Владислав Морозов - Закон стаи (Цезарь - 2)
Своего военачальника он нашел в соседнем зальчике. ВДВ стоял у чудом уцелевшей стойки бара в картинной позе: ремень автомата перекинут через плечо, правая рука покоится на затворе, в левой - дымящаяся сигарета. Подтянутый, длинноногий, подбородок гордо задран - впору заснять его на видео и прокрутить по телевидению в качестве рекламы ясеневской команды. Иногда Саша остро жалел, что этого нельзя делать.
Подошел к нему, оглянулся - вдоль стены напротив штабелем лежали раненные измайловцы, в углу - их обезоруженные коллеги.
- Отлично, - кивнул Саша. - А джип в кабаке ништяк смотрится.
- Ха, видел бы ты, как у них рыла вытянулись! Будто я на летающей тарелке влетел, а не на обычной тачке.
Ну, тачка не совсем обычная, скажем так. Титановый передок обошелся ВДВ недешево, но зато теперь он таранил им все, что ни попадя. Вчера "ауди" едва не насквозь проткнул, сегодня за стены взялся.
ВДВ помолчал, тяжело вздохнул:
- Весело было. Люблю побуянить. Э-эх, - он, видимо, искренне страдал от кратковременности такого удовольствия. - Как наверху?
- Без потерь. Ты въехал на машине, а мы на Эйфеле.
- Тоже клевый вид транспорта, - хохотнул ВДВ.
- Не спорю. Так, где моя триада? Пошли бабки выколачивать.
ВДВ коротко свистнул кому-то из своих - кажется, Пересмешнику, под маской не разберешь.
- Давай в подвал. Подготовь там все.
Тот кивнул.
Стрельба утихла окончательно. Видимо, сопротивление бойцов Чумы подавлено. Как бы Гончару ни было грустно, но даже сквозь горечь поражения он отмечал качество "работы" налетчиков. Ведь даже шума, по сути, не очень много было. Стреляли в помещении, а Гончар сам в свое время позаботился, чтобы стены были звуконепроницаемы. Правда, на первом этаже грохотало порядочно, но ведь и его собственная братва время от времени шумела не тише.
Чума ухитрился накануне предупредить, чтобы не спешили на звуки выстрелов. Как жалел Гончар об этом опрометчивом шаге! Ему бы сейчас менты очень пригодились... Черт, неприятно как. Когда убийство Маленкова расследовали, из клуба оперов невозможно было выжить. А вот теперь, когда они действительно необходимы, их нет. И, фактически, сам же принял меры против их внезапного появления. Закон подлости.
И, конечно, сейчас все загадки разрешились. Выдала скорость и наглость действий. Вот этот почерк Гончару знаком был очень хорошо. Цезарь собственной персоной.
Он с самого начала пошел по неверному пути. А должен был вспомнить четыре вещи. Во-первых, Цезарь никогда и ни с кем не делил поле деятельности. Он всегда уничтожал противника один, не объединяясь в шаткие коалиции. Там, где был замешан Цезарь, допускалось присутствие лишь бригадиров из беляевской группировки - если людей в его собственной команде не хватало. Цезарь начал давить его с легальной стороны - значит, и вся криминальная подоплека была организована им же. Во-вторых, Цезарь и Ученый всегда действовали слаженно, не конфликтуя. Хирург не мог договориться о союзе, потому что Цезарь действовал вразрез с мирными устремлениями. Либо Хромой занялся самодеятельностью, либо это отвлекающий маневр. И, в-третьих, была у Цезаря маленькая слабость: любил прикидываться чеченцем. Видимо, тогда Антонову поймали именно с ним. Когда его застали врасплох, Цезарь машинально использовал старый трюк, а потом раздул из этого происшествия целую эпопею.
А, в-четвертых, только дурак мог поверить, что он способен "завязать" и отказаться от колоссальной власти, которую дает криминал. Это ведь его излюбленная шутка - прикинуться собственным трупом. "Я умер для криминала", твердил он сам направо и налево. Можно было догадаться уже тогда - слишком рьяно пытался он убедить весь мир в своей безобидности. Возмущаться или сокрушаться нет смысла. Да, попался на любимую удочку Цезаря. А ведь знал, сколько народу погорело на вере в его смерть. И Гончар тоже верил, потому что именно об этом мечтал несколько лет. За что и поплатится.
Даже покушение на Маленкова ему ничего не подсказало. А ведь в Москве не могло существовать второй команды с уровнем мастерства Цезаря. Тот учил своих несколько лет, а нынешние враги Гончара вынырнули ниоткуда. Такого быть не могло, спецы засветились бы раньше - надо же на ком-то практиковаться. Да и налет на ставку измайловского союза как раз в духе Цезаря, у остальных мочи не хватит.
Все неприятности, случившиеся за последние два месяца, были делом рук одного человека, а не двух или трех. Не существовало никаких союзов и враждебных коалиций - один-единственный Цезарь.
