Филлис Джеймс - Убийство в теологическом колледже
– Какое пятно, отец?
– Он явно лежал на плаще и занимался любовью.
– Там было пятно спермы? – спросил Пирс.
– Да, да, вот именно. И довольно большое. Я не стал отсылать плащ его отцу в таком виде. Рональду бы это не понравилось, и я знал – все мы знали, – что сэр Элред не хотел, чтобы сын учился в Святом Ансельме, не хотел, чтобы тот стал священником. И если бы он увидел плащ, то у колледжа могли бы возникнуть неприятности.
– Вы говорите про сексуальный скандал?
– Да, что-то вроде этого. А какой позор для бедного Рональда. Он бы этого не хотел. Я не очень понимал, что делаю, но посчитал, что отсылать плащ в таком виде неправильно.
– А почему вы не попытались отмыть пятно?
– Ну, я думал об этом, но это было не так-то просто. Боялся, что сестра заметит, как я его выношу, и спросит, что я делаю. К тому же я не очень умею стирать. И конечно, я не хотел, чтобы меня застали за этим делом. Квартирка у нас крохотная, и секретов друг от друга почти нет. И я отложил эту проблему. Знаю, глупо, но нужно было собрать пакет для шофера сэра Элреда, и я подумал, что с плащом разберусь позже. Была еще одна проблема – я не хотел, чтобы об этом узнали, не хотел, чтобы рассказали отцу Себастьяну. Понимаете, я знал… знал женщину, с которой он занимался любовью.
– Так это была женщина? – уточнил Пирс.
– Да, женщина. Я знаю, что могу сообщить вам это в конфиденциальном порядке.
– Если это не имеет отношения к убийству архидьякона, – сказал Дэлглиш, – то больше никому знать не обязательно. Попробую облегчить вам задачу. Это была Карен Сертис?
На лице отца Беттертона появилось облегчение.
– Да, она. Боюсь, что Карен. Понимаете, я увлекаюсь птицами, наблюдаю за ними, вот в бинокль их и приметил. Они были вместе, там, в папоротнике. Я, естественно, никому не сказал. Отец Себастьян такое вряд ли простил бы. И еще ведь Эрик Сертис. Он хороший человек, нашел свое место здесь с нами и своими свиньями. Так все хорошо устроилось, и я не собирался ничего рушить. И мне это не казалось чем-то ужасным. Если они любили друг друга, если были счастливы вместе… Хотя я, конечно, не знаю, что там было между ними. Я вообще ничего об этом не знаю. Но ведь, подумайте, мы часто миримся с жестокостью, с гордыней и эгоизмом… так вот, на этом фоне мне не казалось, что Рональд сделал что-то уж совсем ужасное. Знаете, он был здесь не сильно счастлив: почему-то не прижился. И дома, мне кажется, ему приходилось несладко. И может, ему нужен был кто-то, кто проявил бы к нему симпатию и доброту. Хотя чужие жизни всегда кажутся такими загадочными… И не нам судить. Мы обязаны жалеть и понимать и мертвых, и живых. Поэтому я помолился и решил не вмешиваться. Только вот пришлось разбираться с этим плащом.
– Отец, нам нужно срочно его найти, – сказал Дэлглиш. – Что вы с ним сделали?
– Я его поплотнее скрутил и сунул в дальний угол шкафа. Знаю, звучит глупо, но тогда мне показалось, что это выход. Спешки вроде не было. Но шли дни, и становилось все труднее. А потом, в ту субботу, я понял, что больше тянуть нельзя. Подождал, пока сестра выйдет на прогулку, взял платок и намочил горячей водой, хорошенько намылил и довольно удачно почистил плащ. Полотенцем вытер его насухо и подержал еще перед газовым камином. Потом я решил, что лучше всего отрезать ярлычок с именем, чтобы не напоминать людям о смерти Рональда. А потом я спустился и повесил плащ в раздевалке, на крючок. Чтобы, если кто-то из студентов забудет свой плащ, он смог бы воспользоваться этим. Я решил потом объяснить отцу Себастьяну, что не отослал плащ вместе с другой одеждой, не вдаваясь в подробности: сказать, что повесил его в раздевалку. Он подумал бы, что я просто проявил небрежность и забыл про плащ. Я и вправду считал, что это лучший выход.
По собственному опыту Дэлглиш знал, что нельзя торопить свидетеля – так можно накликать беду. Он умудрился подавить в себе нетерпение и спокойно спросил:
– Так где сейчас этот плащ?
– А разве он не на крючке? На самом правом? Я его туда повесил в субботу перед повечерием. Разве он не там? Я не мог проверить – да и не хотел, не подумайте ничего, – вы же закрыли дверь в раздевалку.
– Когда именно вы его повесили?
– Прямо перед повечерием, я же объяснил. Я одним из первых пришел в церковь. Нас было очень мало, ведь так много студентов разъехалось, а плащи висели в ряд. Я их, конечно, не считал. А просто повесил плащ Рональда, куда и сказал: на последний крючок.
– Отец, а вы сами надевали этот плащ хоть на минутку?
