Крах - Арне Даль
– Но что это был за эксперимент?..
– Новейшие опыты, – перебил его Юхан. – Не более того. Новейшие научные опыты середины девяностых. Какое-то хирургическое вмешательство типа лоботомии, которое в совокупности с тяжелыми внутривенными препаратами и правильно подобранным сочетанием света и давления должно было расширить возможности мозга. Наш милый Уолтер был уверен на сто процентов. По меньшей мере месяц он внушал нам это каждый день. Все будет хорошо, сынок, ты станешь другим человеком, гораздо лучше, тебя ждет счастливая жизнь. И так далее, и тому подобное.
– А в ту ночь?..
– Как только настала темнота, нам завязали глаза, посадили на пластиковые стулья на пляже. Вокруг нас установили какие-то приспособления. В ту июльскую ночь, с наступлением сумерек, была достигнута оптимальная комбинация давления и света. Мы должны были двигаться от тьмы к свету, под конец с нас должны были снять повязки. Все это в идеально подобранных условиях. А я был так зол, просто невероятно зол. Я видел Эрьяна, сидевшего рядом со мной, он был мертвенно бледный от страха. И когда он потом стал членом криминальной банды, он крикнул отцу, что это было самым страшным предательством, какое только можно вообразить.
– Вернемся к той ночи, – сказал Бергер.
– Они чего-то ждали, я понятия не имел чего. А потом понял, что должны были подвезти раствор для капельниц – лекарство, которое вводится одновременно с хирургической операцией. Его должны были доставить в последнюю минуту. И привез его Конни Ландин на резиновой лодке.
– Вот как, на резиновой лодке, – произнес Бергер.
– Да, я довольно быстро понял, что если уж мстить, то резиновая лодка должна обязательно стать частью сценария. Управлять ею оказалось чертовски сложно. Первым делом он – воплощение зла, сам Абаддон, Аполлион, со своим назидательным голосом, который наконец заглохнет, а потом и его жертвы – все они будут разложены на пляжах пятого числа каждого месяца, это как выставка трупов. А пятого июля ожидалась кульминация – уничтожение этой проклятой, чудовищной женщины.
Он еще сильнее сжал тело Тилли.
– Ты ведь помнишь тот вечер, мамочка? Ты же помнишь, как стояла у воды и смотрела на нас? Помнишь, как участвовала в лоботомии своих четырех сыновей?
Матильда закашлялась, а потом выдавила из себя:
– Уолт был прав, вы стали гораздо успешнее. Блестяще учились в школе. Возможности мозга увеличились в разы. Вы стали гениальными.
– Почему тогда никто из нас ничего не добился? Если мы были такими гениями? Почему мы работали на мелких должностях в компании отца, вместо того чтобы получить хорошее образование? Почему Эрьян связался с преступниками? Почему Фред уехал на Аляску и стал рыбаком? А Майк сбежал в Нью-Йорк и начал баловаться наркотиками?
– Вы были слишком умны для этого ограниченного мирка, – прохрипела Матильда. – Что такое Уилмингтон? Жопа мира. А вы – гении, черт возьми.
– Белые богатые отцы в США устраивают будущее своих сыновей-идиотов, – сказал Юхан. – Это в духе нации. Даже при минимальных способностях. Уолту даже в голову не пришло что-то сделать для сыновей, в чьих мозгах он покопался. Fuck.
– Спокойно, Юхан, – умиротворяюще произнес Бергер. – А ты сам чем занимался? Какую жизнь вел?
Юхан повернулся к нему с опустошенным взглядом. На несколько секунд закрыл глаза.
– Я вступил в секту, – ответил он наконец. – В пустыне Аризоны. Мы были без ума от оружия и идеологии пролайф. Я проповедовал и колол дрова в огромном количестве, лучше всех работал топором. Это все, что я могу сказать. Пару лет назад я проснулся и начал думать, в чем смысл моей дурацкой жизни. И увидел лишь желание моих родителей жить вечно. На этом все. Количество превыше качества.
Матильда вдруг начала вырываться и орать:
– Если вы не смогли извлечь пользу из ваших привилегированных жизней, это, черт возьми, не наша с Уолтером вина. У вас было полно денег, улучшенные мозги и все возможности, но вы не сумели всем этим воспользоваться. Я серьезно – go to hell[13], клоун! Ты убил всю свою семью. Надеюсь, теперь тебе полегчало, недоразвитый гаденыш.
– А теперь я собираюсь убить тебя, мамочка, – взвизгнул Юхан, глядя на Бергера взглядом, утверждающим совершенно противоположное. – Привет папе в аду!
Бергер вскочил, но еще не успев подняться, заорал:
– Не стреляй. Я повторяю: не стреляй!
Однако выстрелы прозвучали. Но немного, не целая очередь. Одиночные выстрелы с четким эффектом. Эффект первый – разбитое окно. Второй – вместе с осыпавшимся стеклом с окна содралась черная пленка. Третий – Юхан Дальберг упал назад, на диван, и из лица его хлынула кровь. И четвертый – взволнованное лицо Ди по центру разбитого окна.
– Все в порядке?
Бергер вырвал неподвижную, но живую Матильду Дальберг из рук ее мертвого сына и хрипло крикнул в ответ:
– Да, те, кто надо – в порядке.
Затем он выключил диктофон.
Блум сделала то же самое.
63
Пятница, 9 июня
На этом все должно было закончиться. Собрав свои пожитки и оставшиеся жизни, они должны были разойтись по домам. Такими, какими они теперь стали. Но все сложилось иначе. Шли час за часом.
Бергер, Блум и Ди сидели в большом фургоне размером с целую внутреннюю комнату мрачного помещения в темном внутреннем дворе в Рогсведе. Несмотря на то, что миновал не один час, они не продвинулись ни на метр.
Ди все время смотрела на свои руки, как будто только что убила невинного агнца. Словно ей хотелось смыть кровь, натереть ладони так, чтобы кожа сошла. А Бергер и Блум держались за руки. Такое случалось крайне редко.
Наконец, в фургон вошел мужчина в форме полицейского. Вид у него был усталый и потрепанный. Это был Лейф Эскильссон из отдела внутренних расследований Главного управления. Тяжело опустившись на стул, он поставил перед собой планшет, рядом положил пару беспроводных наушников и окинул взглядом всех присутствующих.
– Сдайте мне служебное оружие, комиссар Русенквист, – произнес он.
Ди кивнула и вынула ненавистный пистолет из кобуры. Это была стандартная процедура в таких случаях – когда полицейский застрелил кого-то насмерть. Эскильссон взял пистолет и, заклеивая пластиковый пакет для улик, продолжил:
– Мы обнаружили серебристый «Ауди» А6 на парковке во внутреннем дворе. В машине лежал компьютер, снайперская винтовка и так называемый бородовидный топор марки «Gränsfors».
– Он предназначался для Конни Ландина, – сказал Бергер.
– Мы видели такую машину у
