Энн Перри - Скандал на Белгрейв-сквер

— Необязательно это должен быть один человек, — добавил Драммонд, оживляясь. — Информаторов могло быть несколько. Как только эта идея себя оправдала, Уимс мог предлагать многим из своих должников погашать долги таким образом. У него был постоянный источник нужной ему информации, а должники выплачивали не сам долг, а погашали набегавшие проценты.

— Странно, что его не прикончили еще раньше, — резко промолвил Питт.

— Но как найти эти источники информации или хотя бы доказательства, что они существуют на самом деле, а не прибегать к методу дедукции? — Драммонд скорчил гримасу. — Это не означает, что они приведут нас прямым ходом к убийце. Временами мне чертовски хочется бросить к черту это дело. Мне решительно все равно, кто убил скотину Уимса.

— Нам всем все равно, — мрачно изрек Томас. — Но мы взялись за это, чтобы доказать невиновность Байэма, не так ли?

Лицо Драммонда стало жестким, но это был скорее стыд, а не гнев. Ему нечего было сказать, тем более что-либо отрицать. Он посмотрел на Питта:

— Что вы собираетесь делать?

— Пойду снова к Байэму, попытаюсь разузнать побольше об этом письме и о том, каким образом оно попало к Уимсу.

— Вы считаете, что это важно?

— Вполне возможно. Мне следовало с самого начала обратить на это большее внимание. Я хочу найти слугу, который дал письмо Уимсу, и постараюсь выяснить, кто еще о нем знает и почему Байэма не оказалось в бумагах Уимса. Тот слишком дорожил этим письмом, чтобы так просто с ним расстаться.

— Может, он продал его, — предположил Драммонд. — Оно стоило хороших денег. Или, вполне возможно, оно оказалось в руках убийцы вместе с прочими бумагами, компрометирующими Байэма. Убийца обязательно держал бы письмо и бумаги о Байэме вместе, поскольку они дополняют друг друга. — Он прикусил губу. — Я знаю, все снова указывает на Байэма.

— Кроме одного: если бы у него оказались письмо и записи Уимса, он бы не пришел к вам за помощью. И еще — кто шантажирует его сейчас и почему?

— Из-за убийства Уимса, разумеется, — сказал Драммонд невесело. — Не ходите вокруг да около, Питт.

Томас, не ответив, соскочил со стола. Он оглянулся на Драммонда, лишь когда дошел до двери.

— Доло? жите мне потом? — спросил шеф.

— Доложу, — пообещал Питт и вышел.

Инспектор не рассчитывал застать Байэма дома до шести вечера, поэтому, когда в это время он прибыл на Белгрейв-сквер, лакей без слов впустил его в дом. Байэм не заставил его ждать и тут же принял. Он даже не пытался делать вид, что у него есть дела поважнее.

Оба стояли в библиотеке — Питт у окна спиной к свету дня, Байэм — у камина, повернувшись лицом к инспектору. Даже лучи солнца, падавшие в окно, не рассеяли тени бессонницы и тревоги на лице хозяина дома. Под глазами у него залегли темные круги.

— Что вам удалось узнать? — спросил он с присущей ему вежливостью, хотя сам был напряжен и как бы застыл в своем безукоризненном костюме. Питт не мог не заметить, как он похудел.

— Довольно много, сэр. — Томас сочувствовал этому человеку, ибо тот уже не мог скрыть того, как страдает, хотя сам навлек на себя большинство своих несчастий и является прямым виновником многих из них. — Но все же мы не располагаем рядом фактов, чтобы иметь полную картину.

— Вы не знаете, кто убил Уимса? — В голосе Байэма трепетала надежда, но она умерла прежде, чем он закончил фразу.

— Я еще не уверен, но, мне кажется, я ближе к разгадке, чем когда-либо.

Лорд опять насторожился, но не стал расспрашивать и вместо этого спросил:

— Чем я могу помочь?

— В самом начале наших встреч вы как-то сказали мне — или, во всяком случае, мистеру Драммонду, — что главным оружием Уимса против вас было письмо леди Энстис к вам, которое, к сожалению, попало в руки горничной, родственницы Уимса.

— Это верно. Возможно, она показала его Уимсу или рассказала о нем, а тот сразу понял, что может использовать его для вымогательства денег.

— Итак, он взял у горничной письмо, и, вы полагаете, оно находилось у него, иначе вы бы не платили ему так регулярно, — продолжал выяснять Питт.

Байэм был очень бледен.

— Да. У него была половина этого письма. Он показал ее мне.

— Письма мы не нашли.

— Понимаю, иначе вы не задавали бы мне эти вопросы. Чем я еще могу помочь вам?

— Вы знаете, как зовут горничную?

