Телохранитель для души - Рина Осинкина
Если Вика разрешит себе снова немножко поплакать, только на этот раз от облегчения и счастья, не сделается ли это дурной привычкой? Ответить себе она не успела. Затрезвонил мобильник.
«Блин», – расстроенно подумала она, вытягивая трубку из кармана слаксов.
– Что?! – ошеломленно вскричала Виктория, не сразу уразумев услышанное. – Как нету?! А куда ж он делся-то?
Валентин деликатно отошел к парапету и наблюдал поочередно то перемещение облаков на небе, то движение разнокалиберного городского транспорта по поверхности земли.
– Вызывайте полицию, – кисло сказала Вика. – Или разбирайтесь на месте. Вы ведь там еще?
Трубка в ответ что-то напористо пробухтела.
Виктория сказала: «Еду» и, убрав телефон, огорченно посмотрела на Валентина.
Он спросил:
– Что-то случилось?
– Да в общем… случилось кое-что. Не особенно важное, – уклончиво ответила Вика. – Но тем не менее мне прямо сейчас нужно уйти.
– А что все-таки произошло, если не секрет?
– Ну, какой секрет… Никакого секрета. Танзиля говорит, что ее «мустанг» куда-то запропастился. Она его на сервис недавно отгоняла, что-то там с тормозными колодками. Сегодня забирать собралась, а работяги найти не могут, – не моргнув глазом, ответила Вика.
– А что, и вправду «мустанг»? – заинтересовался Валентин.
– Нет, конечно. На старом «фиате» катается. Бомбит помаленьку, когда время есть.
– Справитесь одни? Или мне с тобой поехать?
– Справимся, – заверила его Вика, – не впервой.
Полчаса ей потребовалось, чтобы, оседлав скутер, домчаться до МКАД, а еще через двадцать минут она подъезжала к КПП на въезде в Северинку. Ребята-сторожа с ней поздоровались, как с хорошей знакомой, и пропустили без лишней волокиты.
Ведущая на участок Галактионовых калитка отворилась после сигнала с домофона, и собачки встретили Викторию дружелюбным ворчанием, сопроводив до дверей особняка.
Врать нехорошо, тем более жениху. Но Валентин мог упереться и не отпустить. А как среагировала бы Вика? Понятно, как. И тогда прощай, перезагрузка.
Вальке она все объяснит потом. Непременно и подробно. И пообещает больше ему не врать. Никогда и ни за что.
Ей звонила не Танзиля, ей звонил Свиридов. И то, что он сообщил, тянуло на крупную неприятность, если таковое определение вообще уместно в данной ситуации.
Вчера Виктория известила Родионыча, что все фигуранты дела о покушении взяты под стражу и подписали признательные показания. Семен встретил новость с радостным облегчением и запланировал на следующий день вывезти шефа с конспиративной квартиры, обеспечив транспортом и охраной.
После разговора с Викой он связался с Галактионовым, чтобы уведомить о ближней перспективе и обсудить детали эвакуации.
А сегодня Галактионова в квартире не оказалось.
Явившись по адресу, Свиридов нашел входную дверь незапертой, а жилище пустым. Осмотр показал, что все вещи, принадлежащие шефу, отсутствовали. Подчистую. Включая «маскарадный костюм».
На журнальном столике имелось блюдо с остатками зачерствевшей выпечки. Чайная чашка валялась на полу и протекла на светлый палас коричневой лужицей. Единственное в комнате кресло было опрокинуто. Еще одна чашка обнаружилась одиноко стоящей на кухонном столе, но из нее ничего не пили, либо она была тщательно вымыта. В мойке – стопка грязных тарелок. В мусорном контейнере под мойкой – ворох упаковок из-под полуфабрикатов. Связка ключей от входной двери висела на вешалке в прихожей.
Соседи, как водится, ничего не видели и не слышали. Возможно, и так. Нынче у всех бронированные двери. Имеются, конечно, видеокамеры над каждым подъездом, но не факт, что они реально что-то фиксируют.
Ситуация, в целом ясная, в голове у Вики не укладывалась. Что это могло означать? Следствие не всех фигурантов переловило? Вмешалась какая-то третья сила, до сих пор остававшаяся в тени? И что, в конце концов, за напасти на эту семью непрекращающиеся?!
Виктория примчалась в Северинку, чтобы пообщаться со Светкой, подготовить ее к принятию удручающей новости и влить валерьянки, когда у той начнется нервный припадок. А припадок будет обязательно. После стольких потрясений, когда все уже, казалось бы, позади, узнать, что мужа похитили. Непонятно кто и зачем.
Хотя, возможно, уже и понятно. Светке могли еще утром позвонить и выдвинуть требования. В таком случае готовить к известию ее не придется, а придется утешать, попутно выясняя подробности торгов с похитителями.
Но даже если таковые не объявились, нужно подключать Марианну. Потому что в районном отделении заявление об исчезновении не примут до истечения трех суток. Придется действовать самим. Опять самим.
Почему к Светке не поехал Свиридов?
Вопрос излишний. Боится стенаний.
Вике, естественно, он озвучил другие мотивы. Якобы она проведет беседу тоньше и деликатнее. А он – мужлан неотесанный и все такое. И кроме того, Родионыч собрался разузнать, какая охранная фирма присматривает за домом, где отсиживался и откуда был похищен шеф, и затем убедить тамошних спецов поделиться записями с камер. Обосновал.
Нюся, пропуская Викторию в дом, бросила на нее встревоженный взгляд и тут же глаза отвела. Сказала:
– Рада вас видеть, Виктория Олеговна. Светлана Сергеевна в спальне отдыхает. Вы проходите в гостиную, а я ее позову. Вам чаю принести? Что же вы без звонка… Я бы приготовила что-нибудь вкусненькое.
– Ничего, ничего, Анна, есть мне совсем не хочется. А к Светлане я сама поднимусь. Так даже лучше.
Она направилась к лестнице, все еще не решив, как начнет разговор. Представила Светку, которая, свернувшись калачиком, лежит в огромной кровати и меланхолично смотрит в окно на плывущие облака. Или, тихонько поскуливая, плачет, уткнувшись в подушку.
«И за что мне все это?!» – горестно думала Вика, преодолевая последние ступени.
Дверь спальни была распахнута настежь. Светка в золотисто-белом пеньюаре сидела на пуфике напротив белого с позолотой трельяжа и, поднеся к губам растопыренные пальцы, дула на ногти, свежеокрашенные в травянисто-зеленый цвет. На жемчужно-шелковом покрывале брачного одра разлеглись рядами бархатные футляры и футлярчики с ювелирными украшениями, разноцветно блещущими камнями. Но более всего Вику возмутил вид пары туфель на десятисантиметровой шпильке, втиснувшихся лаковыми боками между флаконами, пеналами и тюбиками элитной косметики и парфюма, усеявшими туалетный столик. Туфли были ярко-зеленые, под цвет маникюра. Хотя, возможно, маникюр был под цвет обуви, не в этом суть.
Суть была в том, что туфли на туалетном столике выглядели вызывающе нагло, их отражения в зеркалах тоже были наглыми, и сама Клинкина, напевающая под нос простенький шлягер, была им под стать.
Заготовленные фразы из головы не вылетели, но говорить их Виктории расхотелось.
– Здравствуй, Света, – произнесла она вежливо, а потом неожиданно для самой себя спросила: – Тебе, случайно, не известно, где твой муж?
