Лилия Беляева - Убийца-юморист
Я встретилась с Ириной и от неё узнала, что тенор-игрок Козырев - её бывший муж.
Люба Пестрякова после падения из окна гостиницы, удачного, надо сказать, лежала в Склифе, никого, кроме врачей, не хотела видеть. Потом приходила в себя дома. Я пробовала связаться с ней. Один краткий разговор был. Мне показалось, она боится кого-то, боится быть откровенной. Кто-то её запугал...
Я обошла бывших жен Михайлова. Самая старшая, Клавдия Ивановна, которая родила ему двух сыновей, - дама решительная, как цербер стоит на защите чести и достоинства своего прежнего мужа и, значит, своей семьи. Пообещала, если я напишу о Владимире Сергеевиче что-то не так и не то - она не потерпит и примет меры. Я ей поверила. А если учесть, что два её сына бизнесмены, а внук - известный клипмейкер, то... Во всяком случае, в этой среде есть свои "бритоголовые"...
Вторая жена - Софья Марковна, рыжеволосая полукрасавица лет сорока пяти, напротив, заявила, что в Америке выпустит свои воспоминания о жизни с Михайловым и такое откроет читателям, что мир перевернется. Я была у неё в тот день, когда она собирала вещи. И вдруг выяснилось, что исчезли рукописи Михайлова. Их выбросила на помойку домработница. Решила, что это хлам, и выбросила. Что тут поднялось! Особенно после того, как домработница сходила к контейнерам и не нашла эти рукописи...
И третья жена Михайлова, Наталья Ильинична, алкоголичка и, говорят, заодно наркоманка, сообщила мне, что тоже собирается "разоблачать" Михайлова, что вот-вот и даст сногсшибательное интервью о жизни с Михайловым и откроет такое, что все только ахнут. Тоже, как и Софья Марковна, полна жажды мщения и желания заработать на покойнике, как я поняла.
Совсем иначе ведет себя Ирина Аксельрод. О Михайлове - только тепло, с уважением и благодарностью. И если бы... если бы не молодой парень, который служит у неё сторожем, Андрей Мартынов, - я бы доверилась её рассказам целиком.
Но не надо быть очень уж внимательным наблюдателем, чтобы обнаружить Ирина и Андрей, кстати, он начинающий поэт и яростный правдолюбец, любовники. Хотя она периодически мелькает по телеку с горестными рассказами о своей любви к Михайлову...
Я и подумала вдруг: возможно, любовниками они стали ещё при живом этом старце, а старец застукал их нечаянно в объятиях друг друга. И они сговорились и отправили его на тот свет.
Меня, кстати, насторожило вот что: Андрей кроет все и всех, особенно писателей-поэтов, а о Михайлове говорит лишь в возвышенных, почтительных тонах, как-то чересчур восторгательно.
Возвращаюсь к рукописям Михайлова. Лишь одну мне удалось увидеть у Клавдии Ивановны, написанную мелковатым почерком, с правкой. Все остальные, в том числе и те, что я похитила из контейнера с пищевыми отходами... Ну да, догадалась глянуть туда - и вдруг... Так вот, все остальные - это, по сути, никакие не черновики, а беловики, причем отпечатанные на разных машинках.
Что это значит? Либо Михайлов часто менял машинки. Либо...
Я не поленилась, сходила в литературный архив. Там, действительно, много материала о Михайлове и его творчестве. Есть с десяток альбомов, где или лично им, или его женами наклеены заметки, статьи, информация. Все о нем. И есть альбомы с фотоснимками, где Михайлов среди пионеров, комсомольцев, лесорубов, членов Политбюро, в Колонном Зале Дома Союзов, во Дворце съездов и так далее. Он сдал эти материалы, когда ему исполнилось семьдесят пять. Да, там ещё есть письма ему от читателей. Одного я не обнаружила - черновиков. Дама-архивариус повторила слово в слово то, что мне сказали Клавдия Ивановна и Ирина Аксельрод: "Он всегда писал от руки и все черновики выбрасывал. Как Константин Паустовский. Не хотел, чтобы кто-то прикасался к необработанным вещам.
Я бы тоже поверила этому объяснению. Если бы не одна случайность. На даче моей Дарьи, точнее в хозблоке, где работал её пропавший брат Виктор, я обнаружила статью "В постели с...", написанную Ниной Николаевной, с её же правкой. А в газете эта статья была опубликована как очередное произведение Михайлова, за его подписью. Причем, за месяц до своей смерти Михайлов "не прекращал своей трудовой деятельности", как говорят и пишут в таких случаях.