Байэм словно застыл, но глаза его расширились от недоумения.

— Нет, а это важно?

— Возможно.

— Господи, почему?

— Вы верите, что тот, кто взял его, сделал это случайно?

От лица Байэма отлила последняя капля крови. Лорд пошатнулся и, казалось, вот-вот рухнет на пол. Он с трудом провел языком по пересохшим губам, но продолжал молчать.

Питт ждал, гадая, какая ужасная догадка привела Байэма в почти полуобморочное состояние. Шли секунды, но тот не проронил ни слова.

— Горничная, — наконец напомнил ему Питт. — Она могла кому-нибудь рассказать о письме. А если она замужем, то ее муж мог оказаться жестоким и алчным человеком.

— Я… я не знаю, — наконец промолвил Байэм. — Это было двадцать лет назад. Вам придется узнать о ней в доме лорда Энстиса. Возможно, у дворецкого остался список прежней прислуги… или у экономки. Вы действительно считаете, что это важно? Мне кажется… это несколько притянуто за уши.

— Настолько притянуто, что тип, подобный Уимсу, получил возможность шантажировать человека вашего положения и чина? — заметил Питт. Это было не очень честно, но Томас не хотел, чтобы у Байэма создалось впечатление, будто он подозревает Энстиса, пусть даже это наименее вероятная версия.

Байэм горько усмехнулся, но, похоже, решил довольствоваться этим ядовитым замечанием как ответом.

— В таком случае вам следует встретиться с дворецким лорда Энстиса, — сказал он как-то вяло, словно от охватившей его безмерной усталости. — Надеюсь, адрес вам известен?

— У меня нет адреса загородного дома лорда, где, должно быть, находится дворецкий.

— Нет, только не в это время года. Часть прислуги остается в поместье — экономки, возможно, горничные, — а дворецкий и личный лакей всегда находятся с их светлостью. Дворецкого вы найдете в Лондоне.

— Спасибо. Я позвоню ему и узнаю, сохранился ли у него список прислуги.

— Молю Бога, чтобы вы разузнали что-нибудь полезное. Это дело становится… — Байэм внезапно умолк, то ли не желая дальше говорить об этом, то ли не найдя достаточно сильных слов, чтобы выразить то, что он чувствует.

— Благодарю вас, сэр, — тихо промолвил Питт.

— Всё, я вам больше не нужен?

— Нет, сэр. Пока всё.

Питт попрощался и оставил лорда Байэма одного. Тот продолжал стоять у холодного камина, глядя в окно на сад, где уже начало смеркаться.

Томас предпочел нанести визит Энстису в утренние часы, когда его светлость с наибольшей вероятностью будет отсутствовать. Такие, как лорд Энстис, не терпят ни блефа, ни недомолвок.

Было всего лишь десять утра, но Энстис неожиданно оказался дома. Он принял Питта в малой гостиной величественного и красивого особняка, обставленного с роскошью и изяществом, отличавшими стиль эпохи королевы Анны, — зеленые, как свежая листва, бархатные портьеры, мебель красного дерева. Единственным предметом искусства, который успел заметить Питт, была ирландская серебряная чаша удивительной красоты и чистоты линий. Он не мог не полюбоваться ею, несмотря на срочность своего визита и общее состояние неуверенности перед встречей с лордом Энстисом.

Хозяин дома стоял у стола, на котором высилась большая бронзовая конная скульптура, и смотрел на вошедшего Питта с вежливым любопытством.

— Чем могу помочь, инспектор? — В спокойном взгляде его серо-голубых глаз было легкое удивление и ни тени тревоги. Он был не более чем зрителем в чужой малоприятной трагедии.

Питт вынужден был делать вид, будто знает не больше того, что появилось в печати.

— Я расследую убийство ростовщика, милорд, — начал он.

— Неприятная обязанность. Но люди подобной профессии довольно часто так кончают. — Энстис, казалось, проявлял лишь вежливое любопытство. Питт знал, что учтивости и терпения лорда хватит ненадолго, если в их беседе не промелькнет хоть что-то, в какой то мере могущее задеть и его самого.

— Они люди осторожные, нечасто испытывают судьбу и не переходят границы, за которыми их жизни может угрожать опасность, — пояснил Питт и удивился, почему у него так пересохло в горле. — Уимс преуспевал в течение долгого времени. Он получал свою информацию от слуг, которым удавалось разузнать что-либо о личных делах своих господ, и старался использовать любые сведения в своих целях.

На лице Энстиса появилась гримаса брезгливости.

— Если вы ищете у меня сочувствия, инспектор, то напрасно, я вас разочарую. Это лишь справедливо, когда подобные негодяи становятся жертвами собственных козней.