Питер Робинсон - Растерзанное сердце

— Я стараюсь тебе помочь, — объяснил Бэнкс. — Но не смогу, если ты не расскажешь мне правду.

— Правды нет, — изрек Гривз.

— Есть. Кто убил этих девушек? Кто убил Ника Барбера? Ник узнал? Он предъявил тебе улики? За это его и убили?

— Почему вы не оставите его в покое? — раздался низкий голос за спиной Бэнкса. — Вы же видите, он не понимает, что происходит.

Бэнкс обернулся и увидел, что у бассейна стоит Крис Адамс; собранные в хвост волосы развевались на ветру, лицо рдело багрянцем, большой живот нависал над джинсами. Бэнкс подошел к нему.

— Думаю, он понимает, — ответил Бэнкс. — Но раз уж вы здесь, почему бы вам не рассказать мне, что произошло тогда, много лет назад? Думаю, вы знаете столько же, сколько он.

— Со всем этим давно покончено, — заявил Адамс.

— Может, вам бы и хотелось так думать, но прошлое не исчезает бесследно. Ник Барбер ведь раскопал всю эту историю, верно? И Вик его убил.

— Нет, все было не так.

— И убитых девушек не было в Кардиффе и Плимуте?

Адамс побледнел:

— Вы и о них знаете?

— Нам не так трудно было это выяснить, когда мы пошли по следам Ника. Он был методичен, и даже его убийце не удалось полностью уничтожить все, что он раскопал. Почему вы все эти годы защищаете Вика Гривза?

— Посмотрите на него, мистер Бэнкс, — сказал Адамс. — Как бы вы поступили на моем месте? Он мой самый давний друг. Господи, да мы с ним вместе росли. Он же как ребенок.

— Он убийца. А значит, он может убить снова. Вы не в состоянии надзирать за ним круглые сутки. Как я понимаю, вы приехали сюда только потому, что я вам позвонил и сказал, что дело близится к концу и я вот-вот выясню, кто убил Ника Барбера. Вы догадались, где Вик. Он ведь бывал здесь и раньше, верно? И наверняка говорил вам об этом.

— Да, мне кажется, это место его привлекает, — спокойно ответил Адамс. — Но по поводу всего остального вы заблуждаетесь. Вик — не убийца.

Сначала Бэнкс решил, что Адамс просто хитрит, но тут у него в мозгу словно возник кончик ниточки, за который он потянул и вдруг обнаружил, что меняет местами кусочки мозаики, составляя из них другой узор; его поразило, как он не сумел увидеть этого раньше. Он пока не во всем был уверен, но картина постепенно прояснялась. Гривз — левша? Какой рукой Гривз помешивал похлебку, когда они встречались в прошлый раз? Бэнкс, хоть убей, не помнил.

Однако он был уверен в одном. Просматривая накануне вечером подаренный Брайаном диск, посвященный «Мэд Хэттерс», Бэнкс обратил внимание, что Робин Мёрчент играет на басу левой рукой — точно так же, как играет на своей гитаре Пол Маккартни. Тогда это просто отложилось у него в подсознании, и он не сделал никаких выводов и не попытался увязать этот факт с расследованием. Но теперь Бэнкс вдруг сообразил, что последнее убийство, о котором им известно, приходилось на девятнадцатое мая — примерно за месяц до того, как Робин Мёрчент утонул. Расклад по времени сходился, если только позже не было других подобных случаев, до которых Барбер не докопался. Бэнкс взглянул на часы. Он пробыл в Свейнсвью-лодж всего десять минут.

— Робин Мёрчент, — произнес он.

— Браво, — отозвался Адамс. — Робин Мёрчент был, так сказать, паршивой овцой. О да, с виду он был вполне дружелюбный и милый, но под этой маской таились настоящие Джекил и Хайд. Его сознание было заражено кошмарным бредом Алистера Кроули. Вы слышали о Кроули?

— Только имя, — ответил Бэнкс.

— Наркоман и распутник, он называл себя «самым порочным человеком на свете». Великое Чудовище. Его девизом было: «Твори что желаешь, ты сам себе закон». И Робин Мёрчент понял Кроули, можно сказать, буквально. Робин, представьте себе, даже пытался оправдать свои «человеческие жертвоприношения», как он их называл, когда со мной об этом говорил. Совести у него не было никогда, даже до того как он увлекся наркотиками, черной магией и прочей пакостью, которые превратили его в окончательного мерзавца и заставили думать, что он подобен Богу или, скорее, дьяволу. Но Робин это умело скрывал. А тут еще эти убийства в Лос-Анджелесе! Их ритуальный подтекст его будто околдовал, он увидел в них важный оккультный смысл. Не знаю, помните ли вы, но Мэнсона в октябре того же года удалось поймать, и Робин стал ассоциировать себя с ним и прикидывать на себя его «героический» путь. Он ощущал себя посланцем тьмы. Но он не убивал богатых свиней, он убивал красоту и чистоту. Его подписью был цветок.

