Светлана Успенская - Двум смертям не бывать
Однако ему не давало покоя странное ощущение того, что он не единственный охотник, выслеживающий свою законную дичь. Началось все еще в январе, когда он «разрабатывал» «звеньевого» из баковской группировки, Фрола. Странная нелепость — крутого бандита, члена шайки, которая наводила ужас на всю округу, избили до полусмерти и сделали калекой какие-то оторванные подростки. Тогда Косарев решил, что это досадное недоразумение. Впрочем, подобный конец Фрола его устраивал — пусть не живет, а мучается. Такая жизнь бывает хуже смерти!
Потом другой «звеньевой» — Штурман. Хитрый и трусливый тип, он принимал все необходимые меры безопасности, чтобы его лежбище осталось тайной для всех. Он часто менял съемные квартиры, у него не было постоянных привязанностей, его чертовски трудно было выследить. Он пользовался мобильным телефоном, чтобы уменьшить вероятность прослушивания своих разговоров…
Охотник-одиночка принялся было «разрабатывать» свой новый объект, когда среди бела дня, в автомобиле, в присутствии постового милиционера его объект внезапно отбросил коньки от вполне мирного сердечного приступа. Насмешка судьбы? Или чей-то остроумный ход?
Потом он с удивлением узнал из газет, что после перестрелки с РУБОПом боевик Шмель умер в больнице от ставшей в наше время экзотической сибирской язвы…
А потом он стал следить за Пеплом, но и здесь ему мешали. Кто-то действовал параллельно с ним, иногда опережая, а иногда отставая на полшага. Это могла быть провокация, это могла быть тайная операция его родных органов, которой мешать не хотелось, это мог быть такой же, как и он, охотник, волк-одиночка, если бы не одно «но». Это «но» заключалось в следующем: человек, то и дело перебегавший Косареву дорогу, был не профессионал. Он был достаточно хитер, остроумен, умел гримироваться и был способен на замысловатые ходы, которые сделали бы честь даже кадровому сотруднику, но все же он не был профессионалом. Как он еще не засветился, одному Богу было известно… И самое странное, что этот человек был женщиной.
Впервые он столкнулся с ней, когда охотился за чистильщиком Пеплом, самым страшным, самым кровавым членом группировки. Однажды, намереваясь проследить за маршрутом следования своего объекта, он вдруг заметил ржавую «копейку», застывшую у подъезда. Машина явно не принадлежала кому-либо из жильцов. Она столь явно стояла у самого подъезда, и человек в ней столь явно кого-то поджидал, при этом, очевидно, не желая, чтобы его заметили, что Косарев поневоле задумался. Кто этот тип? Ведь обыкновенной оперативной работой то, что делал человек в «копейке», назвать было сложно, настолько все было шито белыми нитками.
В тот вечер Косарев продолжал следить уже не за квартирой Пепла, а за странным человеком в машине. Вскоре «копейка» выехала со двора, свернула на ближайшую заправку, и там из нее вышла молодая женщина в темных очках, совершенно неуместных мрачным морозным вечером. Она заправила полный бак и уехала. Выяснить, где она живет, оказалось проще пареной репы — это была обыкновенная девятиэтажка в дальнем районе.
Косарев был немало озадачен действиями незнакомки. Кто она? Может быть, ревнивая любовница, желающая выяснить, как проводит без нее досуг ее суженый? Или это брошенная жена, которая выслеживает супруга, чтобы содрать с него алименты? Впрочем, какая жена может быть у Пепла? Жениться ему не положено «по работе».
Однако незнакомка была достаточно умна, чтобы не светиться возле дома Пепла на одной и той же машине. Она благоразумно использовала неяркие автомобили, не слишком новые, но и не ужасающе дряхлые — в следующий раз появилась уже на бежевой «четверке». А потом он несколько раз видел ее выходящей из подъезда — очевидно, она изо всех сил осваивала «оперативное пространство».
