Эллери Куин - Тайна греческого гроба. Грозящая беда

— Никто не собирается меня поздравить? — со вздохом спросил Эллери.

Глюке посмотрел на него и отвернулся.

— Мы займемся этим цианидом, — буркнул он.

— Боюсь, что вы не добьетесь успеха, — сказал Бронсон, собирая свой чемоданчик. — Это слишком распространенный яд — его используют в самых разнообразных целях: в производстве кинопленки, при очистке жидкостей, бог знает для чего. И вы можете купить его в любой аптеке.

— Черт! — выругался разочарованный инспектор. — Ладно, док, забирайте его отсюда. Только утром сразу же представьте рапорт о вскрытии.

Эллери отступил, освобождая место суетящимся вокруг детективам и доктору Полку, руководившему выносом тела. Он казался чем-то обеспокоенным.

— Доктор Полк, — заговорил Эллери, когда полицейский врач собирался выйти в коридор вслед за телом Спета, — состояние трупа подтверждает время смерти, указанное на часах покойного?

— Да. Этот человек умер от отравления цианидом, а не от удара колющим орудием и спустя очень короткое время после удара. Судя по условиям в помещении и состоянию трупа, он должен был умереть около половины шестого, а часы показывают 5.32… Ловко вы обо всем догадались, мистер Квин! Вы детектив?

— В такой степени, — вздохнул Эллери, — что могу легко проследить признаки враждебности со стороны официальных лиц. Спасибо, доктор. — Он посмотрел вслед удаляющимся Полку и Бронсону.

— Теперь мы можем идти, инспектор? — снова спросила Вэл, уставясь на веснушку на безымянном пальце левой руки. В неподвижных контурах тела Солли под простыней на носилках было нечто отталкивающее, и она ощущала мучительное желание пойти куда-нибудь и выпить шерри-фраппе.

— Я еще с вами не разобрался… Эй! — рявкнул Глюке. — Что вы теперь делаете, черт бы вас побрал?

Эллери придвинул стул к камину, взобрался на него и стал проделывать таинственные телодвижения, словно старался, подражая Дракуле[59], влезть на стену.

— Пытаюсь найти ответ на три вопроса, — ответил он, слезая со стула.

— Послушайте, Квин…

— Первый: почему убийца воспользовался именно этой рапирой?

— Откуда я знаю?

— Почему, — продолжал Эллери, подойдя к камину и указывая рукой на стену над ним, — он не взял вон ту острую французскую дуэльную шпагу?

— Не знаю, — проворчал Глюке, — и более того, не хочу тать. Так что будьте любезны…

— Обратите внимание, — прервал Эллери, — где расположен след от пропавшей рапиры. Никто не мог бы снять ее со стены, не взобравшись на что-нибудь. Но зачем подтаскивать стул, чтобы добраться до итальянской рапиры семнадцатого столетия с рукояткой-чашечкой, когда можно, стоя на полу и протянув руку, снять со стены французскую дуэльную шпагу прошлого века, замечательно пригодную для дела?

— Странная деталь для непреднамеренного преступления, — невольно заметил заинтересованный Рис Жарден.

— А вас кто спрашивает? — огрызнулся инспектор.

— И кто сказал, что убийство было непреднамеренным? — промолвил Эллери. — Нет, мистер Жарден. Либо убийца снял со стены рапиру и покрыл острие мелассой, смешанной с цианидом, непосредственно перед преступлением, либо он смазал острие за какое-то время до преступления — то есть приготовился заранее. Но в любом случае он должен был смешать яд с мелассой до убийства Солли, что, безусловно, исключает преступление под влиянием импульса.

Уши инспектора побагровели.

— Не в моих правилах устраивать диспуты по поводу дела, которое я расследую, — проворчал он. — Так что будьте добры…

— От вас несет тухлятиной, — буркнул Пинк, испытывающий острую неприязнь к Глюке.

— Второй вопрос, — поспешно сказал Эллери, стремясь избежать катастрофы. — Почему убийца вообще смазал рапиру ядом?

— Как это почему? — изумился Глюке. — Это что — вечер вопросов и ответов? Чтобы быть уверенным в гибели жертвы — вот почему!

— Не кажется ли вам это несколько притянутым за уши? — заметил Эллери. — По-вашему, человека нельзя прикончить острым клинком, не прибегая к яду?

