Карен Роуз - Во власти страха
— А что он там делал? — спросил Тэтчер таким голосом, будто задыхался.
— Сказал, что не хотел, чтобы они ее обижали.
— Но как он там оказался? В тот самый момент! — допытывался Тэтчер дрожащим голосом. И замер. — Боже мой! — пробормотал он. — Нейл, посмотри на этих девочек.
Нейл подошел на трясущихся ногах — они дрожали не меньше, чем голос Тэтчера. Взглянул на счастливые улыбающиеся лица. На длинные темные волосы. На большие темно-синие (за исключением Алев Рахрух) глаза.
— Нет… — прошептал он, когда до него дошло, насколько все они похожи. Ему снилась Дженна, и он думал, что избавился от преследующих его кошмаров. Но ему все равно снились погибшие девочки. Он не успокоился. Черт. Самое главное, что их связывало, было у него прямо перед глазами, во сне и наяву. — Нет.
Стивен почти не слышал Нейла. Его собственное сердце так бешено колотилось, что отдавалось в голове.
— Они все похожи на Дженну, — прошептал Стивен, вспоминая, как подумал, что маленькая Серена Иглстон легко могла сойти за дочь Дженны. Горло сжала паника. — Где Кент?
Он не стал дожидаться ответа, а бегом бросился в лабораторию, краем глаза заметив, что Дэвис и Бондиоли поспешили за ним. Он застал Кента за микроскопом. Эксперт что-то аккуратно записывал.
— Кент, где результат ДНК по образцу, найденному в квартире Дженны?
Кент поднял голову и недоуменно захлопал глазами за толстыми стеклами очков.
— Анализ еще не закончен. — Он нерешительно встал со стула. — Я могу позвонить и узнать, когда будет готов.
— Звони, — сквозь зубы велел Стивен и сам схватил телефон. Кент звонил в лабораторию, Стивен — Лиз, чтобы узнать, где, черт побери, ордер на обыск. Следующий звонок — Дженне на квартиру Луэллинов, чтобы она сидела на месте. И ни при каких условиях не выходила из дому.
Пятница, 14 октября, 17.00
— Джен, садись в машину, прокатимся, — предложил Сет.
Дженна обернулась. С тех пор как уехал Брэд, она не отходила от окна. Думала о Стивене, Брэде, Ники. И Хелен с ее Серенгети… При чем здесь парк в Танзании? Стивен. Ники. Стивен.
— Папа, пожалуйста.
Сет покачал головой.
— Прекрати это «папа, пожалуйста». Я сказал, садись в машину, прокатимся. — Он накинул ей на плечи куртку и мягко подтолкнул к двери. — Пошли.
Глава 33
Пятница, 14 октября, 17.30
— Вот он, — тяжело дыша, выпалил Кент. — Нам повезло. Они как раз закончили. — Он достал из конверта последний результат анализа ДНК и положил рядом с результатом анализа с опушки. Тяжело сглотнул, поднял голову, и еще до того, как Кент что-то произнес, Стивен знал правду.
— Идентичны, да, Кент?
Тот кивнул.
— Человек, который был на опушке, побывал и в квартире Дженны.
Стивен подумал о девочках, о длинноволосых красавицах брюнетках с глазами почти такого же оттенка, как у Дженны.
— Его целью всегда была она, — прошептал Стивен.
— Она перезванивала? — поинтересовался Дэвис.
Стивен покачал головой, тревога и паника разъедали его изнутри.
— Эллисон говорит, что они с Сетом уехали полчаса назад. Сет не сказал куда.
— Пожалуйста, скажи, что у этого старика есть мобильный телефон, — угрюмо произнес Дэвис.
Стивен почувствовал, как внутри рождается истерический смех.
— Есть, конечно, только он его отключил. Эллисон утверждает, что он собирался поговорить с Дженной и не хотел, чтобы им мешали.
Дэвис стиснул зубы.
— Если она с Сетом, с ней все в порядке. Не волнуйся.
Зазвонил мобильный Стивена.
— Тэтчер. Спасибо, Лиз. — Он отсоединился и посмотрел на свою команду, которая собралась вокруг него. — У нас есть ордер. Давайте нанесем визит Паркерам.
Пятница, 14 октября, 17.45
Сет остановил машину рядом с могилой, которую Дженна не видела целых два года.
— Вылезай.
Она искоса бросила на Сета сердитый взгляд, медленно закипая.
— Не вылезу. Не хочу сидеть на маленькой железной лавочке и разговаривать с тем, кто уже умер. Умер, папа. У-мер, умер.
Сет выбрался из машины, открыл дверь, наклонился к Дженне — они оказались нос к носу — и твердо сказал:
— В таком случае будешь сидеть на этой маленькой железной лавочке и разговаривать со мной.
Он вытащил ее из машины, усадил на скамейку, посмотрел на мраморное надгробие.