— Может, расскажете, что все-таки произошло?

— Зачем?

— Потому что я все равно это выясню.

Адамс вздохнул и посмотрел через бассейн вдаль, точно вглядывался в скверное прошлое, от которого его отделяли четыре десятка лет. Он порылся в карманах, нашел сигарету и, нагнув голову, ладонью защитил огонек от ветра.

— Я застал его… что называется, на месте преступления, — заговорил Он наконец. — В Винчестере. О пятом случае вы не знали, верно?

— Не знал, — подтвердил Бэнкс.

— Потому что я тогда спас ей жизнь. — Адамс говорил без тени тщеславия или самодовольства, просто констатировал факт. — У меня уже возникли подозрения насчет Робина. Я тогда был, пожалуй, единственным среди команды «Хэттерс», кто тратил время на чтение газет. Прочел и отзывы о наших концертах, и заметки об убитых девушках. Поначалу я не догадывался. Трудно всерьез поверить, что человек, который сидит рядом с тобой в автобусе на гастролях, — убийца. Но факты и кое-какие воспоминания накапливались. То, что Робин говорил, то, как он отзывался о людях… А потом я вспомнил Бримли. Тот первый раз. Я не был до конца уверен, что это Робин, душа не принимала такой ужасной мысли, но сомнения меня мучили, я ведь не знал, где он в тот момент находился.

Поэтому в Винчестере — кажется, это было в июне, всего за неделю-другую до его смерти — я пошел за Робином после концерта. Какая-то девушка решила срезать путь и пойти через кладбище — нашла место, дурочка. Там-то он на нее и набросился. Я шел за ним почти по пятам и, когда он кинулся на девчонку, закричал что есть силы. Было темно, и я понятия не имею, узнал ли он меня, но Мёрчент зарычал, точно дикий зверь, отпрыгнул в сторону и удрал. С девушкой все было в порядке. Я проводил ее, убедился, что она благополучно добралась домой, не раскрывая ей, кто я. Не знаю, заявила она об этом происшествии или нет, но в газетах ничего не появилось. Теперь проблема была в том, что делать с Робином. Я поговорил с ним. Он ничего не отрицал. Тогда-то он и вывалил на меня всю эту чушь из Алистера Кроули и Чарльза Мэнсона, он пытался оправдать себя и свои поступки. Я не мог позволить ему продолжать убивать людей, но, с другой стороны, как представишь себе: процесс, приговор… Это было немыслимо. В те времена рок-группам многое сходило с рук, но убийство… особенно такого рода… Мы были бы опозорены навсегда, особенно если учесть, что только-только закончился суд над Мэнсоном. Группа бы после этого ни за что не выжила. Я не мог позволить, чтобы мои ребята пострадали, — после стольких лет каторжного труда, репетиций, гастролей. К счастью, проблема разрешилась сама собой.

— Нет, — возразил Бэнкс. — Не сама собой. Это вы убили Робина Мёрчента. Вы не были всю ночь в постели с Таней Хатчисон. Вы вышли к бассейну, чтобы с ним разобраться. Не знаю, собирались ли вы его убить, но, увидев его под кайфом, поняли, что у вас нет выбора. И все отлично сработало. Это было так легко. — Он глянул в сторону террасы. Вик Гривз еще был там и, видимо, слушал. — Но кто-то вас увидел… Он вас увидел, верно, Крис? Вик вас увидел.

Пятнадцать минут уж точно прошло, лихорадочно подумал Бэнкс.:

— Я не стану признаваться в убийстве, — заявил Адамс. — Думайте что хотите. Вы ничего не сможете доказать.

— И вы убили Ника Барбера, — продолжал Бэнкс. — Это ваш серебристый «мерседес» видели в ту ночь девушка из молодежного общежития и чета туристов. А фигура в поле — это был просто бегун. Глупо с моей стороны было думать, что это мог сделать Вик. Все, кто о нем говорил, были правы. Может, он слегка и болен на голову, но он мягкий человек и вовсе не агрессивный. После визита Барбера Вик разволновался и с помощью своих обычных околичностей поведал вам, что к нему приходил музыкальный журналист, который приставал с вопросами о прошлом, о Бримли, о Линде Лофтхаус и других убийствах. В Кардиффе, в Брайтоне, Плимуте. На эти вопросы знали ответы лишь вы и Вик. Журналист обещал вернуться. Оставил свою визитку. Вы решили, что Вик не выдержит еще одного интервью, не вынесет напряжения, сломается и расскажет все, чему он стал свидетелем много лет назад, поэтому вы убили Барбера. А Вика вы убить не смогли, ведь так? Хотя вы понимали, что вашу тайну хранит только он, и поэтому он был наиболее очевидной жертвой… Вы знали, что Линда Лофтхаус была биологической матерью Ника Барбера?

Адамс прижал кулак к груди и отшатнулся, точно его ударили.