– Нет, что вы, – озадаченно уставился на коммандера отец Беттертон. – Я бы не стал. У нас есть свои плащи – черные. Мне незачем было бы надевать плащ Рональда.
– А студенты обычно носят свои собственные плащи, или они, так сказать, общие?
– Плащ у каждого свой. Пожалуй, иногда их могут перепутать, но не той ночью. Студенты надевают плащи лишь самыми морозными зимами. Ведь по северной галерее идти до церкви совсем немного. И Рональд никому не стал бы одалживать свой плащ. Он очень переживал за свои вещи.
– А почему вы не рассказали мне об этом раньше? – поинтересовался Дэлглиш.
– Так вы и не спрашивали, – все так же озадаченно смотрел на коммандера священник.
– А вам не пришло в голову, когда мы проверяли все плащи и одежду на кровь, что нам бы надо знать, все ли на месте?
– Нет, не пришло, – просто ответил отец Джон. – И он же был на месте? Он висел на крючке в раздевалке рядом с другими плащами.
Дэлглиш ждал. Легкое смущение отца Джона сменилось дискомфортом. Он переводил взгляд с Дэлглиша на Пирса, но не нашел поддержки ни у одного из них.
– Я не думал о деталях вашего расследования, – сказал он, – чем вы занимаетесь или что это значит. Мне не хотелось, и казалось, это и не мое дело. Мне задавали вопросы, и я честно на них отвечал.
И Дэлглишу пришлось признать, что священник абсолютно реабилитирован. С чего бы отцу Джону знать, что плащ – существенная деталь? Кто-то более сведущий в правилах полицейского делопроизводства, более любопытный или заинтересованный мог бы добровольно поделиться информацией, даже не ожидая, что она окажется сильно полезна. Но отцу Джону это было не свойственно, и даже если бы ему пришло в голову об этом рассказать, ему наверняка важнее было защитить трогательную тайну Рональда Тривза.
– Простите, – сокрушенно добавил он. – Я вам все спутал? Это важно?
И что мог на это ответить Дэлглиш?
– Нам важно знать точное время, когда вы повесили плащ на последний крючок, – сказал он. – Вы уверены, что это произошло незадолго до повечерия?
– Да, уверен. Было где-то девять пятнадцать. Обычно на повечерие я прихожу в церковь одним из первых. Я собирался сказать отцу Себастьяну про плащ после службы, но он куда-то убежал, и не получилось. А на следующее утро, когда мы все услышали про убийство, это уже стало таким не важным.
– Спасибо за помощь, отец, – сказал Дэлглиш. – То, что вы рассказали, очень важно. Но еще важнее никому больше об этом не говорить. Буду признателен, если о нашем разговоре никто не узнает.
– Даже отец Себастьян?
– Никто. Когда расследование завершится, вы будете вольны рассказать отцу Себастьяну все, что пожелаете. А сейчас нужно, чтобы никто не узнал, что плащ Рональда Тривза находится где-то в колледже.
– В смысле где-то в колледже? – Священник бесхитростно взглянул на коммандера. – Разве он не висит на крючке?
– Там его нет, отец, – ответил Дэлглиш. – Но мы его найдем.
Он вежливо проводил к двери отца Беттертона, который вдруг стал похож на сбитого с толку, обеспокоенного старика. Но на выходе священник собрался с силами и обернулся, чтобы сказать кое-что напоследок.
– Я, естественно, не произнесу ни слова о нашем разговоре. Вы меня об этом попросили, и я не стану. Могу ли я попросить вас не говорить никому об отношениях Рональда Тривза с Карен?
– Если это имеет отношение к смерти архидьякона Крэмптона, – объяснил Дэлглиш, – то все выйдет наружу. С убийством всегда так, отец. Когда человека лишают жизни, для секретов места практически не остается. Но эта информация будет обнародована, только если это будет необходимо и когда будет необходимо.
Дэлглиш еще раз повторил отцу Джону, как важно молчать про плащ, и отпустил. Были свои плюсы в том, чтобы иметь дело со священниками и студентами Святого Ансельма: например, абсолютная уверенность, что они сдержат данное обещание.
12Не прошло и пяти минут, как вся команда, в том числе и криминалисты, была в сборе за закрытыми дверями коттеджа Святого Матфея. Дэлглиш описывал новый поворот в ходе расследования.
– Итак, начинаем искать, – сказал он. – Сначала нужно выяснить, как обстоят дела с тремя комплектами ключей. После убийства пропал лишь один. Той ночью комплект взял Сертис, и он его не возвращал. Эти ключи откопали в свинарнике. Значит, Каин позаимствовал еще один комплект, который после убийства повесил на место. Предположим, что наш Каин – это тот человек в плаще. Тогда плащ может быть где угодно: как в колледже, так и за его пределами. Спрятать его, конечно, не так просто, но у Каина был в распоряжении весь мыс, побережье и куча времени между двенадцатью и пятью тридцатью. Возможно, его даже сожгли. На мысе достаточно канав, откуда костер не будет заметен, даже если кто-то выйдет из дома. Понадобился бы лишь керосин и спичка.