— Красивое, — негромко произнесла она.
Адам Натаниэль Луэллин. С любовью. Далее шла дата его смерти, которую она доныне считала самым ужасным днем своей жизни. Но теперь начинала понимать, что есть вещи почти такие же страшные, как смерть. Почти так же страшно, когда маленький мальчик настолько испуган, что не спит всю ночь и плачет. Еще хуже, когда женщина бросает мужа и детей. А не доверять женщине, которую якобы любишь, оставить ее одну, в результате чего ее избивают… В этом она уверена не была.
Сет вздохнул.
— И что ты намерена делать, девочка? — Он стоял на коленях рядом с могилой, поправлял кем-то посаженные цветы. Скорее всего, самим Сетом или Эллисон.
— С чем?
Он возился с роскошной оранжевой хризантемой.
— Для начала со своей квартирой.
Дженна приподняла бровь — было больно, поэтому она ее тут же опустила.
— Ты меня выгоняешь?
Он посмотрел на нее, глаза хитро блеснули.
— Случаются среды. Я не хочу оказаться с тобой за одним столом, когда Эллисон опять подаст мясной рулет.
Дженна засмеялась, но тут же устыдилась своего веселья, и смех затих.
— Я люблю тебя, папа.
— Конечно, любишь. Еще я слышал, что ты говорила тому юноше, что любишь его отца.
— Ты подслушивал!
— Конечно, подслушивал. Ты же мне ничего не рассказываешь. Приходится что-то придумывать, чтобы узнать, что происходит в твоей жизни. Кстати, Эвелин уже намного лучше, — добавил он, остужая пыл Дженны. — Врачи говорят, что завтра она может вернуться домой.
— Да… отлично, — пролепетала Дженна. — Рада слышать.
— Я знал, что ты обрадуешься. — Он присел на пятки, оглядывая дело рук своих. — Неплохо.
На сердце Дженны потеплело.
— Это самая красивая могила на всем кладбище, папа.
Он улыбнулся.
— Спасибо. Но это место все равно наводит на тебя ужас, верно?
Она подавила смешок.
— Наводит на меня ужас? Ты и мои разговоры с Чарли подслушиваешь?
— Должен же я знать, что происходит с моими девочками. Так что ты скажешь о Стивене, Дженна? Он обидел тебя, и за это я готов разукрасить ему лицо похлеще твоего. Но он не нарочно. Я видел это по его глазам. Неужели ты готова отказаться от счастья ради удовольствия позлиться?
Она прищурилась.
— Я не получаю от этого удовольствия, папа.
Он покачал головой.
— Конечно, получаешь. Разумеется, не такое, как от коробки «Роки Роуд» на ночь или по-настоящему хорошего секса…
— Папа!
— Но все равно это удовольствие, — продолжал он, как будто не заметил ее возмущения. — В любом случае это контроль. Или видимость такового. Повторюсь: ты, моя дорогая, фанатик самоконтроля.
Она открыла рот, чтобы возразить, но передумала. Ее поймали на горячем.
— И что?
— Невозможно все контролировать. Ты действительно очень старалась. Ты стараешься контролировать скорбь по моему сыну. — Он похлопал по надгробию. — Ты его так и не отпустила.
— Что? Разве это я прихожу на его могилу каждую неделю и в день смерти готовлю его любимые блюда? Я его отпустила. Это вы его держите. И это наводит на меня ужас.
— Должен признать, что я тоже не люблю поминальные ужины, — сказал Сет, опираясь подбородком о надгробие. — Их придумала моя жена, а Элли только соблюдает традицию. Но не потому, что мы не можем его отпустить, Джен. Мы просто его вспоминаем. А ты до сих пор носишь его кольцо на пальце.
— Не ношу, — возразила она, вытягивая свободную левую руку, одновременно понимая, что зажимает в кулак правую. Ту самую, на большом пальце которой она все еще носила кольцо Адама. В конце концов Дженна вытянула правую руку, поводила ею из стороны в сторону, глядя, как на кельтских узорах играет заходящее солнце. — Все-таки ношу.
Сет приподнял седую бровь, протянул руку ладонью вверх.
— Так сними его.
Дженна не пошевелилась. Сет опустил руку.
— Наверное, тяжело любить женщину, которая носит на пальце кольцо другого мужчины. Возможно, это даже заставляет задуматься, по-настоящему ли она тебя любит или все еще держит знамя той, потерянной любви. Что, Дженна?
— Я… — Она покачала головой. — Не знаю.
— Логично.
— Но, папа, это другое. Адам никогда не подумал бы обо мне плохого.
— Конечно, подумал бы. Так и было, — решительно произнес Сет и встал, отряхнув с коленей траву. — Почему, по-твоему, он занялся каратэ? Он ненавидел каратэ. А я тебе скажу. Потому что ревновал к Марку.
