БРЕНД. Повод для убийства - Орлова Лидия Витальевна
– Нет, Николай Андреевич, бороться я больше не собираюсь… – теперь Марина говорила резко, с вызовом. – Мне что, больше всех надо? Может, это я свои интересы защищаю? Все – я теперь занимаюсь только моим журналом. И ничем другим…
– Не кипятитесь, Марина Петровна, – Серегин, очевидно, понял, что перегнул палку. – Извините, что втравил вас в это дело…
Марина нервно пожала плечами.
– Я не прав… Но поймите меня…
– Я вас, Николай Андреевич, прекрасно понимаю… И не надо мне объяснять старую истину о том, что своя рубашка ближе к телу… Просто не надо помогать тому, кто у вас помощи не просит. Не надо бороться за справедливость, которая никому не нужна. Не надо…
И тут Серегин ее прервал:
– Марина Петровна, вам не кажется, что это уже истерика?
– Не кажется, Николай Андреевич, не кажется…
Но это, конечно, была истерика. Вернее, начало истерики. Напряжение, в котором Марина пребывала в последнее время, требовало разрядки – в скандале, в слезах – и в чем там еще? Серегин это почувствовал и испугался.
– Марина Петровна, – сказал он жестко, – послушайте меня – мы напрасно сейчас обвиняем друг друга… Да, все пошло не так, как мы думали… Да, мы оба наделали ошибок… Я потерял свой бизнес, вы – автомобиль… Но это же не смертельно! Мы должны выстоять, Марина Петровна. Я шел на встречу, чтобы сказать вам это, а сам… Сам начал искать виноватого в своих собственных бедах и все свалил на вас… Простите меня. Мне стыдно…
– Да ладно, Николай Андреевич, – Марина была поражена его неожиданной исповедью. – Чего уж… Мы оба не могли предположить, что дело примет такой оборот… Вы последние газеты читали?
– Так, выборочно… – ответил он и добавил: – Нынешняя пресса меня не интересует…
– А я все читаю, – Марина вздохнула, пояснила: – Про меня пишут, вот и читаю…
Серегин промолчал. Может быть, боялся нарушить шаткое равновесие, которое позволяло им более-менее спокойно продолжать начатый разговор.
– Надеюсь, что обсуждение в прессе заставит следствие действовать более энергично, и следователи сумеют найти и доказательства, и аргументы, чтобы остановить бандитов…
– Может быть… Хотя я мало в это верю и не питаю иллюзий ни относительно следствия, ни относительно суда…
– Ну вы просто нигилист какой-то! – Марина засмеялась.
Серегин улыбнулся. Похоже, Марина приходила в себя.
Николай Андреевич заказал мороженое – от кофе Марина отказалась, она пила его весь день. Они больше не возвращались к серьезным темам. Говорили о пустяках, обсуждали оформление ресторанчика – сплошной китч, с претензией на оригинальность. Марина хотела к восьми вернуться домой и засиживаться с Серегиным не собиралась. Как только Серегин расплатился, Марина позвонила водителю, чтобы подъехал. Вячеслав ответил, что давно уже стоит у входа в «Сельские радости», час пик миновал, и он смог изменить место парковки.
Они не торопясь оделись, охранник – он же швейцар – распахнул перед ними дверь, Серегин вышел на скользкое крыльцо первым и подал руку Марине. Марина увидела свой «Мерседес» – он стоял перед входом, Вячеслав курил. Заметив Марину, сигарету выбросил и пошел навстречу.
Все, что произошло потом, Марина помнила плохо – так, отдельные эпизоды, словно кадры какого-то страшного фильма. Неизвестно откуда взявшийся человек в черной куртке, серый трикотажный капюшон низко опущен на лицо, направил на нее пистолет… Конечно, это был пистолет, потому что потом Марина услышала слабый хлопок… Но за секунду до этого Серегин зачем-то толкнул Марину, тяжело навалился на нее, и она упала с крыльца, больно ударившись о каменные ступени… Охранник в черном костюме и при галстуке торопливо выхватил из кармана мобильник, и Марина слышала – она все еще лежала на мостовой, ей было больно подняться – он вызывал милицию, говорил, что убили человека… «Убили? Кого?» – гадала Марина. Она поднялась, преодолевая боль. Вячеслав помог встать. Марина оглянулась. Увидела Серегина. Николай Андреевич лежал на мостовой, его элегантное черное пальто испачкалось грязью, смешанной со снегом. Он был неподвижен и почему-то не пытался встать… Оттолкнув Вячеслава, Марина бросилась к Серегину.
