Без очереди в рай - Вежина Диана
Таращился ларечник на меня в самом деле чисто по-совиному.
— Не дергайся, целее будешь, — посоветовала я.
Он просипел:
— Да я же тебя, блядь!..
И отчего же они все так не оригинальны? Чем-то я парней сегодня раздражаю, надо полагать. А жаль.
Пришлось ему слегка добавить под кадык и полутушкой переправить в комнату.
— Погрусти пока, — уронила я его в кстати подвернувшееся кресло и включила свет. — Не суетись, здоровье береги.
Я бегло оглядела комнату. Жилище одиночки, очевидно. Очень средненько, не бедно, не богато, здорово запущено. Типовой набор домашней техники: телевизор, видеомагнитофон, компьютер, музыкальный центр. В углу неряшливо заправленный диван, по центру — основательно захламленный невысокий столик, пара разномастных кресел рядом с ним. Одно из них с моим клиентом — низкое такое креслице, на котором человек полулежит скорее, нежели сидит. Расслабься, дорогой, всё равно ты с этого седалища на раз не очень встанешь…
Судя по количеству кассет и дисков в комнате, сэр-гражданин Сова имел быть меломаном. Очень хорошо: резонно допустить, что соседи к музыке приучены. Звукоизоляция в таких домах ни к черту не годится, а значит, разговор с клиентом лучше заглушить. Не изобретая лишних сущностей, я сунула в проигрыватель первый же попавшийся си-ди — урежьте-ка нам марш, маэстро!
Можете смеяться, но в квартире зазвучал Бетховен. А он эстет, сэр-гражданин Сова.
Ларечник начал приходить в себя:
— Какого черта тебе надо, ты…
Небрежно сбросив на пол всё, что было на столе, и слегка его подвинув, я присела на столешницу напротив кресла с Савенковым, оказавшись таким образом на голову выше пациента.
— Готов поговорить?
— Ты кто такая, блин?
Я ухмыльнулась:
— Я твой шанс, Сова. Твой невеликий шанс подохнуть не сейчас, не здесь, а где-нибудь попозже. Но для этого тебе придется очень постараться.
— Ты, блин…
Я резко перебила:
— Говорить мне «вы»! — потребовала я[14]. — Не хамить мне больше. Шум не поднимать. Отвечать, когда я буду спрашивать. Всё усвоил?
Савенков сглотнул.
— Вы из ментовки, в смысле — из милиции?
— Надеешься легко отделаться? Не выйдет, голубок.
Пернатый осмелел:
— Тогда пошла ты, сука!
— Я пойду. Потом, немного погодя. Ну а ты, вполне возможно, здесь останешься. Что характерно — в виде куска мяса.
— Имел я всех таких.
— И тебе еще имелку не отрезали? Так это я в момент исправлю, — без малого всерьез пообещала я. — Закатай-ка рукава, позорничек, на вены твои гляну.
— Да? А отсосать не хочешь?
Я скорбно покачала головой:
— Не по делу шелестишь, кулечек.
— А катись ты!
Как это ни грустно признавать, но дискуссия, по-моему, захлебнулась. Конечно же мне было бы полегче, если бы ларечник попытался рыпнуться…
Спасибо. Он и попытался. Как я, собственно, и ожидала.
— Зря, я так старалась по-хорошему!
От подробностей я вас избавлю…
Несколько секунд спустя Сова мог только сипло подвывать. Руки он держал перед собой, через шоковую пелену в его глазах просачивался натуральный ужас. Другого трудно было ожидать: вывернутые из суставов пальцы, по два на каждой из кистей, это, право, аргумент болезненный.
На весь дом звучала «Ода к радости».
Я приглушила звук.
— Попробуешь визжать — перебью дыхательное горло, — предупредила я (хотелось бы мне знать, как я с ним тогда общаться буду). — Теперь смотри сюда, — я вытащила из кармана бритву, — видишь инструмент? Как ты полагаешь, что с тобой случится, если для начала я тебе мошонку распорю и что-нибудь туда засыплю? На твой выбор — перец или соль? Ты что предпочитаешь? Отвечать!
Савенков еще и обмочился.
— Вижу, ты предпочитаешь отвечать. — За явным перебором я убрала бритву. — И это, между прочим, очень правильно. Уполовиненных свидетелей в живых нет смысла оставлять, имей это в виду.
— К-кто… от кого вы?
