Падение Ворона - Данил Корецкий

— Коряга, привет от дона Корлеоне! — Он выстрелил в коротко стриженный затылок. И только тут понял, что это никакой не Коряга, а Крутяк — похожий на Корягу телосложением, походкой, стрижкой, манерами… Впрочем, братва часто похожа друг на друга…

Крутяка бросило вперед — лицом на стол. Недопитая рюмка разлилась, сливовица смешалась с кровью.

— Что стоишь?! Уходим! — зло прошипел Бурый. — Тихо и спокойно!

В мертвой тишине они прошли к выходу, выскочили из кафе и прыгнули в машину. Шуруп нажал на газ, и развернувшиеся «Жигули» резко рванули с места вниз по улице. Их никто не преследовал. Убедившись в этом, они сняли маски и перевели дух.

— А чего ты передал привет от дона Корлеоне? — засмеялся Бурый. Как всегда после «дела» их бил отходняк.

— Да в голове все перепуталось! Мне чего-то Коряга померещился! — Джузеппе тоже смеялся. Им вторил Шуруп, который тоже получил свою порцию адреналина.

— А этот тип действительно на Корягу похож, — кивнул Бурый. — Особенно вполоборота…

Через час выполнившие задание три бойца, умытые и переодетые в другую одежду, подошли с разных сторон к кафе «Луна».

Ворон, Погранец и Морпех уже ждали их в отдельном кабинете за накрытым на шестерых столом.

— Как прошло? — поинтересовался Ворон.

— Всё нормально, — ответил Джузеппе. — Только…

— Что «только»? — напряглись Ворон и его помощники.

— Я привет от дона Корлеоне передал…

Ворон рассмеялся.

— Теперь херсонские будут ломать голову, где они перешли дорогу семье Корлеоне…

— Нет, я все сказал правильно: «от Ворона», — сказал Бурый.

— Не пойму, кто из вас больше бухает? — усмехнулся Ворон. — Джузеппе, неужели ты Бурого обогнал…

— И знаете, этот Крутяк на Корягу очень похож оказался, — продолжил Бурый. — И фигурой, и в профиль. Джузеппе даже замешкался со стрельбой немного.

— Я подумал, что это Коряга и есть, — подтвердил Джузеппе.

Ворон, Погранец и Морпех многозначительно переглянулись.

— А что тут странного? — спросил Погранец. — Мы же не знаем, куда он делся. Вполне мог оказаться среди херсонских.

— Конечно! — кивнул Бурый.

Джузеппе промолчал.

— Главное, что ты недолго мешкал, — сказал Ворон. — Хорошо то, что хорошо кончается. За это и выпьем!

Он поднял рюмку, и все последовали его примеру.

В Тиходонске было уже довольно холодно, хотя солнце светило ярко и заставляло щуриться. Ворон припарковал свой «БМВ» на «писательском перекрестке» — углу проспекта Гоголя и Лермонтовского бульвара, надел каплевидные очки-хамелеон, поправил шляпу и неспешно двинулся по бульвару. Он наконец обзавелся «гангстерским» гардеробом и сейчас с удовольствием ловил на себе взгляды девушек и зрелых женщин. Шляпа, надвинутая на глаза, очки, меняющие прозрачность по освещенности, кожаный плащ, надетый на коричневый, в едва заметную полоску, костюм с ярким галстуком, новые, блестящие лаком штиблеты, загорелое лицо, хотя пляжный сезон давно закончился… Все это, вместе взятое, привлекало внимание окружающих. Шуршали под ногами сухие листья, иногда порывы ветра бросали желтые хрустяшки в лицо, покачивался в руке желто-черный пакет с надписью «Karna» и стройными женскими фигурами, играющими в волейбол на фоне синего моря.

Вскоре он подошел к знакомому мрачноватому зданию из темного туфа. Как ни странно, книжный развал работал, только книги были разложены компактно, занимая не четыре, а два стеллажа и, вдобавок, были покрыты полиэтиленом, придавленным по углам четвертинками кирпичей. Покупателей не было, только букинист с неизменной аккуратной бородкой, в своих круглых винтажных очках, прохаживался вдоль прилавков. На нем была теплая куртка, шерстяная вязаная шапочка и перчатки. Ворон сразу заметил, что ему нравится и яркое солнце, и осенняя прохлада, и чирикающие на высохшем газоне воробьи, и ряды укрытых от ненастья книг. Словом, нравится все. Так бывает у людей, которые живут в ладу с самим собой и с окружающим миром. На миг он даже позавидовал: несмотря на внешний лоск и видимость удовлетворенностью жизнью, в душе его царило смятение и хаос, зрительным выражением которого могла стать давняя мусорка, где стая ворон выклевывала глаза кошкам…

Ворон остановился, и букинист, приняв его за потенциального покупателя и явно не узнавая, заспешил навстречу.

— Здравствуйте! Какие книги вас интересуют? — любезно, но без излишней душевности, спросил он.

Ворон снял очки. Они встретились взглядами, и букинист улыбнулся.

— А, это вы! Вас опять долго не было. Вы женились, и жизнь удалась?

— Да, — кивнул Ворон. Он отвечал только на первый вопрос, хотя можно было расценить, что на оба.

— Но вы озабочены. И я вижу, что у вас ко мне дело, — проницательно сказал продавец.

— Да. — Ворон достал из пакета толстую книгу в твердом переплете и положил ее на прилавок, поверх других. — Вот, возвращаю. Денег обратно не возьму. Может, найдется тот, кому она подойдет больше, чем мне… Можете ее подарить.

— Неужели не осилили? — удивился бородач.

Ворон кивнул.

— Можно сказать и так. Но главное — когда я ее читаю, у меня происходит раздвоение личности. Знаю, что надо поступать по одному, а поступаю по-другому…

Букинист взял Библию, легко провел рукой по обложке, будто погладил.

— Да, соглашаться с Божьими законами куда легче, чем жить в соответствии с ними. Но далеко не у всех есть смелость в этом признаться.

Ворон поставил на прилавок пакет.

— А это небольшой подарок для вас.

— Что там?

— Коньяк «Солнечный берег». У нас такой не продается.

— Действительно. Когда-то продавался, а сейчас нет. Вы еще придете?

— Как знать. — Ворон многозначительно поднял глаза к небу. И тут же, осознав театральность жеста, поспешно надел очки.

Собеседник промолчал. Они пожали друг другу руки, и Ворон, так же неспешно, двинулся по малолюдной аллее к оставленной на углу машине. Букинист долго смотрел ему вслед.

Глава 11

Рыбу убивает открытый рот[20]

Ноябрь — декабрь 1991 г., Тиходонск — Карна

День советской милиции — своеобразный праздник. В его честь не запускают красочные фейерверки, не веселятся толпы