– Он жив! Жив! – кричала она. – Вызывайте «скорую»…
– Уже вызвали, – Марина услышала чей-то глухой голос.
«Должно быть, охранник», – подумала она и тут же забыла об этом, охваченная паникой.
Вячеслав пытался отвести Марину к машине, она сопротивлялась:
– Как вы не понимаете, это в меня стреляли, а он меня закрыл, оттолкнул, спас…
Марина говорила что-то еще, но вновь и вновь возвращалась к главному:
– Серегин жив, он не мог умереть…
Она видела: какие-то люди расстегивали пальто Серегина, его темно-серый костюм пропитался кровью. Никто не знал, что делать… Наконец приехала «скорая», врачи переложили Серегина на носилки, кто-то спросил: «Он жив?», в ответ – молчание…
Марина пришла в себя, почувствовав острый, отрезвляющий запах нашатыря. Странно, но врач «скорой» занимался ею.
– Почему вы не едете? – возмущенно спрашивала она пожилого мужчину в синей форменной куртке. – Его надо срочно в больницу, он ранен…
– Не волнуйтесь, пожалуйста, – врач говорил сочувствующим тоном. – Мы сейчас поедем…
Он никуда не спешил, и Марину это пугало.
– Чего вы ждете? – требовательно спросила она. – Он же может умереть!
– Успокойтесь, Марина Петровна, – сказал ей Вячеслав. – Давайте я провожу вас в машину…
– В какую еще машину? Я никуда не пойду, – сопротивлялась Марина.
Совершенно случайно она поймала обращенные к ней сочувственные взгляды людей, окруживших место происшествия, и поняла, что ведет себя неадекватно. Она повернулась к Вячеславу, который теперь казался ей своим, близким человеком, и спросила его:
– Вячеслав, скажите мне – честно и прямо – Серегин погиб?
В его глазах она увидела ответ, но все же настойчиво повторила:
– Я жду. Он убит?
– Да, Марина Петровна…
– Постойте, – Марина бросилась к «скорой», медики не спешили уезжать, ждали, когда прибудет милиция.
Милиция наконец подъехала и сразу же начала действовать.
– Почему вы переложили труп убитого на носилки и отнесли в машину? – спрашивали врача.
– Мы надеялись, что сможем его спасти…
– Вы видели, как это произошло? – допрашивали охранника ресторана.
– Видел, стреляли в эту даму, в лиловой дубленке – они у нас ужинали, а он, убитый то есть, закрыл ее и сам нарвался на пулю…
– Вы это подтверждаете? – спросили Марину. – Предъявите документы, гражданка…
Марина полезла в сумочку… Какой-то солидный мужчина – может быть, хозяин «Сельских радостей» или дежурный администратор предложил следователю пройти в ресторан и в комфортной обстановке – он так и сказал «в комфортной обстановке»! – продолжить расследование. Марина в сопровождении Вячеслава, врач «скорой» и несколько свидетелей, пожелавших рассказать о том, что видели, вошли в ресторан.
Им предложили раздеться, но следователь жестко сказал:
– Не надо. Мы все скоро уйдем…
Он подчеркнул – «все»…
Марина увидела, что Вячеслав, отойдя в сторону, кому-то звонит по телефону. Сама она оказалась в центре внимания и не поняла, ни кому тот звонит, ни что говорит в трубку.
Допрос Марины был предварительным и коротким. Кто она, что здесь делала, с кем ужинала. И конечно, знала ли она стрелявшего, может ли его описать. Марина, в последнее время привыкшая к допросам, отвечала коротко, без подробностей. Все время, пока шел их разговор со следователем, Марина, не отрываясь, смотрела в угол зала, на столик, за которым они с Серегиным ужинали. Посуду уже убрали. Постелили чистую скатерть. И будто ничего не было – ни их трудного, с обидами, разговора, ни примирения, ради которого они и встречались. «Но это ведь не смертельно», – вспомнила Марина слова Серегина. Он говорил по поводу своего потерянного бизнеса и взорванного автомобиля Марины.
– Значит, все-таки смертельно, – сказала Марина вслух.