Какой зануда. Классика почти: «Из какого вы учреждения?» — «Ни из какого я не из учреждения!»; вот скука-то…
Пришлось чуть поднажать.
На пальцы.
— Сова, ты хочешь жить? Ты не мычи, телятя, ты кивни… Правильно, тогда не задавай вопросов, спрашивать здесь буду только я. И учти, преамбула закончилась.
— Ч-что вы хотите?
Так-то уже лучше.
— Сущих пустяков. — Я мило ухмыльнулась: — Правды, только правды и ничего другого, кроме правды. Для начала память напряги. Прошлая неделя, от полуночи до двух часов 11-го, то есть в ночь со вторника на среду. Вспомнил? Где ты был?
— Я… как всегда, в ларьке, я в ночь работаю… работал.
— Не звизди, в ту ночь ты не работал, это установлено. Ну, гражданин Сова?
— З-значит, дома…
— И опять вы, гражданин, соврамши, — я была само терпение, — а врать нехорошо. А применительно к тебе — еще и чревато. Ты на свои грабки посмотри. Симпатично пальчики топорщатся? Как, нравится тебе? Калекой хочешь стать?
Сова скульнул в том смысле, что не хочет.
— Вот и я к тому — оно нам ни к чему. В конце концов, не зверь же я какая, правильно?
Сова тупо кивнул.
Я типа улыбнулась:
— Но, видишь ли, Сова, проблема наша в том, что через полчаса суставчики твои ни один, поверь мне, айболит никак уже на место не поставит. Пальчики к тому моменту напрочь отекут, суставные сумки деформируются, сухожилия заклинит — и, короче, всё, кистям хана[15]. Или ты вообще без рук остаться хочешь?
— Не надо, я… не надо, не хочу!
Берия во мне, похоже, пропадает. И откуда что берется, спрашивается…
Я сочувственно вздохнула:
— Тогда определяйся, гражданин Сова. Я повторяю: прошлая неделя, ночь со вторника на среду. Понял? Где ты был?
— Не помню… я… действительно не помню!
— А я тебе немного помогу. В ту ночь тебя разыскивали трое оч-чень недовольных молодых людей. Нехорошие такие мальчики, подонки, между нами говоря. Одного из них, замечу, Акробатом кличут. Как двух других, напомни-ка?
— К-кусок и Помидор.
Ох, ешеньки! Бывает же такое.
— Допустим, — я глубокомысленно кивнула, — значит, Акробат, Кусок и Помидор. Юноши с тебя должок хотели получить, что, кстати говоря, не возбраняется. Что конкретно ты им задолжал? Не деньги, верно?.. Живо!
— Г-героин…
— Всё правильно, не врешь. Теперь подробнее.
Сова заговорил.
Если коротко, то капитан в своих предположениях был в общем-целом прав. А конкретно — да, наркотики он, гражданин Сова, распространяет. Да, то есть продает. Нет-нет, по мелочи, проверенным клиентам, корешам — имеет право человек друзьям помочь? Как? Самому́? Да, тоже помогли, д-да, на иглу подсел. Да, поэтому и денег не хватает, потому-то и связался он, Сова, с такими, как та отмороженная троица. Да, брал у них по случаю вещички, в основном рыжье, ну, в смысле золото. Не знал, что краденое, но подозревал, Сова же не дурак. Да, задолжал, накладка получилась. Конкретно про ту ночь? Теперь он вспомнил, точно, он тогда у знакомой по работе парился… ну, в смысле прятался, но что в этом такого? А? Не у Насти, нет, у сменщицы ее, у Зинки Котовой. Да, до утра с ней был. Наркотики? Она здесь ни при чем. Ах, в смысле он? Он тоже ни при чем, его, Сову, хозяин заставляет. Кто хозяин? Ну, зовут Рашид, а фамилия его Чекоев, кажется. И вообще, раз уж на то пошло, так именно с него, с хозяина, весь спрос, а Сова в натуре белый и пушистый…
Даже и давить особо не пришлось.
— Вот видишь, как всё оказалось просто, — похвалила я. — Правду говорить совсем небольно, правильно? Что ж, испражняйся дальше, начал — продолжай. Весь героин к тебе идет через Рашида?
— Да, я же говорил.
— А твой хозяин знает, что ты сам на героин подсел?
— Н-нет, если он узнает, то…
— То если твой хозяин не дурак, вероятнее всего, тебя он закопает, как ты думаешь? А кстати, твой хозяин не дурак?
