Андрей Константинов - Тульский – Токарев

Вторая справка касалась последней по Ленинграду серии мошенничеств, где кидала рядился под летчика-аса, Героя Советского Союза. У него «на отводе» обычно стоял какой-то невзрачный паренек. Дело дошло до того, что эта парочка кинула на очень большие деньги невероятно богатых и амбициозных людей. И кто-то донес им на «героя». Вскоре его убили. Однако, согласно оперативной информации, денег не нашли и паренька тоже. А «по низу» спецаппарат сообщал, что донес на «летчика» как раз дольщик и что этот паренек не из активной преступной среды… История эта навевала мысли о продуманной холодной подлости…

Все остальные случаи были по-своему интересными, но ярко уголовными.

Обе любопытные справки Богуславский передал Токареву-старшему и добавил, что в любой момент может взять пост наружного наблюдения – под таким залегендированным предлогом, что без стакана никто и не разберется.

– Ничего, Вася, – мечтал Богуславский, – эта гнида молодость свою на парашу поменяет.

– Найдем, так зашлем уж на Урал, а не в Анапу, – кивал другу гудевшей головой Токарев.

Боцман тоже нашел кое-что интересное. Он влез в мозги и души непростых людей, и оттуда пахнуло погребом. Кувшинов свел его для разговора с неким Теремком, который когда-то давно был «польским вором», а потом – сукой. В 1942 году из лагеря в Брянской области подался Теремок защищать родину. В 1943 году – искупил вину кровью. В 1945 году получил орден боевого Красного Знамени. В 1949 году был осужден по Указу от 04.06.1947 года к 10 годам. Участвовал в «сучьей войне», разумеется, как сука. Вновь выжил. 27.07.1953 года Лаврентий Павлович Берия его амнистировал. Теремок носил орден, не снимая, и в таком виде ходил даже на правилки воров. Кувшинов говорил, мол, пусть носит – заслужил… Так вот, поведал Теремок следующее: в Ленинграде уже годок с небольшим назад появилась группа парней из небольшого городка в Свердловской области. Теремок об этом узнал, поскольку несудимая молодежь приезжала к нему советоваться. Хлопцы эти не чтили ни территорий, ни правил. Выслушав их истории, Теремок, долго не думая, объявил их махновцами. Иногда кто-то давал им жирные набои. Охотились за ними и спортсмены, и взрослые жулики, но найти их было нелегко: сегодня на одной хате, завтра – на другой… И вдруг – все стихло. Люди решили, что ребята убыли в столичную гастроль. Но недавно один шустрый паренек разжевал, что, дескать, нашли их всех в загородном доме – но мертвых и притом, как пишут в таких случаях, «без видимых причин насильственной смерти». Выяснилось, что все они были отравлены. Что же касается их денег, которых должно было быть видимо-невидимо, то – увы, мимо кассы. Сначала думали, что бабки менты соскребли. Понюхали, и оказалось, что в данном случае – нет. И вот что заметно – если бы их бандиты убрали, так завалили бы по-свойски – из стволов. А так, чтобы всех отравить, – тут надо и мало-мало своим быть, и особую загогулину в голове иметь… Теремок считал случившуюся историю более чем странной…

Боцман снял с Теремка и Кувшина все, что мог, проговорил нужные слова между полными стаканами портвейна и заручился поддержкой:

– Ежели что – подсобим…

Приложение 12 К Наставлению

СЕКРЕТНО Экз. № 1

ГУВД ЛЕНОБЛГОРИСПОЛКОМОВ 7 УПРАВЛЕНИЕ ГУВД

Исх. № 7/8 ___1334 м_

«24» 09 1990 г.

Начальнику управления (отдела)

Управление Уголовного розыска полковнику милиции (кому)

Апачиди К. Я.

для Виноградова М. Д.

Требовалось установить:

Кувшинова А. А. ОПД, 34–90.

Квартирные кражи.

Кувшинов Алексей Андреевич, 05.02.1929 г. р., уроженец Ленинградской области, Тосненского района, пос. Рябово, русский, неоднократно судимый, прописан и проживает по адресу: Ленинград, Средний проспект, д, 26, кв. 341.

По адресу проверки располагается 2-комнатная квартира, находящаяся в ведомственном доме. В вышеуказанной квартире прописан только Кувшинов А. А. Фактически в ней проживают он и его сожительница Елена с двенадцатилетней дочерью Надеждой.

Соседи характеризуют Кувшинова как спокойного человека, хотя все знают о его неоднократных судимостях. Многие ставят ему в заслугу порядок на лестничной площадке. Так, около года назад неизвестные им люди сильно избили гр-на Трунова из кв. 329, который «терроризировал» всех соседей. Источник из кв. 321 не сомневается, что это сделали связи Кувшинова по просьбе соседей. Что у Кувшинова собираются его знакомые, явно ранее судимые. Но беспокойств это не вызывает.

