Морис Дантек - Красная сирена
Анита и Хьюго стояли на корме «Манты», наблюдая, как яхта погружается в пучину. Их тела соприкасались, но в этом не было ничего нарочитого, они просто промокли насквозь и теперь нуждались в капельке тепла, чтобы противостоять ледяному ветру.
Когда они причалили к берегу у ангара, судно, гибнущее во мраке океана, все еще стояло перед глазами. Тревису удалось выбросить парусник на песок возле сходней, не нанеся дополнительных повреждений. Анита сумела связаться по радио с коллегами. Металлическое потрескивание нарушало тишину пляжа, пока она пыталась точно описать место кораблекрушения.
Тревис увел дочку в ангар, и Хьюго заметил, что, проходя мимо тела Пинту, он прикрыл его куском брезента. Хьюго ждал Аниту у кромки прибоя:
— Вы сказали им, что мы здесь?
— Что? — удивленно переспросила она.
— Вы сообщили своим коллегам, что мы вернулись сюда?
— Да… да, но я сказала, что все в порядке… и мы будем в Сагрише рано утром… Сообщила, что Ева Кристенсен утонула вместе со своей яхтой. Мне удалось связаться с моими сотрудниками в Амстердаме. Брюннер в бегах — наверное, в Африке. Ева Кристенсен мертва, но теперь нам предстоит распутать весь клубок, установить все ее связи, найти членов секты, где бы они ни были…
— Послушайте… — Хьюго схватил Алису за руку, даже не заметив этого, настолько он был измучен случившимся. Мысли его путались, тысячи противоречивых желаний боролись с чувством долга. — Я… Тревис сказал, что где-то между холмами он оставил свой джип… Я возьму «фиат», а потом в Фару пересяду в свою машину…
Рука Аниты обвилась вокруг его руки. Глаза напоминали два мощных прожектора, и ему следовало их остерегаться.
— Я… я уже говорил вам, что… мне необходимо исчезнуть, понимаете, и речи быть не может о том, чтобы я выступал свидетелем и фигурировал в протоколах следствия…
Анита не отводила от него взгляда.
— Это… будет довольно сложно… Придется объяснять бойню в Эворе.
Она придвинулась к нему, продолжая сжимать его руку здоровой рукой.
— Вы можете сказать, что Бертольд Цукор погиб при нападении на яхту. Мое тело утонуло… Попросите Тревиса и Алису придерживаться этой версии, уверен — они согласятся.
Их разделяли сантиметры. Несмотря на ветер, он ощутил волну тепла от соприкосновения молодых, полных жизни тел.
— Но мне вовсе не кажется, что ваше тело утонуло…
— Господи, Анита, какая вы забавная!
— Знаете что, Хьюго, или Бертольд Цукор, или кто вы там такой… вам следует знать, что из лап правосудия не так-то легко вырваться.
Очаровательная чувственная улыбка осветила ее лицо.
Он попытался вырваться, но Анита держала крепко, и Хьюго почувствовал, что его воля слабеет.
— Не валяйте дурака, — отчеканил он. — Я прошу вас солгать, а следовательно — нарушить присягу, так что не усугубляйте свое положение…
— Это так важно?
— Что именно?
— Не знаю, ваша проклятая миссия или что там еще?
В глазах молодой женщины Хьюго видел море эмоций. Желание и злость, неудовлетворенность и любопытство. Теперь и в нем забурлили чувства.
— Я… это… это совершенно не связано…
Он пытался врать, сам себе не веря, сраженный ее красотой и желанием.
— Послушайте… — Анита вздохнула, выпуская его руку. — Я… совершенно вымоталась. Просто хочу поспать несколько часов и уехать на рассвете… Вы сможете подумать обо всем этом утром, на свежую голову…
Ее пальцы обвились вокруг его ладони подобно ленте влажного шелка, и Хьюго понял, что сопротивляться бесполезно. Ее губы были солеными, восхитительными на вкус, в них как будто сосредоточилась вся вселенная.
Они спали в «фиате», прижавшись друг к другу, тяжелым, но удивительно счастливым сном.