Около запертых и забаррикадированных снаружи дверей послышался шум. Ага, вот и он. Сейчас предъявит требования, быстренько довершит дельце и смоется. Не любит он задерживаться, боится рыло свое перед ментами "засветить"... Гончар подобрался, готовый ко всему. Скрежет отодвигаемых тяжестей, двери распахнулись, но... Никто не желал входить. Вместо наглого Цезаря кто-то забросил внутрь на манер мешков с картошкой сначала Эйфеля с его бригадирами, затем здорово битых Чуму и Муравья. И двери немедленно были заперты вновь. Что-то Цезарь не торопится... Странно.
Эйфель пришел в себя, уселся, мотая головой, как пьяная лошадь. Дикими глазами оглядел зал, стер кровь с физиономии.
- Добрый вечер. Только он совсем не добрый... Что, вашу мать, делает в клубе Цезарь со своей командой?
- А что он может делать? - пожал плечами Стефан. - Грабит, я полагаю.
- Да нет, это понятно. Куда вы-то смотрели? Он же не с бухты-барахты свалился... А где Ученый? Мать вашу, что здесь произошло?!
Та-ак. История не заканчивается. И налет - вовсе не точка в страшной сказочке. Эйфель уверен, что на сборе будет присутствовать Ученый. С чего бы это?
- Мне тоже интересно, что здесь происходит, - ровным голосом отозвался Гончар. - Полагаю, остальным не меньше меня.
Очухался Чума. Приподнялся, крайне удивился, обнаружив себя в подвале. Муравей помог ему освободиться от веревок и кляпа.
- А где этот?... - Чума прищелкнул пальцами, - Робин Гуд, блин. Гад, так и не сказал, как его зовут. Ну этот, который с плантациями. Чо, нету? Бля, как я вообще здесь оказался? Эйфель, как его зовут?
- Кого? - не понял тот.
Стефан расхохотался. Понятно. Коллективное помешательство. Один ищет Ученого, другой - Робин Гуда с плантациями. Кому что. Пошатываясь, Эйфель подошел к столу, пошарил глазами.
- Что-нибудь покрепче воды есть?
Стефан плеснул ему почти полный стакан водки. Эйфель выпил, как воду, шумно выдохнул воздух, проморгался. Сел за стол прямо, положил ладони на стол.
- Короче, я все понял. В общем-то, знал об этом, уже когда сюда ехал. Сейчас я говорю то, с чем приехал, потом начинаем разбор. Потому что мне этот бардак осточертел. Пункт первый. Пару недель назад меня нашел Ученый. Сам. Не через бригадиров, даже не через Цезаря. У меня должок по отношению к нему, мелкий, личного характера, поэтому он и обратился ко мне, а не к Гончару. Ученый заключил договор на закупку сырья на плантациях по всему югу. Фактически, перекупил всех наших поставщиков. У него есть сырье, есть фабрики. Есть маза двигать наркоту в Штаты. Ему нужна сеть распространителей по России и люди, которые приглядывали бы за работой американских дилеров. Все.
Молчание. Гончар покосился на Хирурга.
- Пункт второй. Никаких договоров с Хирургом у него не было и быть не могло, - будто прочитал его мысли Эйфель. - Так он и просил передать на сборе. Хромой несет отсебятину. Мало того, Ученый заявил, что в Организации такого дерьма не потерпит. Пункт третий. Если Хромой не оставит эту идею, Ученый спускает с цепи Цезаря. Который вовсе не "завязывал", а находился в долгосрочной консервации по политическим соображениям. Сейчас его бригада расконсервирована и находится в боевой готовности. Что мы, - он криво усмехнулся, - и наблюдаем. Пункт четвертый. Если урок, преподанный Хромому, нас ничему не научит и мы все-таки поддержим его и Хирурга, он объявляет нам войну. Таким образом, вывод. Либо мы заключаем союз и занимаемся тем, чем раньше, но только более организованно, либо мы воюем.
- Ультиматум, - резюмировал Стефан. - Гончар, мы к войне готовы?
- Сам не видишь? - тот показал глазами на потолок. - По-моему, если это война, то мы уже ее проиграли.
- Тогда я за союз, - кивнул Стефан. - Эйфеля не спрашиваю, он уже все сказал. Гончар, два голоса за.
- Мать вашу, вы что, не слышали, что я сказал?! - заорал Эйфель. - Что вы тут учудили, если Цезарь уже здесь?! До переговоров?! Вы что, окончательно охренели, если сорвали дело на несколько десятков миллионов?!
- Откровенность за откровенность, - Гончар начал нервничать. - Я не знаю. Я только сегодня понял, что вообще ничего о своих людях не знаю. Это ты хотел услышать?
Эйфель вытащил из-за пазухи завернутый в полиэтиленовый пакет сверток, бросил Гончару.
- Знаешь, ты мне друг, но я, пожалуй, буду работать с Ученым. Вот тут - то, что ты искал два месяца. Все доказательства честности твоего любимого бригадира Алекса. Той честности, из-за которой я чуть под ствол не попал. Так вот - собрал их Ученый. За несколько дней. Гончар, у него порядок в команде. И в моей команде тоже. Я всегда знаю, чем заняты мои люди. Я с ним сработаюсь. А с тобой что-то последнее время тяжеловато.