Инспектор Глюке уже давно сожалел о допущенной им слабости, в результате которой он позволил бородатому молодому человеку околачиваться на месте преступления. Этот тип явно принадлежал к категории теоретиков-любителей с хорошо подвешенным языком, которых Глюке всегда презирал. Более того, он задавал вопросы, ставившие в тупик инспектора в присутствии его подчиненных, и в итоге мог чисто случайно найти разгадку, украв у работяги-профессионала добычу, славу и рекламу и лишив его шанса на продвижение по службе. Все это было крайне досадно.

— Я не намерен позволять вмешиваться в мое расследование парню, который сочиняет детективные истории! — заорал взбешенный инспектор. — Вашему старику приходится с этим мириться, потому что он живет с вами в одной квартире. Но сейчас вы находитесь за три тысячи миль от Сентр-стрит, и мне наплевать на то, что вы думаете о моем деле!

Эллери напрягся.

— Должен ли я понимать, что вы предпочитаете, чтобы я держался на расстоянии?

— Понимайте что хотите, только убирайтесь отсюда!

— Никогда не думал, что доживу до такого отношения, — промолвил Эллери, уязвленный до глубины души, но старающийся сохранить предписываемую Эмили Пост[60] невозмутимость. — Вот оно, голливудское гостеприимство!

— Мак, вышвырни этого назойливого психа!

— Отойдите, Мак. Я уйду сам. — Эллери подошел к Жарденам и громко сказал: — Этот человек — идиот. Он вполне способен отправить вас за решетку, прежде чем вы успеете состариться на час, мистер Жарден.

— Жаль, что вы нас покидаете, — вздохнул Рис. — Должен признаться, что предпочитаю ваше общество компании инспектора.

— Благодарю за первую любезность, которую услышал в Голливуде. До свидания, мисс Жарден. Советую вам обоим говорить как можно меньше. А лучше всего потребуйте присутствия адвоката.

Глюке выпучил глаза, а Эллери спокойно направился к двери.

— Только желательно не мистера Руига, — добавил он.

— Уберетесь вы или нет? — зарычал Глюке.

— Ах да, инспектор, я чуть не забыл про третий вопрос.

Мак приблизился к Эллери с мрачным видом.

— Ну-ну, Мак. Должен вас предупредить, что я совсем недавно брал уроки джиу-джитсу. Дело вот в чем, инспектор. Предположим, ваш эксцентричный преступник взобрался на стул, чтобы достать шпагу, которую мог легко заменить более доступным оружием; предположим, он смазал клинок ядом, хотя даже младенец мог бы прикончить мистера Спета одним ударом шпаги; но какого дьявола он забрал шпагу с собой после убийства?

Инспектор Глюке не нашел ответа.

— Вот с этим, — закончил Эллери, — и придется иметь дело окостенелому органу, который вы именуете вашим мозгом. — И он вышел, помахав на прощание Жарденам.

Глава 7

К тому времени, когда они вернулись в «Ла Салль», Вэл едва волочила ноги. Даже желание выпить шерри-фраппе исчезло напрочь. Любая мысль только причиняла мучения.

«Папа уснет, потом сама лягу в постель и буду спать, — думала она. — Может быть, завтра утром я проснусь и узнаю, что ничего этого в действительности никогда не происходило».

После ухода мистера Квина инспектор Глюке занялся Рисом с мрачным энтузиазмом, вызвавшим у Вэл дрожь отвращения. Пинк возмутился тоном задаваемых вопросов и был выведен из кабинета двумя здоровяками детективами. Позднее они обнаружили его сидящим на тротуаре у ворот в окружении группы репортеров и по-медвежьи огрызающимся на их приставания.

Даже во время чудесного спасения от этой алчной своры — Пинк сказал, что у журналистов мораль бульдогов и что им бы никогда не избавиться от них, если бы тех не привлек более лакомый кусочек в доме Спета, — Вэл начинало тошнить при одном воспоминании о настойчивых вопросах Глюке.

Подвергаясь этому испытанию, Рис сохранял спокойствие, которое только бесило инспектора. На большинство вопросов он отвечал предельно лаконично, а о самом главном не говорил вовсе. Глюке кружил над ним, как коршун, расспрашивая о партнерстве в «Огипи», акционерных компаниях, падении акций, ссоре Риса со Спетом, его передвижениях в течение дня — о, думала Вэл, если бы только Рис мог сказать правду! — степени его знакомства с домом Спета и с оружием на стене…

Ее отец в любую минуту мог избавить себя от этого бесконечного и безжалостного допроса, всего лишь заявив о своем алиби. Но он не делал этого, и Вэл, усталая и изможденная, отлично знала почему. Рис молчал из-за Уолтера. Уолтер… Вэл едва слышала обличительные монологи Глюке. Перед ее мысленным взором маячило лицо Уолтера со странной и непонятной усмешкой.