Когда взошло солнце, Хьюго проснулся и увидел машину «скорой помощи», ехавшую по дорожке на другом конце пляжа (туда погрузили тела Пинту и бандитов). Анита стояла на сходнях, лицом к океану.
Когда несколько часов спустя Хьюго Корнелиус Тороп, он же Йонас Остерлинк, ехал вдоль побережья Страны Басков, перед глазами у него, словно кадр из фильма, стояло лицо Аниты и сцена их расставания в Фару, на аэропортовской парковке. Иногда на этот «крупный план» наплывало другое изображение, Алиса и Тревис в нескольких километрах от Каса-Асуль, там, где их пути разошлись.
Хьюго постарался не затягивать прощание.
Опустившись на колени перед Алисой, он приколол к ее куртке значок с эмблемой «Колокола свободы».
— На память… Папа тебе все подробно объяснит, но ты должна будешь сказать, что я погиб на яхте, что меня убила твоя мать.
Он поцеловал девочку, а она обняла его за шею, уткнувшись лицом в плечо.
Хьюго крепко пожал руку Тревису, Анита деликатно ждала его рядом с машиной.
— Что вы собираетесь теперь делать? — Он имел в виду: после допросов и длительного судебного разбирательства.
— Пока не знаю, — покачал головой Тревис — Может, поеду в Барселону, или в Ирландию, потом вернусь в Голландию… Надо будет поговорить с Алисой…
— Жаль, — прошептал Хьюго, помимо своей воли.
— Что вы хотите этим сказать?
Отвечая, Хьюго постарался не наводить тень на плетень, но и не разболтать ничего по-настоящему важного.
— Ну-у, я знаю людей, которых очень заинтересовал бы ваш опыт, Тревис.
— Какой именно?
— В области судовождения и навигации, а еще — знание самой современной морской техники… Ваши навыки подпольной жизни.
— Теперь я отвечаю за Алису… Так что посвящу себя живописи и безделью.
— Конечно, — тихо ответил Хьюго. — Именно поэтому я и не хотел задавать вам ненужные вопросы.
«Лендкрузер» англичанина поехал в сторону Сагриша, к Каса-Асуль, где ему надлежало встретиться с Петером Спааком из полиции Амстердама.
Они с Анитой продолжили путь в «фиате». Ехали молча, не говоря ни слова.
В Фару они долго смотрели друг на друга, стоя рядом с «БМВ», потом обнялись. Хьюго из последних сил пытался сохранять дистанцию.
Анита поняла и пристально посмотрела ему в глаза:
— Я… Мне наплевать на ваши дурацкие тайные операции… По-моему, это просто глупо, что мы расстаемся вот так, словно ничего не произошло… Оставьте мне хоть что-то: адрес, номер телефона.
Она повисла у него на шее, и Хьюго пришлось сделать над собой нечеловеческое усилие, чтобы оттолкнуть женщину.
Хьюго показалось, что ноги его вросли в бетон.
— Я… нет, невозможно… я должен как можно скорее убраться из Португалии, Анита, здесь я сделал все, что мог… Я обязательно еще раз приеду в Амстердам…
Он пытался уверить ее в правдивости обещания, но взгляд молодой женщины стал печальным. «Черт возьми, — кричал его внутренний голос — Что ты делаешь, кретин? Поцелуй ее, увези за три тысячи километров отсюда!» Но другой голос, не менее воинственный, отвечал: «Идиот, беги, пока не стало слишком поздно, будь реалистом!»
Он не знал, откуда взялся инстинкт, побудивший его действовать. Он долго целовал Аниту, удерживая ее лицо в сантиметре от своего. Глаза девушки были полны непролившихся слез.
Потом сел в машину и секунду спустя тронулся в путь.
Он не мог оторвать глаз от зеркала заднего вида, следя, как ее одинокая фигура на парковке становится все меньше и меньше.
Когда Хьюго пересекал границу, ее образ все еще стоял у него перед глазами.
Он знал, что пройдет вечность, прежде чем он сумеет забыть ее.
Примечания
1
Португальская народная песня