Как поступить в данном случае, было неясно. Отсечь действия конкурентки, которая могла загубить дело своими неумелыми действиями, или позволить ей и дальше топтаться на его территории, чтобы в нужный момент она могла бы отвлечь внимание от него самого? Мысли бывшего чекиста невольно крутились вокруг его странной напарницы. Зачем вместо того, чтобы крутить романы и развлекаться на полную катушку, она играет с огнем? Понимает ли она, что ее ждет в случае провала? Ведь с такими методами работы она заметна как бельмо в глазу…
Однажды, когда Косарев навещал квартиру Пепла, чтобы поставить там «жучок» для прослушивания, он нос к носу столкнулся с ней в подъезде. Он остолбенел, когда увидел ее в совершенно неожиданном виде: рыжий парик, редкий и засаленный, из той породы, что носят клоуны в детских драмкружках, очки с толстыми линзами, растоптанные чуни, явно только что добытые на помойке, драное пальто оттуда же, платок на голове, наполовину скрывавший лицо. Если не вглядываться, она выглядела как типичная старушка из тех, что частенько роются в отбросах в надежде отыскать там несколько пустых бутылок. И в руках у нее действительно была авоська, в которой громыхали бутылки…
Косарев спускался ей навстречу: натурально кряхтя, «старушка» поднималась по лестнице, с трудом переставляя ноги, но, едва он скрылся из виду, по-молодому сиганула через ступеньку наверх. Офицер сделал вид, что вышел из подъезда, и даже хлопнул дверью, но затем бесшумно вернулся и обнаружил, что, скинув очки и отшвырнув авоську с бутылками, «старушка» пытается вскрыть квартиру Пепла — в ее руках звенел целый набор отмычек.
Косарев озабоченно нахмурился. Эта женщина в последнее время стала ему мешать. В решительный момент она может спугнуть его «объект» и сделать бесполезными несколько недель работы. Ее следовало немедленно изолировать. Но как лучше это сделать? Через некоторое время решение было найдено — один остроумный ход, и она больше здесь не появится…
Он не отдаст ей предназначенную на заклание жертву! Это его месть!
Поздно вечером в 23-м отделении милиции Юго-Западного округа раздался телефонный звонок.
Дежурный, сержант Габунин, нехотя взял трубку. Он только что принялся за аппетитный бутерброд с ветчиной и уже отправил его в широко раскрытый рот, как вдруг ему помешали. На столе дымилась чашка кофе. Ноги сержанта покоились аккурат между телефонным аппаратом и бутербродом.
— Говорит ветеран Великой Отечественной войны, кавалер орденов Славы первой и второй степени, ордена Красной Звезды Дмитрий Сергеевич Михалев, — послышался на другом конце провода старческий дребезжащий голос.
Сержант Габунин сразу же узнал этот противный тембр, в котором слышались знакомые скандальные интонации. Он помнил звонившего. Это был один нудный дед, который целыми днями сидел возле подъезда, выслеживая жильцов и фиксируя их малейшие прегрешения, чтобы затем строчить аргументированные жалобы в милицию. Старичка в отделении хорошо знали и по мере сил спускали его жалобы на тормозах, однако дедуля обладал недюжинной пробивной силой и мог накатать донос на нерадивых милиционеров.
— В квартире номер двадцать четыре по адресу Братиславская, тридцать, шум, гам и крики. Это пьяная драка! Немедленно прекратите безобразие!
Шум, гам и крики означали, возможно, что кто-нибудь из соседей старика решил на свою голову отметить важное семейное событие и чуть громче, чем положено, включил музыку. Габунин тяжело вздохнул: что делать, реагировать на сигнал или махнуть рукой?
— Кроме того, я слышал крики «убью!» и выстрелы! — не унимался старичок.
— Выстрелы? — Габунин вежливо хмыкнул. — Может быть, вам послышалось?
— Молодой человек! Я прошел всю войну, дошел до Берлина, а вы говорите, что мне послышалось! — возмущенно зашипел звонивший.
«Шампанское», — догадался Габунин, но вслух озвучить свои предположения не решился.
— Дежурная машина выезжает, — кисло ответил он в трубку.
«Ну что ж, пусть ребята прокатятся, — подумал сержант, — хуже не будет».
Как только он положил трубку на рычаг и приготовился вновь взяться за бутерброд, как телефон взорвался новым звонком.
— Это безобразие! — возмущалась какая-то женщина. — Куда смотрит участковый! У нас в доме кого-то режут, и никому нет дела!
— Братиславская, тридцать? — осведомился дежурный. — Машина уже выехала.
И снова сделал попытку покончить с ужином, но ему так и не удалось сделать это — звонки следовали один за другим.
Пришлось высылать патруль по указанному адресу.
Из дома по улице Братиславская, 30, действительно доносилась адская музыка, за равномерным гудением которой отчетливо слышались женские крики, мужской сорванный вопль «убью!» и отчетливые взвизги детей. Внизу сгрудились жильцы дома и испуганно переговаривались между собой. Машина дежурного патруля остановилась возле подъезда.
— Наконец-то! — комментировала появление милиции пожилая особа в накинутом на плечи пальто. — Идите, трупы выносите…