Зло, которое творят люди - Сандроне Дациери
– Не знаю, но это один из тех моментов, которые следствие до сих пор упускало из виду. Что вы помните об этой, надо сказать, замечательной работе?
– Что она была очень сложной… Раньше там находилась другая гостиница, уничтоженная лет тридцать назад и полностью заброшенная, территорию требовалось рекультивировать…
Продолжая болтать, они поднялись на верхний этаж. Сам того не замечая, Танкред утратил обиженный и жалобный тон, которым говорил последние несколько дней. Актерское мастерство Джерри было бы достойно аплодисментов, если бы не вызывало страх. Франческа не решалась вставить ни слова, чтобы не нарушить идиллию.
Танкред заглянул в большой шкаф, служивший ему архивом, и разложил на столе с подсветкой проект гостиницы, не переставая рассказывать Джерри о своих архитектурных решениях.
– Работы превратились в кошмар, потому что огромный кусок скалы размером с фуру оторвался от массива и раскололся при падении, разметав грязь и обломки. Он рухнул прямо на гостиницу, частично уничтожил ее, а остальное засыпал.
– Не опасно ли было там работать? – спросил Джерри.
– Укреплением грунта занималась специализированная фирма совместно со службой гражданской обороны. Чего они только не раскопали: автомобили, человеческие кости… – Танкред снова порылся в шкафу, неразборчиво жалуясь на беспорядок. Он достал огромный фотоальбом и начал его листать. – Я люблю снимать на поляроид. Вот фотографии «Эвкалиптов» в начале работ.
Он повернул альбом к ним. На одном из снимков девочка лет двенадцати сидела на покореженном автомобиле между двумя сотрудниками муниципальной полиции. Амала.
– Видите, какой милашкой она была в детстве? Сейчас она стала настоящей красавицей, но раньше была ангелочком…
– Почему ее окружают полицейские? – спросил Джерри.
– Итальянская бюрократия. Автомобили лежали погребенными под землей тридцать лет, но, когда мы их достали, полиция уведомила владельцев на случай, если те захотят забрать свою собственность. – Танкред утер слезу. – Кто-нибудь хочет аперитив?
Франческа покачала головой, а Джерри согласился:
– Выпью с вами за компанию, но только капельку. У вас есть джин?
– Есть ли у меня джин?! Сейчас я угощу вас выдержанным «Киото». – Танкред направился к мини-бару в другом конце кабинета.
– Как ты узнал, что джин – любимый напиток моего брата? – тихо спросила Франческа.
– По его дыханию.
Танкред вернулся с белой керамической бутылкой и парой холодных рюмок. Он налил им обоим.
– Кампай[65].
– Кампай, – повторил Джерри, сделав глоток из своей рюмки. – Великолепно. Но мне, похоже, такое не по карману…
– Иногда нужно позволять себе маленькие сумасбродства.
Танкред вытащил из альбома еще одну фотографию. Ее снял кто-то другой, потому что сам Танкред находился в кадре, притворяясь, что готовит что-то в большой сковороде на керосиновой плитке.
– Грязь послужила затычкой, так что кухня была как новенькая, хотя в метре от входной двери ничего не осталось. Сохранились даже несколько люксов.
– А что стало с вещами? – спросил Джерри.
– Все попало в хранилище муниципалитета, даже холодильная камера размером с эту комнату. Я подумывал купить ее и превратить в уличный кабинет, но, думаю, Сандей не согласилась бы.
– Вы не могли бы узнать, где сейчас эти вещи? Мне бы хотелось их осмотреть.
– Вы действительно уверены, что это как-то связано?..
– Все, что до сих пор оставалось без внимания, может оказаться важным.
– Я сделаю пару звонков.
– Можно мы пока посмотрим спальню Амалы?
– Конечно. Покажи ему комнату, Фран. Чуть позже я к вам присоединюсь.
Франческа, которая все это время молчала, погрузившись в размышления, провела Джерри на верхний этаж, где в ручке «Утюга» располагались телевизионный зал, маленькая библиотека и, в самом конце, угловая спальня Амалы с несколькими окнами, выходящими на парк и поля. Мебель была очень простой, почти вся из «Икеи», – Франческа помнила, как несколько лет назад ее выбирала сама Амала.
– Карабинеры уже обыскали весь особняк.
– Но они не знали, что искать.
– А ты знаешь?
Джерри ответил не сразу. Он открыл гардероб и начал перетряхивать одежду.
– Пока нет. Но по крайней мере, мы знаем, что он похитил Амалу не из-за тебя. Возможно, он приехал на стройплощадку за каким-нибудь сувениром и случайно столкнулся с ней.
У Франчески на мгновение закружилась голова.
– Ты уверен?
– Нет, но когда была снята фотография твоей племянницы, которую мы только что видели?
– Лет пять-шесть назад. – Франческа поняла. – По-твоему, это то самое событие, которое ты искал, которое послужило ему триггером?
– Возможно.
– Но почему он не похитил ее сразу? Она не подходила ему по возрасту?
– В том числе. Но если Амала спровоцировала что-то в его голове, причина может быть только одна. Это значит, что Джада, последняя из погибших девушек, была для него важна. Он был с ней знаком.
– И сам хотел ее убить? Но его кто-то опередил?
На лице Джерри снова появилось выражение, которое заставило выть Алеф, в данный момент дожидающуюся его в минивэне с остальной сворой.
– В чем дело? – спросила Франческа.
– Видишь, что твоя голова полна неточной информации? Тебе не удается выдвигать верные версии. Послушай… на какую публику играет подражатель?
– На всех, кто знает Окуня.
– Окунь – второразрядный серийный убийца, а значит, его знают в лучшем случае в Кремоне. Где шумиха на первых полосах газет, трубящих о возвращении Окуня? Ее нет. Значит, им движет не эксбиционистский нарциссизм. Существует лишь один человек, который, как уверен подражатель, поймет, что он делает: девушек, включая тех, о которых никому не должно быть известно, похищают в определенном порядке, причем совпадают как названия мест, так и даты.
– На ум приходит только Окунь. Но он мертв.
– Возможно, похититель твоей племянницы этого не знает.
66
Амала корчилась от боли в лопатке, жажды и желания сходить в туалет. В этом коридоре туалета не было.
Орест не показывался, он бросил ее, но Амала уже не могла держать себя в руках и начала выкрикивать его имя. На стене шевельнулась тень, силуэт обрисовался и тут же исчез. Амала огляделась. Коридор был пуст, и тень, казалось, отбрасывалась откуда-то слева. Потом из-за кирпичной стены послышался шепот.
– Прекрати, – произнес голос Ореста в миллиметре от ее уха.
– Я больше не могу. Мне нужно попить, и я сейчас описаюсь.
– Подойди к навесному замку и не оборачивайся. Не хочу, чтобы ты видела, откуда я вхожу.
– Но то, что написано в тех газетных вырезках под плакатами, – правда?
– Подойди к замку.
Амала повиновалась, насколько позволял трос. Через несколько секунд тени снова шевельнулись, и, обернувшись, она обнаружила, что в коридоре появились ведро и пластиковая бутылка воды.
– Где ты? – спросила она.
Ответа не последовало. Амала присела над ведром и сделала