Разноголосица! Разностилье! Я прочла почти все его романы, пьесы, стихи. Такое впечатление - или же Михайлов, действительно, полугений, или же... за него работали "негры". Открытие, действительно, сногсшибательное. И его жены, вероятно, знали об этом. Но тщательно скрывали от общественности, потому что грызли шоколад, кутались в дорогие меха, летали на загранкурорты только потому, что прохиндей Михайлов нагло эксплуатировал чужие способности.
Мое предположение: кто-то из знатоков, где брал Михайлов свой "талант" и драматурга, и писателя, и поэта, а возможно, та же Наталья Ильинична, и написал на бумажке фамилии трех "негров", и с веселым злорадством приклеил к кресту на его могиле и раз, и два, и так далее раз.
Спрашивается: кто бы более всего пострадал от громового разоблачения Владимира Сергеевича, увешанного за выдающиеся заслуги в области литературы множеством наград?
Конечно, Ирина. Она бы тотчас из вдовицы знаменитости превратилась в объект насмешек. Она бы лишилась права демонстрировать свою преданность усопшему с экрана телевизора и газетных полос. Не говорю о том, что осталась бы и без денег. Кто бы стал теперь переиздавать фальшивки?
Значит - охотились за рукописями и убивали "негров" двое любовников Ирина и Андрей. Меня убеждает в этом то, как по-своему "красиво" они освобождались и от Пестрякова, и от Шора, и от Никандровой. С какой, если можно так сказать, элегантной выдумкой! Не топором же рубили, не ножом резали, а в двух случаях использовали ядовитую водку. Чтоб следователи рукой махнули: "Дело ясное! Никто не виноват. Типичное самоотравление суррогатом".
Ну а Нине Николаевне молодой человек "из благотворительного фонда" подложил какую-то дрянь в минеральную воду... Попросил попробовать, как хороша. Или же в чай сунул. Но это уже детали. Сделал дело как требовалось - вот что ясно. По описаниям очень обыкновенный молодой человек, среднего роста, волосы никакие, ну, вроде светлые, а усы темные. Но усы ведь и наклеить можно... Кепарик, черные очки, джинсы... Андрей Мартынов вполне подходит под это описание. Вполне.
Я подумала, подумала и сделала дальше вот что. Написала две статьи. Одна о Михайлове, восторгательная. И под этим предлогом, что вам, должно быть, это интересно, сходила к Клавдии Ивановне и к Ирине. И как бы между прочим, сказала им о злодейском замысле алкоголички Натальи Ильиничны в ближайшее же время дать интервью журналисту из очень скандальной, популярной газеты и разоблачить в этом интервью "всего Михайлова"... Не забыла намекнуть, что эта психопатичная женщина уверяет, что у неё есть какие-то рукописи Владимира Сергеевича, то есть письменное подтверждение каких-то её домыслов...
И если... если, значит, я не зря шла по следу, значит, Андрюша "больше чем поэт", а Ирина - куда экстравагантнее, чем кажется на первый взгляд...
Теперь, как вы понимаете, самая опасная для злодеев - это Наталья Ильинична... А я - чудовище. Подставила несчастную, полувменяемую алкоголичку...
- Подставила. И мне кажется, очень удачно, - пророкотал Николай Федорович. - Теперь быстренько её адрес и телефон.
Я назвала. И только теперь повернулась к нему лицом. А он повернулся ко мне. Я старалась смотреть в его глаза, только в его светлые глаза, чтоб даже случайно не задеть взглядом его высокий лоб с узловатым узором от пули, от той "доброй" пули...
- Забавно живем! - сказал он мне. - Чем дальше, тем все интереснее. Так сказать, подпольные сыскари и мстители действуют! Правоохранители, значит, могут спать спокойно. Что ж, мой генерал, работа, проделанная вами, делает вам честь... Основной же вывод таков: "Действительно, не боги горшки обжигают". При наличии воли, азарта, жажды справедливости даже такие вот девушки без специального юридического образования способны натворить больших делов! Вы, Танечка, конечно, в курсе, что я слушал вас под диктофончик? Не в обиде, надеюсь? Мы же профессионалы с вами, а не какие-то там безответственные дилетанты. А так как вы выполнили основное требование сыскной романтики - бег по горячим следам - вам положена награда...
Машина остановилась. Николай Федорович обернулся назад, взял что-то с заднего сиденья и протянул мне. Это оказалась коробка, а в коробке, к моему крайнему изумлению, чудесные черные замшевые туфли на тонком, парадном каблуке.
- Меряйте при мне. Мог ошибиться в размере.
Я померила и изумилась ещё больше:
- Как вы смогли, чтоб так вот, точь в точь?!
Он улыбнулся:
- Наша фирма веников не вяжет.
- Николай Федорович... Николай Федорович...
- Все нормально, мой генерал! Моя жена очень любила получать в подарок именно туфли. Вы, мой генерал, даете мне возможность длить эту приятную мне традицию.
