Анна Малышева - Любовники по наследству
– Посчитайте… – предложила она. – Можно вон там, на столике…
Павел Аркадьевич кивнул. Он отошел с деньгами к туалетному столику Тамары и принялся считать. Держался настороженно, Тамара отметила это.
Некоторое время стояло молчание, нарушаемое только шорохом денег. Павел Аркадьевич считал торопливо, иногда сбивался. Делон стоял у двери и переминался с ноги на ногу.
– А можете вы дать гарантии, что нас не арестуют, как только вы уйдете отсюда? – спросила Тамара, задумчиво рассматривая Павла Аркадьевича, который стоял в профиль к ней. Он поднял голову.
– Лучшая гарантия – что я тут.
– Это почему?
– Если я попаду под метлу, то только потому, что имел дело с вами.
– Отопретесь, разве нет?
– Нет. Не думайте, что я контролирую все, снизу доверху. Я держу только тех людей, которые ищут вас. Но если меня заметут здесь, если станет известно, что я был у вас… Тогда мне хана. Есть люди, которых я купить не могу. И решать будут они.
– Ну ясно… – протянула Тамара. – И как долго вы будете держать тех, кто внизу?
– Еще несколько дней.
Павел Аркадьевич склонился над деньгами. Руки у него немного дрожали, он отметил это и подосадовал на себя. «На такое дело пошел, а руки пляшут! – сердился он про себя. – А ведь победа, ей-богу, победа… Только не слишком ли я далеко забрался? Ведь в самом деле, если узнают, что я тут бывал… Тогда чего только на меня не повесят… Надо, чтобы эти про меня молчали, если их заметут… А замести-то могут еще сегодня. Могут и прямо сейчас! Может, уже следят за домом…» – Он одернул себя. – Еще утром ничего не было известно про Делона. Димка сказал… так что я паникую? Успею спрятаться, не найдут концов… А станут искать – знаем, кому сунуть… Уж за себя-то я заплачу… Теперь денег не пожалею… Опять же, Димке…»
Тамара снова обратилась к нему:
– Вы сегодня к нам один пришли?
– Вам зачем знать? – поднял голову Павел Аркадьевич.
– Да так… Не один, значит… Да и кто один ходит на такие свидания… Небось ждет вас кто?
– Ждут, да не из милиции…
«Чертова баба, – подумал он. – Надо остерегаться… Нет, не посмеет… Блеф – великое дело! Ждут, конечно… А кто ждет-то? Любка… Надо уходить…»
Он собрал деньги, завернул их в обрывок бумаги и повернулся к Тамаре:
– Вроде все правильно. Тогда я пошел.
Тамара ничего не ответила. Но Делон, до тех пор молча стоявший у дверей, неожиданно поднял голос:
– Вы лучше пересчитайте… А то она вчера почти вслепую их собирала… Могла и ошибиться…
Тамара изумленно взглянула на него. Павел Аркадьевич занервничал:
– Но здесь… Тридцать шесть тысяч?
Теперь он сам был не уверен в том, что сосчитал правильно. Слишком много посторонних мыслей лезло в голову.
– Посчитайте! – настаивал Делон. – А то потом скажете, что вас обманули… Да и сдадите нас…
Павел Аркадьевич повернулся к туалетному столику. Склонился над деньгами. «Надо сосредоточиться», – приказал он себе.
Он не смотрел по сторонам и не увидел того, что Делон медленно, какими-то странными, нетвердыми шагами приближается к нему. Но увидела Тамара. И еще увидела нож в руке сына – длинный, тонкий, трехгранный нож, блеснувший, когда Делон достал его из кармана.
– Идиот! – крикнула она.
На этот крик Павел Аркадьевич обернулся, увидел Делона прямо у себя за спиной, нож у него в руке и, сам не понимая толком, что делает, выхватил из кармана куртки пистолет и выстрелил.
Выстрел пришелся Делону в грудь, пониже левого соска. Он замер на миг и, не издав ни звука, упал. Тамара расширенными глазами смотрела на сына, лежавшего на полу, на его лицо, уже начинавшее расслабляться, на его широко распахнутые синие глаза, совсем такие же, как у нее. Ей показалось, что на губах у сына выступила улыбка – слабая, виноватая, чуть глуповатая улыбка, которой он часто улыбался при жизни, когда она его ругала. Она подняла глаза на Павла Аркадьевича и увидела, что пистолет направлен прямо на нее.
– Нет! – Она выставила вперед руку, пытаясь остановить его. – Нет, нет! Не надо! Я ничего не скажу! Я никому ничего не скажу! Не делайте этого! Не…
Он нажал на спуск. Тамару отбросило в кресло, во лбу у нее мигом образовалась огромная черная дыра. Голова свесилась на грудь, и кровь закапала на белую атласную кофту.
Павел Аркадьевич схватил деньги, кое-как завернул их в бумагу и бросился к выходу. Под ноги попалась жалобно мяукающая черная кошка, он едва не споткнулся. Отбросил ее ногой и выскочил из квартиры, захлопнув дверь.