Некоторые соседи говорят, что лучший друг Кувшинова – это оперуполномоченный 16-го отделения милиции, которого все на его территории знают как Боцмана. Он очень известен, так как проработал в Василеостровском районе около двадцати лет. Боцман часто приходит к Кувшинову, они выпивают. Соседи не видят в этом ничего особенного. Как заявил дворник участка, «от таких пьянок только спокойствие народу».

Исп. Рыбкина.

М.н. К 7/1 – 274 с.

Женя Родин не наткнулся ни на что, потому что все нераскрытое, выкопанное им, было жутким, но знакомым. Потому Родин и доложился Токареву уверенно:

– Искомый к чужой плоти не имеет отношения. Или – не я поймал, взял и расколол животное на 82 эпизода развратных действий? И – заметьте – без единой зуботычины!

Кореша Птицы нарыли убийство из-за чемодана, набитого лотерейными билетами. Хозяина убили в затылок гвоздем из строительного пистолета. По данным из дела, к барыге чуть раньше, чем надо, пришел некто для сбора мебели… А кто пришел – «установить не представилось возможным». Кореша приволокли Птице рулоны сводок, от которых он мгновенно очумел. Так и отрапортовал Василию Павловичу:

– По этой линии систему не найдем. Если она и есть – то никогда не повторяется.

А группа Лаптева – Петрова продолжала обходить жилмассив. Легче, наверное, было от Ленинграда до Нерчинска докандыбать – на том пути скорбном хоть просвет какой-никакой виден, хоть и очень вдали. Однажды Петров-Водкин присел возле парадной на корточки и заорал в голос:

– Достал, сука! На ломти постругаю!!!

Потом он затянулся беломориной, сплюнул по-блатному, встал и скомандовал:

– Поехали дале, перекрестясь!

Им было тяжело. Они натыкались на сотни характеров – кто дверь не открывает, а кто – открывает, но по десять минут гонит всякую чепуху, кто что… Пару раз они доставили похожих молодых людей на всякий случай в ОУР, но харламовский источник Тимов только головой качал:

– Тот еще более «никакой» был…

За два дня Артем похудел на несколько килограммов. Харламов тоже осунулся, и только Лаптев с Петровым-Водкиным внешне почти не изменились – у них лишь злее обозначились морщины вокруг глаз да сильнее пожелтели пальцы, которыми они, куря, держали папиросы. На них пошли жалобы, так как стали сдавать нервы. Однажды на лестничной площадке Лаптев встретил знакомого, тот терпилой в одном эпизоде был. Сергей тогда взял щипача на кармане, но кошель тот сумел ловко скинуть. И пихались, и зубы скалили – ну нет вещдока, пришлось карманника, помучив, выставить вон. А терпила таким нудным оказался! Сколько он на Лаптева жалоб написал, где отмечал его топорную работу и требовал вернуть «трудовые сбережения»! И вот – встретились. Терпила и заявил Лаптеву:

– Вы бы лучше воришек ловили, а не беспокоили соседей порядочных людей!

Сергей сорвался и дал ему под зад ботинком – с устатку. Так этот терпила даже брюки свои испачканные принес в прокуратуру для сравнительной экспертизы пятна и подошвы ботинка оперуполномоченного. Заранее предупрежденная Токаревым, Яблонская начертала на жалобе резолюцию, что у нее, дескать, нет оснований не доверять рапортам офицеров.

Однако, пожалуй, самую интересную информацию получил все-таки Варшава. На исходе вторых суток всеобщей «штурмовщины» он, не показывая своих эмоций, сказал Артему:

– Есть кой-чего… Но говорить буду только с твоим отцом. У нас виски седые, мы покумекаем наедине, а ваша задача – «фас», когда гикнем.

Артем, конечно, встречу организовал, несмотря на позднее, если не раннее время, но на вора чуток надулся. Правда, отец потом ему смысл разговора передал, а разговор и впрямь был интересным…

Косясь на Крузенштерна в белой ночи, Варшава сказал Токареву:

– Я, Василь Палыч, своих собирал и еще соберу… Пошуршим… Люди все больше надежные, хотя для тебя и беспокойные… но об этом после. Вот что я тебе скажу: нарушаю я все мыслимые законы наши.

Токарев нервно ухмыльнулся и перебил вора:

– Я тоже, Май, нарушаю, а под моим чутким руководством – и все мои. Люди, кстати, тоже надежные, хотя для твоих и хлопотные.