплели ноги и туловище. Не успел Юрка понять, что теряет сознание, как сеть из липких нитей накрыла его лицо. Последнее, что он увидел, – растянутый в оскале рот девочки и частокол ее сероватых зубов.
Глава 29
Адское «Колесо»
Роберт еле поспевал за другом.
– Ты можешь помедленнее?
– Марьяна так и не пришла. Куда она делась? – Платов шагал по тропинке кладбища лихо, размашисто и уверенно.
Гул закончился минут пять назад,