«Нельзя бежать, – подумал он мельком. – Увидят, запомнят. Боже…»
Он быстро спустился по лестнице, вышел во двор. Никого, слава Богу, никого. Быстрым шагом, не оглядываясь, вышел из ворот, рванул дверцу ждавшей его машины.
Жена сразу увидела, что на нем лица нет.
– Что случилось? – приглушенно сказала она.
Он включил зажигание и торопливо вырулил на проезжую часть.
– Не гони, что случилось?!
Она подобрала с пола развалившийся сверток, который он бросил в машину прежде, чем сесть за руль.
– Что это? – Посмотрела. – Деньги! Ах ты Боже мой, да ты их все-таки получил! Я и не верила!
Тот молчал, глядя прямо перед собой на притормозившую перед светофором машину. Потом нажал на газ. Машина тронулась.
– А что ты такой? – допытывалась жена, глядя на его белое, замкнутое лицо.
Он не отвечал. Она встревожилась окончательно:
– Да что же ты молчишь! Стой, куда едешь! Красный!
Он затормозил.
– Я сейчас убил двух человек, Любка.
Та только охнула.
– Любка… Я убил… Я выстрелил в него, потом в нее… Он бросился на меня с ножом…
– Он хотел убить тебя?!
– Если бы я не выстрелил, он бы меня прирезал, как тех мужиков…
Она замолчала.
– Тебя видел кто-нибудь? – спросила она наконец.
– Нет.
– Во дворе никого не было, – припомнила она, нервно закуривая сигарету. – Тебе дать?
Она прикурила сигарету и для него и сунула ему в рот.
– Не гони так…
– Я не гоню… Любка, если бы я не убил его, он убил бы меня…
Она замолчала. Потом нервно принялась осматривать деньги.
– Сколько здесь?
– Здесь все. Тридцать шесть. Любка, там и было тридцать шесть! Этот бандит сказал, чтобы я еще раз посчитал. Я стал считать, потому что засомневался… А он подкрался ко мне…
– У тебя пот на лбу…
– Любка, я никогда не забуду… Она так просила!
– Не гони!
Их машина исчезла в потоке утреннего транспорта. Возле светофоров образовались пробки, машины еле проезжали по Тверской, из-за серых облаков пробилось наконец солнце. Но та, которая ждала его в это утро, его не увидела.
Глава 19
В то утро Марина проснулась поздно. Она лежала в постели, свернувшись калачиком, и вспоминала вчерашний вечер. Она, как обычно, шлялась по дому, не зная, к чему приложить руки, Вадим сидел в библиотеке. С тех пор как они благополучно объяснились насчет намерений о сотрудничестве, их отношения стали куда менее романтичными. Он, правда, улыбался ей, кивал при встрече, нежно спрашивал, не надо ли чего. Но она ничего не просила, и ей было страшно ловить его улыбки с тех пор, как она узнала, что он умрет.
Вчера вечером, после долгого разговора по телефону (она слышала звонок), он вышел из библиотеки страшно чем-то взбешенный. «В чем дело? – подумала женщина, глядя на его искаженное лицо, которое еще больше искажала улыбка, сейчас выглядевшая нелепой. – Что такое он узнал? Что-то про меня? Кто-нибудь донес, что я… Или Света…» Он кивнул ей, словно не замечая, и вдруг, словно опомнившись, вздохнул.
– Что-нибудь случилось? – решилась все же спросить она.
– Да нет… Еще ничего не случилось… Но вот-вот…
– Господи! Что же это?
– Представь, к Делону явился некий человек, который все про него знает. И потребовал денег…
– За молчание?
– Нет, за то, чтобы остановить следствие.
– Следствие по нашему делу?
– Ну да, по вашему. Черт бы взял это дело! Ты из-за него сидишь тут как привинченная.
– Ну, уж я лучше посижу, – покачала головой Марина. – Мне совсем не хочется за решетку… Интересно было бы посмотреть, что они там про меня понаписали… Эти следователи.
– Ничего хорошего, могу обещать.
Она вздохнула.
– Значит, меня скоро возьмут… – протянула она. – Разве нет?
– Это ты про Делона? Ну, не так все страшно.
– Но ведь он…
– Выдаст тебя? – Вадим покачал головой. – Нет, не думаю. Я обещал ему помочь только в том случае, если он заткнется насчет тебя. Ну и насчет меня, конечно.
– А ты при чем?
– Ну я же тебя приютил. – Вадим развел руками.
В результате она провела ночь в его комнате, а не в своей. В этот раз она чувствовала себя не так, как в прошлый. Он не погасил свет, и ей никак не удавалось забыть о том, кто находится рядом с ней в постели. Иногда она вздрагивала, когда его пальцы двигались по ее телу. Ей казалось, что руки у него холодные как у мертвеца. «Да он ведь скоро умрет, – думала она, закрывая глаза, чтобы не видеть его лица. – Я сплю почти с покойником…» И была она так холодна, безответна, неповоротлива, что Вадим измучился, пытаясь расшевелить ее. «Господи, да когда он оставит меня в покое! – в сердцах подумала она, отворачиваясь от него и думая, что на этом все кончится. – Что пристал?! А, ясно… Боится, что я слишком быстро в нем разочаруюсь… Все еще не уверен во мне…»
